– Да успокойся ты! Маргарет ничего не знала, ее вообще тогда тут не было.
– Да, но она успела переговорить с каждым на нашей улице, Шейла. Она из тех людей, которым все готовы открыться.
Шейла принялась сковыривать остатки лака на ногтях.
– Да, слушать она умела, это точно.
– Вот именно. – Пальцы Дороти теребили ремешки сумочки. – И подобные ей люди иногда узнают вещи, которые лучше бы утаить.
Шейла подняла глаза:
– О господи, Дот! Что же ты ей сказала?
– Ничего. И слова не вымолвила. – Дороти нахмурилась. – По крайней мере, думаю, что нет. – И она заморгала, как-то слишком медленно.
Шейла провела пальцами по волосам. Вчерашний лак для волос так и лип к рукам.
– Боже мой, Дот.
Шейла закурила новую сигарету, только потом заметив, что предыдущая тлеет в пепельнице.
– Она со всеми говорила, Шейла, не только со мной.
Дороти так глубоко и неожиданно вздохнула, что Шейла вздрогнула.
– Что? – спросила она.
– А если Маргарет заранее все спланировала? Если она с кем-то поссорилась и потому решила бежать?
– Черт, да успокойся ты наконец! – Шейла понимала, что кричит, но сдержаться была не в силах. – Мы до сих пор не знаем, почему она исчезла.
– Надо поговорить с Джоном. Мы должны выяснить, что она узнала перед тем, как исчезнуть.
Шейла затянулась. Быстрыми короткими рывками, проталкивающими дым в легкие.
Лайза приоткрыла дверь, заглянула в кухню.
– У вас все в порядке? – спросила она.
– Все чудесно, просто превосходно. – Шейла не сводила глаз с Дороти. Между ними плыл дым. Лениво выписывал в солнечных лучах причудливые узоры, завитками поднимался к потолку.
– Если кому-то интересно, надо бы сбегать в угловой магазин, – сказала Лайза. – У нас молоко кончилось.
Шейла потянулась за кошельком.
– И Кейти с собой захвати. Вот умница, девочка.
Лайза принялась спорить, казалось, что вой дикого животного нарастает в глубине ее горла.
– Не начинай, Лайза. Возьми брата с собой. – Шейла протянула ей монеты. – Мне тут надо выскочить минут на десять. Ему всего шесть, его нельзя оставлять без присмотра.
– Уже почти семь, – донесся голос из холла.
Она обернулась к Дороти.
– Подожди меня на улице у дома. Сейчас туфли надену и выйду.
В кладовой было темно и прохладно. Она слышала, как Дот топчется у входной двери, как Лайза пытается уговорить Кейти встать.
За мукой, между жестянкой от риса и пакетиками пасты в виде ракушек.
Она должна была это выбросить. Она обещала Маргарет, что выбросит. Шейла полезла за жестянку и достала то, что искала. Всего один последний раз – и после она завяжет. Всего один, потому что сейчас ей это нужно просто позарез.
Поначалу Джон не отвечал. Дот перебралась через цветочную клумбу и прижалась лицом к стеклу. Увидела разгром в доме и даже присвистнула.
Шейла вынула изо рта жвачку и окликнула хозяина в щель для писем. Ответа не последовало, хотя ей показалось, будто где-то в самой глубине дома отворилась дверь.
– Джон, я знаю, что ты там! – снова прокричала она.
Дороти вернулась к ней.
– Наверное, все же вышел куда-то, – сказала она. – Отправился ее искать.
– Да нет же, он в доме.
Шейла заглянула в щель для почты. Увидела горы коробок и бумаги, угол стола, заваленного хозяйственными сумками и пакетами. Все выглядело так, будто он укладывал вещи, вот только так ничего и не упаковал, а разбросал как попало.
Она снова крикнула:
– Я знаю, что ты в доме, и не уйду! Так и буду стоять здесь до тех пор, пока не откроешь!
И дверь отворилась.
Понадобилось время, чтобы глаза привыкли к темноте, и вот мелькающие перед ними оранжево-черные полосы растаяли, и она разглядела Джона, стоящего у подножья лестницы. Одежда на нем была измята, словно он спал, не раздеваясь, целую неделю. Под усталыми глазами залегли темные тени.
– Ради бога, Джон. Что ты тут затеял?
Шейла распахнула дверь пошире, нижний ее край цеплялся за пожелтевшие газеты и целый ворох нераспечатанных писем. Джон испуганно отступил и позволил женщинам пройти. Дот тихо ахнула и поднесла руку ко рту, увидев весь этот хаос.
– Что за бардак? – Шейла приподняла было край хозяйственной сумки, но тут ей показалось, что это может вызвать цепную реакцию такой силы, что весь дом рухнет и похоронит их под мусором. И она оставила сумку в покое.
– Чем ты тут занят, а?
Он грыз ногти. Типичный представитель отряда грызунов.
– Стараюсь это найти.
– Найти что?
– То, что могла оставить Маргарет. Она, должно быть, что-то обнаружила. Дом мог подсказать ей, что произошло.
Шейла глубоко вздохнула. Здесь пахло потом и отчаянием, и Шейле казалось, что Дороти у нее за спиной только усугубляет это ощущение. Неизвестно зачем она медленно подошла к стулу у двери и подняла с него зонтик.
– Не смейте ничего трогать! – Джон бросился к ней и вернул зонтик на место. – Это я оставил его здесь. Для Маргарет. Чтобы не забыла, когда будет выходить.
Шейла не сводила с него глаз. Она видела страх, пульсирующий под кожей, чувствовала, что мысли его сплелись в столь плотный клубок, что уже не выдерживают, начинают путаться и рваться. Прежде Джон не был таким. Впрочем, все они тогда дрогнули. То, что произошло, приговорило всех к молчанию, они затихли на месяцы, но Джон, похоже, зашел в этом дальше других. Сам подвел себя к самому краю жизни, там и замер, считая, что так безопаснее.
– Пойдем посидим на кухне, – предложила Шейла. – Выпьем чего-нибудь и поговорим.
Они пили черный чай из чашек. Предварительно Шейла протерла их бумажными полотенцами. Дороти уселась как можно дальше от нее, точно считала, что она заражена какой-то инфекцией, а Джон смотрел в пол всякий раз, когда Шейла задавала ему вопрос.
– Но ведь она должна была что-то сказать, Джон. Так ведь?
– Ничего. Ничего она не говорила. Почему люди все время задают мне одни и те же вопросы?
– Значит, ты проснулся, и Маргарет в доме уже не было? Ушла без всякого предупреждения?
– Я лег первым. А когда проснулся, подумал, что она вышла в магазин или поболтать с одной из вас. Она вечно так и шныряла из дома в дом.
– Да, верно, – заметила Дороти – Ко всем заходила.
Шейла многозначительно взглянула на Дот, затем снова принялась за свое.
– И она никогда ничего не рассказывала о людях с нашей улицы? Ничего из того, что ей могли наболтать?
– Ничего.
– Ни слова об Уолтере Бишопе?
Тут глаза их на мгновение встретились, и повисло молчание.
Джон смотрел в чашку. Слышалось лишь учащенное дыхание Дороти.
– Джон?..
– Должно быть, и к нему заходила. Его очки… они у нее в сумочке. Она взяла их, чтобы отнести починить.
– Так и знала. – Дороти поднялась, со стуком поставила чашку на блюдце. – Я видела, как она выходит из дома номер одиннадцать.
И тут Джон вдруг заскулил. Звук этот шел из самой глубины его горла и больше походил на предсмертный хрип. Шейлу охватил приступ паники, и она никак не могла понять, заразилась ею от остальных или паника давно угнездилась где-то внутри ее существа.
– Давайте успокоимся, – сказала она. – И все хорошенько обдумаем. – Но слова эти потонули в потоке паники, исходившей из каждого уголка комнаты.
Дороти все еще стояла. Очевидно, она собиралась начать расхаживать по комнате, но места тут, в результате поисков Джона, осталось совсем мало. Тогда она принялась заламывать руки, чтоб дать выход скопившемуся адреналину.
– Маргарет все узнала, – пролепетала она. – И собиралась обратиться в полицию.
Шейла взглянула на Джона.
– Неужели? Даже не поговорив с тобой?
– Не знаю. – Он покачал головой. – Не думаю.
Шейла закрыла глаза и принялась считать вдохи и выдохи. Она чувствовала, как трясутся руки, и сжала их в кулаки, пытаясь унять противную дрожь.
– Мы бы знали, если б она сказала в полиции. – Она пыталась говорить как можно спокойнее и рассудительнее. – Тогда бы они сразу принялись допрашивать нас.
– Если она не пошла в полицию, – начала Дороти, – то куда и почему тогда исчезла?
Джон поднял на нее глаза.
– Может, она все же узнала правду. Может, поспорила с кем-то.
– Но ведь она с каждым успела побеседовать, Шейла. Она знает все наши тайны. – У Дороти даже глаза побелели от страха.
– О, ради бога! – простонала Шейла. – Мы ничего плохого не сделали.
– Как ты можешь так говорить? – Джон ухватился за край стола. – Как можно говорить, что мы не сделали ничего плохого? Мы человека убили!
И вот она опять. Темнота.
Несмотря на жару, несмотря на немилосердно палящие лучи солнца, казалось, что улица тонет в тени. Джон стоял у окна гостиной и наблюдал за тем, как удаляются Шейла и Дороти. Они дошли до середины дороги, когда Дороти вдруг принялась размахивать руками с зажатым в пальцах платком, словно регулировщик движения, демонстрируя тем самым свою тревогу.
Ему не следовало это говорить. Не стоило говорить, что они кого-то убили.
Но ведь это правда. Они убили.
Впрочем, это было непреднамеренное убийство, разве не так? Хотя некоторые поступки бывают столь ужасными, столь подлыми, что уже неважно, намеревался ты совершить их или нет. Если бы не это обстоятельство, тогда каждому могло бы сойти с рук все что угодно, стоило только заявить, что он этого не хотел, ничего такого не планировал.
Он посмотрел на дом номер одиннадцать. Тот своими окнами взирал прямо на него.
Затем Джон снова выглянул на улицу. Шейла Дейкин прижимала пальцы к вискам, Тощий Брайан вынырнул из-за мусорного контейнера, посмотреть, что означает все это махание носовым платком.
Джон был уверен, что они его не видят.
Он спрятался за вазой с цветами, которую Маргарет поставила на подоконник. Маргарет не признавала искусственные цветы. Говорила, что в мире и без того полно подделок, так что в гостиной вполне можно обойтись и без искусственных цветов. Тогда они, к