Вим расхохотался, а тут как раз вернулся Даниэль, и пришлось ему объяснять. К счастью, ему это тоже показалось забавным.
Виму досталось печенье с предсказанием «Ты получил подарок», а Даниэлю: «Судьба благоволит смелым», а в моем оказалось: «Самое время быть счастливым».
Потом Даниэль отвез нас обратно. Он спросил Вима, где его высадить, и Вим сказал, что где угодно, лишь бы можно было доехать на велосипеде, так что его высадили у развязки. Я, пока они выгружали велик, тоже вышла и отважно попросила у Вима номер телефона.
– Чтобы позвонить тебе на неделе, пока меня не будет, – сказала я. – И сегодня он бы пригодился.
– Не помог бы, я приехал прямо с работы, – возразил он, но телефон дал, и Даниэль его тоже записал. Потом Даниэль вручил Виму свою визитку. (У него визитки!) Мы с Вимом обнялись и поцеловались прямо напоказ, а потом Даниэль вернул меня в школу к самоподготовке.
Пятница, 15 февраля 1980 года
Шарон, как всегда, забрали первой. Спросите меня, я скажу, что у евреев много преимуществ. Но и целая гора всяких штук, которые надо соблюдать. Не забыть бы спросить Сэма, что бывает, если нарушишь правила.
Хотя сегодня и Даниэль оказался из первых среди обычных родителей.
– Твой молодой человек мне понравился, – сказал он, когда я села в машину.
– И ты ему понравился, – ответила я, пристегиваясь.
– Я подумал, не пригласить ли его завтра на чай в Олдхолл. Если он доедет до Шрусбери поездом, мы сможем его там встретить. Вы могли бы вдвоем погулять или еще что, а потом все бы выпили чаю.
Он говорил так робко, с такой надеждой, что я просто не могла отказать. К тому же я знала, что Вим будет рад. Ему хочется увидеть Олдхолл, хочется увидеть теток, потому что он знает, что в них есть магия. Он их не испугается, потому что ничего не боится. А мне хотелось увидеть Вима, конечно, хотелось, пусть и не в идеальных обстоятельствах.
– Класс! – сказала я. – Но ты сестер спросил?
– Это Антея предложила, – сказал он.
– Я подумала, может, они не одобрят, что я встречаюсь с деревенским парнем.
– Ну… – Даниэль поколебался. – Они действительно сказали, что в их время так было не принято, но я уверен, они изменят мнение, когда познакомятся с Вимом и убедятся, какой он умный и как хорошо говорит.
«Хорошо говорит» – это для среднего класса как пароль. Это я уяснила в Арлингхерсте. Кто-то где-то сказал, что классовая система Британии выжжена клеймом на языке. У Вима шропширский выговор, но речь грамотная, как у образованного человека. Без снобизма и претенциозности, не то что у девочек в нашей школе, но я думаю, он обрадуется, что говорит достаточно хорошо для Даниэля.
Я пообедала со всеми, и пришлось отвечать на множество вопросов о школе, о Виме и еще о школе. Я была самой Приятной Племянницей, насколько в моих силах. Все прошло гладко. О прокалывании ушей не вспоминали.
После обеда я позвонила Виму. Ответил кто-то, наверное его мать, но она сразу позвала Вима. Я обрадовалась, что он дома. Вполне мог пойти на дискотеку с Ширли.
– Ты что завтра делаешь? – спросила я.
– А что?
– Даниэль спрашивает, не приедешь ли ты на чай. Мог бы доехать поездом до Шрусбери, а мы бы тебя встретили.
– Я думал, ты уезжаешь в Южный Уэльс, – проговорил он как будто издалека.
– Только в воскресенье, – сказала я. – Но если ты не хочешь, то не надо. Ты ведь по субботам не работаешь?
– Работаю, но только с утра.
– Ну, тебе решать. – Я не хотела настаивать.
– А тебя я увижу? – спросил он. – В смысле, только ты и я.
Он чудо!
– Даниэль сказал, мы можем пойти погулять или еще куда. И меня почти все время оставляют в покое.
– А как мне одеться? На чаепитие в усадьбе…
Как мило, что он об этом беспокоится.
– Что всегда носишь, то и хорошо, – успокоила я. – Вечерних нарядов не предусмотрено.
– А сестры там будут?
– Наверняка.
– Какое испытание! – Его голос источал иронию.
– Ну, увидимся завтра. Ты на часовом поезде?
– До завтра.
Когда он повесил трубку, мне стало холодно и одиноко, и я немножко побродила по комнатам. Даниэль пил у себя в кабинете, а его сестры смотрели телевизор в гостиной. Увидеться завтра – чуть ли не хуже, чем через неделю. Я приготовилась терпеливо ждать.
Суббота, 16 февраля 1980 года
Сияло солнце, а Вим вышел на станцию в рубашке с галстуком, с которым он выглядел моложе, почти школьником. Конечно, я этого не сказала. Даниэль, как хороший хозяин, показал нам замок Эктон Баренелл. От замка остались руины, поросшие молодой травой и плющом.
– Здесь никого, кроме нас, нет, – заметил Вим, когда мы вышли из машины.
– Ну, февраль – не сезон для зевак, – сказал Даниэль.
Вим поднял брови.
– Для туристов, – пояснил Даниэль. – Летом у нас их много. Ну вот, отсюда вы можете дойти пешком. Тут немногим больше мили. А если не будет настроения идти пешком, позвоните из автомата, хорошо, Морвенна?
У самых ворот замка краснела телефонная будка.
– Хорошо, – буркнула я. Он имел в виду: если у меня нога отвалится. Нечего мне кукситься, когда люди проявляют заботу, честное слово. Это грубо.
Наружная стена обвалилась, ров зарос колючками, и разобрать, где что, можно было, только если вы повидали настоящий замок, как Пемброк или Кайрфилли, где все подписано. Разумеется, всюду были фейри, потому я и предложила сюда поехать.
Я замечала, что люди, осматривающие замки, делятся на два разряда. Одни говорят: «Здесь бы мы кипятили масло, а здесь бы поставили лучников», а другие: «Вот тут поставим козетку, а сюда повесим картины». Вим оказался вполне достойным представителем первого лагеря. Он ездил со школой в Конуэй и Бомарис, так что в замках разбирался. Мы успешно отбили осаду (и немножко пообнимались в уголках, где не было ветра), а уже потом он спросил про фейри.
– Полным-полно, – ответила я, усевшись на подоконник, чтобы он мог взять мою палку и сам увидеть. Я смотрела наружу сквозь крестовидную бойницу, но вид в этой чудесной раме был испорчен проводами над шропшискими полями и красной телефонной будкой внизу.
Вим сел рядом, положив мою палку поперек коленей, и некоторое время их разглядывал. На нас, сидящих рядом, почти не обращали внимания. Когда мы были маленькими, фейри с нами играли – в прятки большей частью и во всякие пятнашки. Те, в замке, вроде бы играли в такое друг с другом – забегали в помещения, укрывались друг от друга, вылетали в дверные проемы и скрывались в проломах. Я, конечно, и без палки их видела, так что мы с Вимом сидели и вслух обсуждали, чем они занимаются. Потом одна из них, высокая, невероятно высокая женщина-фейри с длинными волосами, в которых мелькали лебединые перья, пронеслась мимо обрушенной стены, заметила нас и задержалась. Я ей кивнула. Она нахмурилась, подошла и встала перед нами.
– Здравствуй, – сказала я и добавила на валлийском: – Добрый день.
– Иди, – обратилась она ко мне на английском. – Нужна. Там… – она показала рукой.
– В Долинах? – спросила я. Я привыкла угадывать существительные в словах фейри. – В Абердэре? В ущелье угля и железа?
Я чувствовала на себе взгляд Вима.
– Принадлежишь, – сказала она, указав на меня.
– Местам, откуда я родом? – спросила я. – Завтра еду.
– Иди, – сказала она. – Соединись. – Потом она посмотрела на Вима, улыбнулась и провела ладонью по его щеке. – Красиво.
Ну, тут она была права. Она вылетела за двери, и строй бородавчатых серых гномов, показавшись из дыры в стене, устремился за ней, не глянув в нашу сторону.
Вим, обомлев, смотрел ей вслед.
– Ух ты! – вымолвил он немного погодя.
– Понимаешь теперь, почему я говорила, что трудно вести беседу? – спросила я.
– Да, невозможно, – согласился он. – Такие обрывки, неизвестно, не додумываешь ли ты половину. – Он говорил рассеянно и все смотрел вслед женщине. – Она и вправду красивая.
– Она хотела сказать, что красивый ты, – поправила я.
Он засмеялся.
– Шутишь? Нет, ты серьезно? Господи! – Он искал ее взглядом, но она пропала.
– Ты красивый, – сказала я.
– У меня прыщи, – возразил он. – И порезы после каждого бритья. Я ношу дурацкий галстук. Она…
– Ты читал «Фириэль»? Из «Приключений Тома Бомбадила»? Помнишь конец? Ты это почувствовал?
– Толкин знал, о чем говорит, – кивнул Вим.
– Думаю, он их видел, – согласилась я. – Думаю, он видел их и вымечтал из них эльфов, каких ему хотелось. Думаю, они – то, что от них осталось.
– Может, он их видел, когда был ребенком, и запомнил, – сказал Вим. – Хотел бы я знать, что они такое на самом деле. Ты права, это не призраки или не только призраки. И определенно не пришельцы. Они не материальны. Когда она меня коснулась…
– Они бывают и более материальными.
Мне вспомнилось тепло, исходившее от Глорфиндейла на Хеллоуин.
– Что она хотела сказать? Иди, нужна, принадлежишь, соединись…
Я посмотрела с уважением – как точно он все запомнил.
– Думаю, она говорила, что я должна ехать в Долины, потому что зачем-то нужна там. Может, ты был прав про мою мать, а может, зачем-то еще. Я все равно утром еду.
– Я то верил, то не верил. В то, что ты рассказала про свою мать, и про волшебство и все такое. И тут вдруг она! – Он обернулся и очень крепко обнял меня. – Если ты отправляешься спасать мир, я хотел бы с тобой.
– Я буду звонить каждый день, – пообещала я.
– Я тебе понадоблюсь.
Я не спросила, какой с него может быть прок, потому что это было бы жестоко.
– Раньше я справлялась сама.
– Раньше тебя покалечили и чуть не убили, – напомнил он. – Твоя сестра погибла.
– Теперь она ничего такого не сумеет, – сказала я. – Думаю, она и тогда не хотела нас убивать. А это… тут ничего необыкновенного. Вернее, необычно, что она заговорила на английском, да еще здесь, где они обычно меня не замечают. Может, потому, что мы ближе.