Чтобы компенсировать уменьшение сил, Джонс получил 21 канонерку и 5 бомбардирских кораблей из флотилии. В ночь на 31-е он приказал атаковать 2 турецкие канонерки, стоявшие недалеко от берега, напротив Березани. Одна из них была захвачена, другая – уничтожена. На следующий день он установил плотную блокаду Очакова, но 5 августа многие канонерки его флотилии, которым Потемкин приказал подойти еще ближе к берегу, оказались выброшенными на берег. Все, кроме шести лодок, вскоре были снова на плаву, и Джонс получил еще четыре лодки взамен утраченных. Он посчитал необходимым переместить свою команду ближе к Кинбурну, чтобы избежать повторения неприятностей.
9 или 11 августа20 основные силы турецкого флота после ремонта снова подошли к Березани. Теперь у турок было 15 линкоров, 10 фрегатов21, 10 шебек, 10 кирлангичей, 15 канонерок, 4 бомбардирских корабля и 3 транспорта. Но они ничего не предпринимали. Нассау-Зиген вернулся из Севастополя и 12 августа поднял свой флаг, как вице-адмирал. Он получил повышение за успехи в конце июня, реальные или воображаемые. Джонс, не получивший повышения, отказался салютовать флагу нового вице-адмирала, тем самым еще более расширив и без того серьезную брешь между ними. А сражения, имевшие место к востоку от Очакова 10 сентября, усугубили ситуацию.
Рассматривалось предложение сделать Джонса командующим флотом в Севастополе, но из этого ничего не вышло, и когда флот 3 сентября снова вышел в море, он оставался под командованием Войновича. Теперь в нем было два 66-пушечных и два 50-пушечных линкора, семь 40-пушечных фрегатов22 и две шхуны – «Победослав Дунайский» и «Полоцк»[18], а также два брандера и 15 корсарских судов, в основном греков. Флот сразу же попал в шторм и 6-го вернулся в порт, за исключением фрегата «Покров Богородицы»23, который сумел вернуться только 12-го. В этот день Войнович выслал корсарские суда на разведку. Один из кораблей дошел до Самсуна, что на побережье Малой Азии, где 18-го захватил два небольших турецких судна. Одно было сожжено, а другое 25-го прибыло в Севастополь.
Этот небольшой успех побудил Войновича послать еще 4 корсарских судна под командованием кадрового русского офицера, капитана Сенявина. Они вышли из Севастополя 27-го. У Синопа 30-го они встретили 5 турецких судов, одно вынудили выброситься на берег, другое захватили. После этого, следуя в восточном направлении, они захватили еще одно судно 1 октября, захватили 2 судна и заставили выброситься на берег еще два – 2-го, уничтожили небольшое судно и несколько складов на берегу в районе мыса Вона 3-го, а 6-го захватили 1 судно и уничтожили 3. При этом они потеряли 9 человек убитыми и 13 ранеными из-за огня из фортов. Флот под командованием Синявина вернулся в Севастополь 17 октября, захватив по пути еще один приз.
Десять малых судов турецкого флота подошли к Очакову в ночь с 19 на 20 сентября, но были уничтожены на следующий день русской флотилией под командованием капитана Киленина. В начале октября турецкий флот на день исчез и вернулся, пополнившись новыми малыми судами, три из которых были посланы для блокады 19 октября. Одно было потоплено русскими батареями, еще два сумели достичь Очакова. На следующий день русская флотилия предприняла еще одну атаку, но ничего не добилась. Прижатая к самому берегу неблагоприятной погодой, флотилия лишилась одной галеры, которая взорвалась, потеряв 33 человека убитыми и 23 ранеными. Одна из турецких канонерок была оставлена на мели, и Джонс в ночь с 21-го на 22-е послал отряд, чтобы снять с нее большое орудие. После того как отряд вернулся, не выполнив задания, он на следующую ночь отправился к канонерке лично, но обнаружил, что ветер и течение слишком сильны. После этого Потемкин запретил повторять попытки, и в конце концов лодка была уничтожена казаками.
Нассау-Зиген отбыл в Варшаву вскоре после 20 октября. Джонс тоже был заменен, и 29 октября контр-адмирал Мордвинов принял командование и флотом, и флотилией. В это же время подошел последний из переоборудованных фрегатов. Увольнение Джонса – а именно таковым, по сути, была его замена – последовало сразу после успешного прорыва турками блокады 19 октября. Потемкин решил, что это произошло из-за халатности Джонса, и 24 октября издал приказ, который
Джонс посчитал оскорбительным для своей чести. Он ответил, не стесняясь в выражениях, и 29-го получил другой приказ, в котором было сказано, что императрица нуждается в его службе на Балтике. Потемкин поставил Мордвинова командовать кораблями на Лимане, и у Джонса нет никакой необходимости и дальше оставаться на юге. Он уехал в Херсон 20 ноября, а в Санкт-Петербург прибыл 8 января. Как известно, он больше не служил в России. Став жертвой низкого заговора, он покинул страну в июле следующего года. Что касается Нассау-Зигена, он получил под командование Балтийский галерный флот и снова показал себя, сначала в 1789, а потом в 1790 году, уже с более серьезными результатами, совершенно непригодным для должности.
В 1788 году больше сражений на море не было. Войнович покинул Севастополь 13 ноября, и на следующий день флот был уже у Тендры, но он не встретил турецкий флот, который отошел от Березани 15-го и прибыл в Константинополь 20-го. Русские подошли к устью Лимана 23 ноября, обнаружили, что турки ушли, и вернулись в Севастополь 30-го. Остров Березань был занят казаками 18 ноября. Неделей позже четыре русские канонерки потерпели крушение на Лимане, all декабря такая же судьба постигла «перестроенный» фрегат «Василий Великий» 1424, транспорты «Днепр» и «Кричев» и шаланду. Наконец, 17 декабря Очаков был взят штурмом, и военная кампания 1788 года завершилась.
В 1789 году на Черном море военных действий было немного. Было намерение повторить Чесменскую кампанию, отправив русский флот с Балтики на Средиземноморье, тем самым отвлечь часть турецких сил. Этот флот должен был включать 3 корабля с 100 орудиями, 7 – с 74, 5 – с 66 и 8 фрегатов, а также некоторое число небольших судов, и им должен был командовать адмирал Грейг, бывший в 1770 году флаг-капитаном Орлова. Три 3-палубника действительно вышли из Кронштадта в июне 1788 года, но не дошли дальше Копенгагена из-за начала войны со Швецией, а остальной флот использовался в Финском заливе. Без этой поддержки русский Черноморский флот был слишком слаб, чтобы начинать наступательные операции. В него входило не более девяти линкоров, включая три 50-пушечных корабля, которые были разделены на две дивизии: одна в Херсоне, другая в Севастополе. А турки сумели собрать флот из 15 более крупных линкоров в одной группе. Было очевидно, что русским необходимо сконцентрировать силы, но это было не так легко сделать, ввиду столь очевидного превосходства противника, поэтому не могло быть завершено раньше октября.
Восемнадцать русских корсарских (крейсерских) судов ушли из Севастополя 28 апреля и добрались до Кёстендже (Констанце), где 1 мая пристали к берегу и уничтожили несколько складов. Они также захватили или заставили выброситься на берег несколько маленьких турецких судов, и от матросов одного из них получили сведения о диспозициях и планах противника. Двенадцать турецких фрегатов вышли в море в середине марта; шесть направились в Синоп, а еще шесть с четырьмя маленькими судами – к побережью Румелии. Главные силы флота состояли из 15 линкоров и 10 фрегатов. Ими должен был командовать Хюсейн-паша, бывший главой константинопольской судоверфи. Его предшественник Хасан эль-Гази на этот раз остался на берегу.
Турецкий флот прибыл к Хаджибею (недалеко от современной Одессы) 23 июня. В нем было 17 линкоров, 10 фрегатов и 57 небольших судов. 25-го он двигался по направлению к Березани, и во второй половине дня 26-го 13 турецких кораблей подошли к Очакову.
Русские были не готовы воевать. Войнович, теперь ставший старшим офицером на Черном море и лично отвечавший за Херсонскую эскадру, имел в своем распоряжении только четыре линкора, причем один из них – новая «Мария Магдалина» – был только что построен. Его еще не успели оснастить и вооружить. Три других – «Иосиф II» 80, «Леонтий Мученик» 62 и «Александр Невский» 52 – тоже не были готовы к выходу в море. Флотилия находилась в более продвинутом состоянии, но ее команды не были обучены. Она входила в группу Войновича, а непосредственное командование осуществлял капитан Ахматов.
К счастью для русских, Хюсейн-паша не делал попыток атаковать, а довольствовался рядом довольно-таки бессмысленных маневров – как правило, движениями от Хаджибея до Тендры и обратно, и лишь один раз – в середине июля – зашел достаточно далеко, чтобы быть замеченным из Севастополя. Флот там к этому времени уже был готов к выходу в море, и Ушаков, ставший контр-адмиралом, 3 июля поднял свой флаг на «Св. Павле» 66. Согласно донесению от 14 августа, флот в Херсоне состоял из 4 линкоров, 2 фрегатов, шхуны, 21 корсарского судна и флотилии из 61 небольшого судна.
Хаджибей был взят русской армией 25 сентября. Это заставило турецкую флотилию отойти к Аккерману, что на Днестре, а это, в свою очередь, оттянуло парусные корабли из района Очакова и положило начало концентрации сил русских. Ушаков со своими кораблями отправился из Севастополя 1 октября, а Войнович, корабли которого уже добрались до Березани, 3-го продолжил движение на запад, услышав, что Ушаков уже у Тендры. Он оставил флотилию в Хаджибее 4-го и собрался вернуться к Тендре на соединение с Ушаковым, но почему-то не сделал этого, хотя обе русские дивизии в разное время имели зрительный контакт с противником: Войнович – 5-го и 6-го, Ушаков – на день или два позже. В обоих случаях русские находились с наветренной стороны, и не было опасности, что их застанут врасплох. Ушаков вернулся в Севастополь 9 октября, Войнович – на следующий день. К этому времени из Таганрога прибыли два новых 46-пушечных корабля, так что общий флот теперь насчитывал 11 линкоров или тяжелых фрегатов, а также девять или десять 40-пушечных фрегатов и несколько фрегатов меньших размеров