«Потери в 3 300 человек (включая тех, кто участвовал в захвате Макина и Апамамы) малы по сравнению с общими потерями в каком – либо другом наступлении в центральной области Тихого океана, за исключением операции по захвату Кваджалейна и Энниветока на Маршалловых островах. Атаки на Марианских островах, Палау и Иводзима обошлись дорого не только морскими потерями – можно с уверенностью сказать, что эти более поздние победы стали вообще возможны только благодаря урокам, полученным на Тараве» [14].
Однако самым важным стал старейший военный урок – проявление отваги. Тарава была завоевана отважными сердцами, бившимися под «хаки», солдатами, которые решились погибнуть. Война и сама жизнь не знают замены красному значку отваги.
Главнокомандующий 5–м флотом отдал должное 2–й дивизии морской пехоты, «бесстрашно идущей вперед, несмотря на тяжелые потери», принявшей «самый ожесточенный бой в истории морских пехотинцев», Дэйву Шоупу, и Хокинсу, и рыжему Кроуву, и их товарищам, покоящимся под крестами в песке.
«Изумительная отвага и стойкость [морских пехотинцев] при проведении атаки <…> после тяжелейших потерь – это часть американской истории, которую будут помнить дольше всего. Ничто в истории корпуса морской пехоты не может быть выше героизма, проявленного на Тараве офицерами и солдатами 2–й дивизии морских пехотинцев и военно – морскими частями, которые сопровождали их во время высадки» [15].
Глава 8Нормандия – начало конца6 июня 1944 г
Желтый утесник цвел в живых изгородях, а зеленые холмы Англии никогда не были красивее, чем в тот летний день кризиса, развития и кульминации в июне 1944 года.
На станции Ватерлоо молча стоял капрал Королевских ВВС, обняв рукой девушку, уткнувшуюся лицом ему в грудь. Их лица были неописуемо печальны.
Во всех пабах южных городов Англии царила необычная тишина, а улицы были пустынны. Солдаты не спали. Казалось, что в Англии и во всем западном мире время остановилось; все застыло в напряженном ожидании. Люди молились за миллионы солдат накануне сражения.
Ибо это был день и был час; в древних портах царило столпотворение, воды Ла – Манша побелели от величайшей в истории морской армады, направляющейся на дальний берег к кровавым пляжам Нормандии, где от гомеровских столкновений армий зависела судьба империй.
Высадка сил союзников во Францию 6 июня 1944 года стала как эмоциональной, так и стратегической кульминацией Второй мировой войны. Для Великобритании и Соединенных Штатов она стала началом конца – окончанием почти пяти лет поражений и борьбы, крушений надежд и лишений, завоеванных дорогой ценой побед вдали от своей земли, стратегических споров, дискуссий и компромиссов; началом осуществления принятого решения, рассветом надежды. Для Франции она стала надеждой на возвращение свободы; для большинства же немцев означала – победить или погибнуть: либо выбить врага из Франции, либо отправиться по дороге к Gotterdammerung[6] – к закату власти нацистских богов и к неизбежной катастрофе.
Об атаке через Ла – Манш мечтали почти с самого начала войны. Ее планировали и разрабатывали. Она стала порождением многих умов и ничьим ребенком. Она представляла собой кульминацию главной стратегической концепции американцев: сначала Европа и прямой массированный удар в сердце Германии. Генерал Эйзенхауэр был назначен верховным главнокомандующим за шесть месяцев до вторжения в Нормандию. К этому дню и к этому часу напряженно готовились штабы; солдаты, обливаясь потом, проходили обучение.
Концепция завоевания была внушительной, впечатляющей и грандиозной. Союзники должны были двинуться из разных морских портов Великобритании через неспокойные воды Ла – Манша на 5 300 кораблях. Это был крупнейший за всю историю флот! [1]. Величайшие за всю историю воздушные армады – около 12 000 самолетов – должны были перебросить крупные группировки трех воздушно – десантных дивизий в Нормандию, обеспечить защиту сухопутных войск, разгромить оборону немцев, разрушить мосты и железные дороги, ведущие в Нормандию, изолировать береговые оборонительные укрепления. Шесть пехотных дивизий – три американские, две английские и одна канадская – должны были атаковать с моря 60–мильный участок германской западной стены между Каном и Шербурским полуостровом; 107 000 солдат, 14 000 военных машин, 14 500 тонн грузов нужно было доставить на открытые берега в первые 48 часов. Импровизированные порты, затонувшие корабли и бомбардоны, импровизированные доки, гибкие подводные трубопроводы, плавающие танки и грохочущие пушки, множество воинов – все это было частью системы поддержки операции.
Немцы знали, что кризис неизбежен: 3 июня германская разведка предупреждала, что «вторжение может произойти в ближайшие две недели». Адмирал Вильгельм Канарис, шеф немецкой разведки, нашел доступ к сети связи между союзниками и французским подпольем. Он отдал распоряжение немецким разведчикам в области радиоперехвата тщательно прослушивать радиопередачи из Англии. Оперативное кодированное сообщение, которое должно было сначала предупредить подпольщиков, а затем, с передачей во второй раз, сообщить им о высадке в течение 48 часов, было взято из «Chanson de l'Automne» («Осенней песни») Поля Верлена:
Les sanglots longs des violins de l'automne
Blessent mon cour d'une langueur monotone…[7] [2]
Германская служба слежения в штабе 15–й армии возле бельгийской границы осуществила перехват первого сообщения 1 июня и верно его расшифровала. Второе сообщение было перехвачено и верно истолковано около 9:15 вечера 5 июня. На берегах Па – де – Кале 15–я армия была приведена в готовность, но не 7–я армия в Нормандии.
В течение многих месяцев подстегиваемые энергичным Эрвином Роммелем, который завоевал себе неувядаемую славу, будучи командующим Африканского корпуса, солдаты и военные рабочие укрепляли Атлантическую стену, заливая бетон, устанавливая пушки, минируя подходы к берегу, высаживая на открытых полях Rommelspargel («спаржу Роммеля» – высокие заминированные колья, которые должны были препятствовать приземлению планеров и парашютистов), «засеивая» террасные отмели подводными преградами всевозможных видов – тарельчатыми минами, «ежами» и пирамидами, «бельгийскими воротами», «элементом С» и кольями.
Однако в германском командовании был раскол. Фельдмаршал Карл Герд фон Рундштедт, верховный немецкий командующий во Франции и Нидерландах, придерживал свои мобильные резервы далеко от побережья, считая, что он сможет быстро мобилизовать их, после того как обозначится главная высадка союзнических сил. Под командованием Рундштедта находились две группы армий. Группа армий «Б» Роммеля состояла из 88–го корпуса, дислоцированного в Голландии; сильной 15–й армии, размещенной вдоль Па – де – Кале от Антверпена до Орна; и 7–й армии, которая была разбросана от Орна до Луары и защищала берега Нормандии, Котантена и Бретани. Роммель, долгое время имевший дело с превосходящими воздушными силами союзников в Северной Африке, понимал, что немцы обязательно должны одержать победу на берегу, иначе они проиграют; в тени союзнических самолетов мобильные резервы из тыла вступят в сражение слишком поздно и слишком малыми силами.
К 6 июня вдоль побережья Франции и Бельгии размещалось 547 морских береговых орудий (47 в Нормандии), около половины из них находились под бетонными укрытиями; сотни других, более мелких полевых пушек были размещены на берегу или поблизости от берега. Но Роммель планировал создать глубокий барьер из 50 миллионов мин, а стальной пояс был тонким; у Роммеля не было возможности сделать его толще.
Морские силы Германии, за исключением подводных лодок и быстроходных торпедных катеров, были израсходованы, военно – воздушные силы малы и слабы; морской, воздушной и наземной мощи союзников противостояли только сухопутные силы Германии.
Но это была уже не та германская армия, что в годы «блицкрига» и триумфа. Только в 1943 году потери немцев в кровавых сражениях на Восточном фронте составили 2 086 000 человек, и еще десятки тысяч были потеряны в Северной Африке и в Италии.
Как и на Юге в 1865 году, замены погибшим молодым солдатам почти не было; у рейхсвера, который завоевал континент, теперь многие части были многоязычными: в его рядах служили хорваты, венгры, поляки, русские, французы, негры, арабы, туркмены, казахи и даже индийцы. Многие береговые дивизии постоянного дислоцирования, сооружавшие Атлантическую стену, состояли из стариков или очень молодых и иностранных «добровольцев» – русских «батальонов Ост», вызывавших сомнение в их надежности. Но их поддерживали многочисленные высококлассные подразделения, ядро которых составляли ветераны русского фронта.
На береговых укреплениях и в нескольких милях от берега размещалось восемь немецких дивизий, которые прикрывали 60 миль побережья от Кана на востоке до Шербура. Неизвестные разведке союзников сильные части 352–й дивизии образовали оборонительный пояс на берегу, известный под названием «Омаха».
Операция «Оверлорд» подготовлена – солдаты на борту, конвои отправились в путь из Портленда, Веймута, Пула и Плимута, отходят из маленьких портов Корнуолла и Девона…
Погода стоит ненадежная; день «Д» уже был отложен на сутки, но по крайней мере сейчас принято решение. И верховный командующий экспедиционными силами союзников отдает распоряжение: «Проникнуть на Европейский континент и вместе с другими объединенными нациями осуществить операции, нацеленные в сердце Германии».
В кармане полевого кителя Эйзенхауэра в этот июньский вечер лежит написанное от руки коммюнике без даты (которое никогда не будет использовано) – уступка богам войны, чтобы не дать случаю решать судьбу людей. Сам Айк написал его где – то 5 июня после того, как привел в действие все механизмы, сказав простые слова: «О'кей, мы пошли».