Семья Сабрины была более консервативна. Особенно её отец. Я решил посоветоваться с Кайрулом, как мне быть. Его рассуждения поразили меня. Ему нравилась Нани. Он даже говорил, что влюблён. Но по его словам получалось, что гарантом их любви служит финансовая сторона вопроса. Нани была из состоятельной семьи и могла сама выбирать себе жениха. А Кайрул был седьмой сын седьмого сына. Ни денег, ни положения в обществе. Он ни за что не бросил бы Нани, даже если бы узнал про неё что-то плохое. Когда я заговорил о своих чувствах к Сабрине, то он первым делом спросил, из какой она семьи. Сабрина была из семьи среднего достатка. Кайрул скривился, как будто надкусил лимон. «Не стал бы я афишировать отношения с такой девушкой. Это может помешать сделать хорошую партию в будущем», – сказал он.
Я был сбит с толку, как только может быть сбит с толку юноша. Мне едва исполнилось двадцать лет. Я буквально ненавидел себя за собственную недальновидность. Я ведь тоже был из небогатой семьи. Мой отец погиб рано, и мама была вынуждена обращаться за помощью к родственникам и брать ссуду в банке, чтобы оплатить моё обучение. А ещё у меня был младший брат, которого тоже нужно было ставить на ноги.
Но мои чувства к Сабрине были сильны. Поэтому я решил поговорить с мамой. Она отреагировала удивительно спокойно. «Может быть, это и правда твоя девушка. Та, единственная, которая сделает тебя счастливым. Но если ты хочешь развеять сомнения, давай сходим к гадалке. Я хожу к этой мудрой женщине много лет, и она ни разу не ошиблась в пророчестве». Я даже не знал, что мама имеет такие знакомства! Тем же вечером мы пошли к гадалке.
Нам не пришлось ехать в другой город, спускаться в пещеры или взбираться на гору. Гадалка жила в трёх кварталах от нас. Её квартира была на втором этаже муниципального дома. Мы вошли и поздоровались. Гадалка была очень полной женщиной. Её маленькие ручки напоминали младенческие: с перетяжками на сгибах, с ямочками в области суставов. Я наблюдал за ними, как завороженный. «Оставьте нас!» – приказала она матери. Когда мы остались одни в комнате, гадалка сказала: «Я могла бы сделать тебе любой расклад, на любых картах. Или погадать на свечном воске. На кофе или чае. Но я не буду этого делать. Потому что вокруг тебя точно витает облако. В этом облаке я вижу всё, что ты хотел бы узнать. И даже больше. Я вижу то знание, от которого ты с удовольствием бы отказался. Девушка, с которой ты связан узами, которые нельзя порвать, станет твоим проклятьем на всю жизнь. Но принимать ли это – твой выбор. Однако я вижу больше. Если после следующего своего дня рождения ты скажешь ей хоть одно слово, она погибнет по твоей вине». Я не уверен, что смогу правильно изложить суть её слов по-английски. Она сказала, что у меня есть выбор. Если я буду следовать своим желаниям, идти по пути наименьшего сопротивления, то после непродолжительного счастья меня и Сабрину будет ждать горе и мрак. Если же я откажусь от своих притязаний, то у Сабрины будет шанс стать счастливой с кем-то другим. Её жизнь можно купить ценой самоотречения.
И я принял решение. Перевёлся в другой университет и попытался забыть Сабрину. Я не писал и не звонил, не искал встреч, не отвечал на её сообщения. Наверное, поэтому она и была зла на меня. И как бы я не пыталась, мне нестерпимо хотелось знать, как у неё дела. Она вышла замуж и у неё были дети. Я был рад за неё. Сам же я женился неудачно. Буквально на первой встречной. Это была девушка, с которой сосватала меня моя мама. Жена была мной вечно недовольна – можно сказать, что мы не сошлись характерами. Через три года мучительной совместной жизни мы развелись.
Я много думал о Сабрине. И часто задавал себе вопрос: а правильно ли я поступил тогда? Честно говоря, я постоянно испытывал сомнения. Если бы Сабрина проявила хотя бы немного настойчивости, я бы, наверное, не выдержал. Но, к моему удивлению, она всего лишь написала мне два коротких сообщения в стиле «привет как дела». А потом просто забыла о моём существовании. Такое чувство, что она вычеркнула меня из своей памяти. Я был шокирован её холодностью. Наверное, если бы она, так же как и я, попыталась бы отгородится от меня, я сломал бы любые стены. Так почему же она даже не попыталась сделать этого?
Долгое время я мучил себя этим вопросом. А теперь его некому задать. Потому что Сабрины больше нет».
Вот так письмо! Вот так история! Вера Николаевна хотела бы присвистнуть, да не умела. Поэтому она просто с шумом и резко выдохнула. Оказывается Амир ещё и чувствует себя недолюбленным из-за того, что Сабрина не полезла ради него через выстроенные им же самим стены. Но вот что странно: Амир и Сабрина считают друг друга погибшими. Оба несчастны в личной жизни. Амир считает, что Сабрина была счастлива в идеальном браке. Сабрина то же самое написала про Амира. Такое чувство, что они находятся в разных мирах, а точкой коннекта каким-то непостижимым образом стал профиль Веры Николаевны на Филфри. Вероятно, Амир смог бы предоставить доказательства гибели Сабрины. Но даже спрашивать об этом бессмысленно. И без того понятно, что они живут в параллельнвх вселенных. Две реальности, которые пересекаются лишь в точках боли и разочарований.
Вера Николаевна чувствовала озноб, характерный для подъёма температуры. Она выпила чашку чая в прикуску с таблеткой аспирина и прилегла на диванчик. Мысли быстро пошли в разбежку. Замелькали образы, слова и лица. В какой-то момент Вере Николаевне пригрезилась огромная церковь, которая пронзала своими сводами грозовое небо. Тот храм был на острове посреди бушующего океана. И строение по площади было равно самому острову. Чайки с шумом носились сквозь высокие окна храма. Их перья качались на гребешках прибоя. «Неужели, волны не наносят ущерба зданию?» – подумала Вера Николаевна и проснулась.
Зайдя на Филфри, Вера Николаевна увидела сообщение от Сабрины: «Я проверила профиль Амира на сайте. Он удалён».
«Извиняюсь, что невольно стала причиной твоего беспокойства, моя дорогая Сабрина! Сейчас я уже разобралась в ситуации. Просто сбой на Филфри».
«Так с кем же вы общались, madame?» – недоумевала Сабрина.
Вера Николаевна вспомнила тонкое перо, которое вложил ей в руку старый шаман из её сна. Она видела это перо во всех деталях. Крапинки и чёрточки, переливы цвета. Помнила его вес на ладони, его влажность и сухость. Шероховатость и гладкость. Оно казалось таким реальным, но по пробуждении руки были пусты. Перо принадлежало другому миру, в нём и осталось. Но тот мир был не менее реален, чем этот. Равно, как и этот, не менее иллюзорен, чем тот. «Это просто feather», – подумала Вера Николаевна.
Она быстро набрала сообщение:
«Я и сама не знаю, кто это был. Но теперь всё хорошо. Успокойся, дорогая, успокойся».
И вышла в офлайн.