И Дуро, и Корбетт утверждают, что Филиберто повел весь свой флот в Наварин и вернулся, не сделав ни одного выстрела. Однако это представляется сомнительным, поскольку ни один современный источник не упоминает ничего подобного. Поццо пишет, что Филиберто, «обнаружив, что турецкий флот ушел в Левант, не решился предпринимать какие-либо действия своим флотом». Это же ясно из письма Осуны от 20 сентября, в котором сказано, что Филиберто так и не вышел из Мессины, когда испано-итальянские галерные эскадры должны были отправиться на север, чтобы помочь в новой войне между Испанией или скорее Миланом и Савойей. Эта война привела к временной безработице Филиберто. Он, возможно, отбыл из Мессины в Испанию в начале октября, поскольку мальтийские галеры подошли к родным берегам 9-го числа этого месяца. Все, что он сделал, – это поссорился с Осуной.
Примерно в это время Осуна начал использовать парусные корабли. У него уже были свои галеры, и теперь он добавил к ним новый галеон с 46 орудиями на палубах и еще 20 – в других местах и несколько небольших кораблей. 2 сентября, ожидая прибытия Филиберто в Мессину, он отослал галеон и три небольших корабля в плавание, которое продлилось до ноября24, и весной 1615 года он дважды отправлял в море такой же отряд. Эти вылазки принесли Осуне несколько призов, но также напоминание из Мадрида, что старый приказ запрещает офицерам короны самовольно отправлять в море каперов. Ответ Осуны был весьма характерным. «Что ваше величество приказывает, будет сделано», – написал он, после чего изложил аргументы, показывающие необходимость использования парусных кораблей против тунисцев и их английских коллег. Впоследствии он продолжил строительство и спуск на воду кораблей, нарушая приказ, который только что признал.
В том же письме он привел список сил, помимо сицилийцев и неаполитанцев, которые обычно используются для возмущения спокойствия в Леванте: 5 галер с Мальты, 6 – из Тосканы, 3 парусных корабля из Тосканы, 6 – с Мальты (3 в частном владении) и 3 парусника, принадлежащие французским корсарам. Тосканский флот в основном использовался для поддержки мятежников Сирии и Майны (возле Матапана), но мальтийцы совершили несколько пиратских плаваний и до и после турецкой атаки на остров и сбора галерного флота в Мессине. Последнее плавание галеона «Религия» в 1614 году было неудачным, поскольку его командир Джироламо Арисон, после осеннего рейса, когда он обратил в бегство тунисский корабль и вернул венецианский приз, снова вышел в море и был убит во время нападения на турецкую деревню в Малой Азии. Тогда было убито или взято в плен 136 членов команды.
Заключение недолговечного перемирия между Испанией и Савойей весной 1615 года позволило вернуться в свои порты галерам Сицилии и Неаполя. Сицилийцы прибыли в Палермо 27 июня. Узнав, что Филиберто примет командование другим объединенным флотом, мальтийцы в конце апреля отправили свои галеры в Мессину, но не обнаружили там ни генерала, ни флота и в середине июня вернулись на Мальту. В конце месяца одна из мальтийских галер и корабль Осуны дошли до Цериго, чтобы узнать новости о местонахождении турецкого флота. Примерно в это же время папские галеры доставили подкрепление для гарнизона Мальты.
Осуна рассчитывал отправить флот из 30 или более галер в Левант, но неаполитанские корабли были задержаны для защиты своих берегов, и он сумел собрать только 20 галер, включая мальтийские и тосканские25. Педро де Лейва вышел из Мессины со своим флотом в сентябре. Его основной обязанностью была доставка оружия повстанцам юга Греции. Он вернулся в конце сентября, выполнив свою миссию и приведя четыре турецких торговых судна, галеру и четыре галеота в качестве призов. Еще семь торговых судов были захвачены и уничтожены. Имелись сведения, что турецкий флот из 45 галер был в это время в Короне, но встреча так и не состоялась.
Настало время парусных кораблей. С приближением зимы тунисцы проявляли все больше активности в водах юга Италии, и Осуна отправил свой галеон с небольшим сопровождением, чтобы навести порядок. До сих пор командиром его зачаточного парусного флота был француз Жак Пьер, который раньше служил у тосканцев под командованием Борегара. К сожалению, несмотря на его репутацию удачливого корсара, идея, что ими будет командовать француз, оказалась неприемлемой для многих испанских офицеров Осуны, так что возникла необходимость найти нового «адмирала». Выбор Осуны пал на совсем молодого человека, Франсиско де Рибера, и, как показали события, выбор был удачным. Правда, возможно, некоторые первые успехи Риберы следует приписать Пьеру, который еще несколько лет оставался на службе у Осуны, – вероятно, был кем-то вроде флаг-капитана.
В первом плавании Риберы, в январе 1616 года, его корабль, «Сан-Хуан Батиста» 36, встретил два тунисских корабля с 40 и 36 орудиями. После пятичасового сражения, во время которого, как утверждает Рибера, он нанес большой ущерб врагу, он остался хозяином положения. Представляется, что бой не был ближним, потому что Рибера потерял только одного человека убитым. Вернувшись в Трапани, Рибера взял еще два корабля и отправился на противника в его собственный порт – Голетту. Хотя в гавани было 19 кораблей, он вошел туда на своем корабле, в сопровождении еще одного смельчака, и захватил четыре приза на 18–20 орудий каждый. В этой успешной акции у Риберы было ранено 30 человек.
В письме, информирующем о первом бое Риберы, Осуна настаивал, чтобы король признал выдающиеся способности молодого человека и повысил его до капитана с соответствующей оплатой. Ответ оказался неутешительным. Рибера использовался на службе вопреки приказам, запрещающим каперство офицерам короны. Да и в любом случае его нанимателем был Осуна, а не король. Менее своенравный человек, чем Осуна, понял бы намек правильно. Но Осуна лишь увеличил число своих кораблей и оставил Риберу командиром. Какое-то время его неповиновение оправдывалось результатами.
В то время, когда Рибера атаковал тунисский порт, другой корабль Осуны посетил Мальту по пути в Сирию. Он отвез мятежного губернатора Фахр ад-Дина обратно домой после долгого пребывания во Флоренции и Палермо в поисках поддержки. Спустя месяц или около того, 15 апреля, три мальтийские галеры и две галеры Осуны взяли курс на восток. Некоторое время они двигались в направлении Александрии, взяли два приза, перевозившие турецкие войска, и вернулись еще до конца мая. В письме, рассказывающем об этом, Осуна предложил сформировать флот из 40 галер, в который войдут корабли Сицилии, Неаполя, Генуи, Тосканы и Мальты, и отправить его на поиски турок, у которых, по его мнению, не должно было быть больше 55 галер.
Тем временем губернатор Милана запросил военно-морскую поддержку в ином направлении – против Венеции. Война между Савойей и Миланом снова стала неизбежной, и венецианцы готовились помогать Савойе, в то время как они уже сражались на своих восточных границах, где их операции против пиратствующих обитателей далматинского побережья, ус коков, постепенно втянули их в настоящую войну против австрийского эрцгерцога Фердинанда Штирийского. Осуна довольствовался передачей обращения королю и стал ждать инструкций.
Шесть тосканских галер под командованием Ингирами вышли из Ливорно в конце марта и 29 апреля встретили турок, имевших примерно такие же силы, возле Негропонта. Одна из тосканских галер, «С. Франческо», была повреждена и не приняла участия в акции, а «Падрона» Монауто получила пробоину в районе ватерлинии и была вынуждена уйти. Какое-то время турки сильно теснили тосканцев, но с возвращением Монтауто ситуация изменилась. Оба турецких флагмана затонули, остальные обратились в бегство. Потери христиан были тяжелыми: 32 убитых, 314 раненых. Причем половина из пострадавших находилась в собственной галере Ингирами.
В сентябре 1615 года Осуна получил пост вице-короля Неаполя. Он еще не принял новую должность и в начале апреля написал письмо, в котором объяснял своему предшественнику, что не сможет сделать это до конца мая. В письме он упоминал, что семь его кораблей находятся в море и что он посылает на соединение с ними галеон из Леванта и еще три корабля. По его мнению, до конца мая они едва ли вернутся.
Только в середине июля Осуна наконец перебрался в Неаполь и первым делом доложил оттуда, что приказал Рибере вести парусники в Адриатику, чтобы «беспокоить венецианцев и поддержать эрцгерцога Фердинанда». Он велел своему командиру захватывать любое венецианское судно, которое встретится ему на пути, но «не обращаться с ними дурно, конечно, если они не станут защищаться». Комментарии короля по поводу этого письма были короткими: вице-королям приказано не высылать в море каперов; Осуне это повторялось неоднократно, и этот раз будет последним; далее ему предлагалось подтвердить получение этого письма.
К тому времени, как Рибера получил приказ действовать против венецианцев – если он вообще его получил, – его корабли оказались не в состоянии выполнить такую задачу, поскольку были сильно повреждены в трехдневном сражении с крупным флотом турецких галер. Представляется сомнительным, вернулся ли он из Леванта в конце мая, как ожидал Осуна. Если да, он, должно быть, сразу вернулся назад, потому что 15 июня находился у побережья Малой Азии с шестью кораблями и уже захватил несколько турецких торговых судов. Он имел причину думать, что может обнаружить неких «корсаров» неизвестного происхождения вблизи Кипра, и 18 июня подошел к западному концу острова. Порты Бассо (Пафос) и Лимасол были пусты, но в Лас-Салинасе (Ларнака) он обнаружил 21-го 10 торговых судов и шесть из них захватил. Затем он услышал, что корсары – общим числом пять – находились в Фамагусте, и спокойно удалился. Выждав некоторое время, в надежде, что они выйдут из порта, он вернулся и обнаружил их все еще в порту, но готовыми к выходу. Одновременно он узнал, что где-то неподалеку находится вражеский флот из 60 галер, который ищет его. Хотя Рибера ничего не имел против того, чтобы его нашли, но все же посчитал разумным уйти подальше от Кипра, чтобы не пришлось сражаться с галерами и парусниками одновременно. Поэтому он вернулся к побережью Малой Азии и занял позицию у мыса Гелидония. 14 июля противник появился, и последовало первое официальное сражение между парусниками и галерным флотом.