– Степан Андреевич, я уже в пути. Уже еду. Спешу-спешу. Но пробки жуткие. Тут… Вы не представляете… Ничего себе! Что там? Фургон стоит и самокат детский рядом. Поломанный. Переехал, видимо. Нет, ребёнка не видно… Значит, труп. Труп, говорю, значит. Увезли уже, наверное. Труп. Ребёнка. На самокате. Водителя не видно тоже. Увезли, говорю. И ребёнка, и водителя. В эту Москву как приеду, так сразу какие-то ужасы. Здесь ездить вообще не умеют у вас, вы уж извините. Как можно ребёнка переехать? Тем более, на жёлтом самокате! Куда он смотрел, этот идиот?! Не ребёнок, водитель идиот. У нас в Киеве его бы толпа четвертовала, клянусь. У нас не церемонились бы. А здесь – нормально. Вы не обижайтесь, Степан Андреевич, я прямо всегда говорю. У нас бы за такое… Потому что жизнь человеческая у нас ценится. Другие у нас ценности, понимаете. У нас нельзя просто так ребёнка… Ещё и отмажут, небось. Водителя, говорю, отмажут. Как в Россию приеду – всюду кровь, коррупция, а все равнодушные, понимаете? У нас бы четвертовали на месте. А тут мимо едут!.. Самокат маленький. Ребёнок совсем малыш, небось.
Тем временем я с трудом объезжал раскорячившийся на аварийке микроавтобус с закипевшим двигателем: из моторного отсека валил пар.
Рядом на асфальте лежал жёлтый блокиратор руля, положенный вместо знака аварийной остановки.
– Извините, могу я вас попросить прочитать и откомментировать? – я копаюсь в телефоне в поиске одной записи.
В салоне трое сотрудников компании, продающей строительную технику. Мы ждём четвертого, стоя на остановке автобуса где-то в Лобне – вместо корпоративного автобуса компания иногда заказывает своим обычное такси.
– Что прочитать?
– Я тут написал… Вы как специалисты можете глянуть, с технической точки зрения я что-то напутал? Названия моделей, тут ковш какой-то приплёл, я не уверен, что правильно… Вот, смотрите.
Пассажиры прочитали фельетон с каменными лицами.
– Это про какую Катю, я не понял? – единственный мужчина с кожаным портфелем обернулся к девушкам на заднем сиденье. – Что за Катя на продажах?
Я поспешил внести ясность:
– Это я выдумал. Нет никакой Кати. Я придумал историю. Вот эта модель, этот ковш, тут всё верно?
– Катя, Андрей Евгеньевич, эта та крашеная блондинка, которую Миронюк приводил в продажи. Дура набитая. Не удивительно, что она путает модели.
Я снова начал успокаивать паксов:
– Нет, нет, это не про вашу контору. Это выдумка. Шутка. Не было разговора и не было Кати.
Вторая девушка перечитывала текст и возражала по делу:
– Миронюк приводил не Катю, а Марину. Я только не поняла, зачем ставить такой ковш на четыреста тридцать второй «Кат»?..
– Витя, друг. Что у нас с удалёнкой? Кого оставили, кого в офис вытащили? А разве нужны нам все? Может, кого-то надо обратно домой? Я понимаю, что экономии никакой. Да я даже не о вирусе. Вообще говорю: нам все разве нужны в конторе? А в чём проблема, пусть из дома подписывают «тээнки». И водителей на машины назначать можно по почте. Пусть айтишки на домашнюю перенаправляют. Да нет там ничего секретного… Витя, товарные накладные, ничего страшного. Конечно, пусть из дома. Отправь… Я не знаю… Лену отправь. Чего ей в офисе груши околачивать? Вот пусть из дома подписывает. Купите ей компьютер. Ноутбук купите. Лену отправь. Ещё кого-нибудь отправь. Пусть работают дистанционно. А это уже твой головняк и ответственность. Ты руководитель, ты и реши задачу. Договорились? Да хоть с завтрашнего дня. Но не позднее пятницы. Добро. Договорились. Максимову – на удалёнку. По Новосибирску завтра поговорим, у меня вторая линия. Алё! Алё! Да, зайка. Я договорился. Товарные накладные по почте. Тебе дадут компьютер. Нет, не отпуск. Удалёнка. На домашнюю перенаправят. Не надо общаться с водителями, по почте будешь… Хорошо, по вотсапу. Жарко там. Тридцать шесть. Ночью? Не знаю сколько. Отель подтвердят сегодня. Обнимаю, зайка.
– Speak to her! Speak to her!
Пассажир, которого я забрал от консульства карликового островного государства, мужчина лет шестидесяти в очках вмассивной оправе, обильно декорированной золотом, протягивает мне телефон, из которого нечленораздельно кричит какая-то женщина.
Нам надо забрать её по дороге, остановившись у Пробки, а я туплю и думаю про Пропаганду, которую по молодости Пробкой и называли.
– Здравствуйте. Я понял, вы на Банковском?
– Да! Я тут в луже стою. Скажите, он хоть симпатичный?
Я обалдел и молчал в ответ. Девушка продолжала кричать в трубку:
– Он не говорит по-русски, не волнуйтесь. Я только на фото видела. Симпатичный?
– Я не знаю, что сказать… В очках… Нормальный. Бюст, по крайней мере.
– Какой ещё бюст?!
– Ну я же вижу только голову и плечи. Они нормальные. Ниже не могу рассмотреть.
– Ясно. Я у Пробки на Банковском. Тут дождь. Когда вы здесь будете?
– Мы пытаемся пересечь Покровку. Дадим знать, когда будем на бульваре, ближе к Мясницкой.
Я передал телефон обратно пассажиру в эффектной оправе. Тот немедленно спросил меня:
– So what do you think?
Я покрутил карту в навигаторе.
– Estimated time of arrival is 18:43. Approximately. If we won’t stuck after the traffic light…
– No, I mean what do you think about her? I just met her on Facebook.
– Well… What can I say… I haven’t seen her at all… She’s definitely a woman…
– I know. I hope she’s a woman. At least she’s a woman.
– Там всё очень сложно. Абрамова – лучший преподаватель. Чтобы к ней попасть, нужна подготовка. Она абы кого не берёт к себе. Искали репетитора, нас сразу предупредили, что и репетитор должнн быть лучший. Иначе к Абрамовой не попасть, понимаешь? И вот оказалось, что лучше всего готовит Абрамова. Нет, не тоже Абрамова, а просто Абрамова. Она же сама. Лучше неё никто не готовит. К ней же. К ней самой.
– Любимый, я не дождалась тебя и уехала. Может, ты заберёшь меня уже от МФЦ? Я бы иначе не успела. Взяла такси. Нет, никто меня не подвозит. Заказала такси. Уже еду. Я в такси. Я понимаю, что пробки, любимый, но МФЦ закрылся бы. Обычное такси. Яндекс. Нет, не Егор. Какой ещё Егор. Жёлтое такси. Да, это Стинг поёт. В такси. У водителя музыка играет. Я не знаю, какое радио. Я опаздывала в МФЦ. Нет, не надо делать тише, сделайте погромче наоборот. Стинг. В такси. А в чём я виновата? Автобуса было долго ждать, я не стала… Ты заберёшь меня от МФЦ? Любимый, я не хочу на автобусе. Через час. Ты успеешь? Что значит – удачи? Алё! Алё!
Встречать пассажира надо по одёжке, а провожать по чаевым, это известно любому таксисту.
В Афродиту уселась девушка, которая была очень эффектно одета. Вернее, почти не одета: платье было открыто сверху, снизу и сбоку настолько, насколько не бывают открытыми даже платья танцовщиц-физкультурниц. Здесь же присутствовали и неимоверные каблуки, и скрипящие от лака завитые локоны, и эстрадно-цирковой макияж. И всё это, прошу занести в протокол, в восемь утра, в субботу.
– Устала уже от этих свадеб!.. – судя по всему, пассажирка поняла моё недоумение и поспешила начать объяснять причину такого эффектного появления. – Каждые две недели свадьба.
– Вы ведущая на свадьбах?
– Нет! – Барышня обрадовалась тому, что я подхватил тему. – У меня подружки… Одна за другой. Последняя свадьба была две недели назад. И там Лена познакомилась со своим будущим мужем. И вот теперь их свадьба. Он фотограф. А она свидетелем была. Вот они и того…
– Опасная работа.
– У свидетеля?
– У фотографа…
– Вы знаете, я тоже сразу на него обратила внимание тогда. Он какой-то странный.
– Ещё бы. Нормальный человек за камеру не возьмётся.
– Вы считаете? Я тоже так подумала… Интересно, кто на этой свадьбе будет фотографировать?
– Здесь у нас много знаменитостей живёт. Например, Николаев.
Я восхищённо цокаю языком, а пассажирка лет семидесяти продолжает экскурсию по посёлку, населённому знаменитостями.
– Это который «Утренняя почта»? – уточняю на всякий случай.
– Да не-ет! – Дама морщится не то от моей необразованности, не то от передачи и её бессменного ведущего. – Муж этой… как её… Королёвой.
– Стриптизёр?..
– Да нет же! Какой стриптизёр… Помните песню «Дельфин и русалка»? Вот он. Дельфин. С усами. Неужели не помните?
Я кивнул. Конечно, помню.
– Дочка говорит, что тут и селебы живут какие-то. Но я не видела никогда. Кто это такие вообще?!
– У нас в женском хоккее не забалуешь. – Пассажирка с трудом уместила в салоне клюшку и на вопрос, зачем она ей, принялась объяснять. – Совсем не балет. Чуть что – так въебут… Буквально. Простите. В смысле, клюшкой ударят. Меня класса с третьего все мальчики боялись. А я только к двадцати пяти поняла, что надо было идти на балет, как говорил папа, а не в хоккей, как говорила мама: меня мальчики до сих пор боятся!
– Дорогу покажете?
Иногда я произношу этот вопрос вкрадчивым голосом, едва мы стартуем с пассажиром из какого-нибудь двора в глубине столичных кварталов.
Пакс обычно цепенеет на пару секунд, а я добавляю, что давно не был рядом с этим домом и совершенно забыл, как отсюда лучше выбираться.
И тут вдруг выясняется, что любому пассажиру нравится так или иначе участвовать в управлении Афродитой, пусть и командами, чаще всего снабжёнными какими-то комментариями:
– Здесь удобнее по кругу объехать, а дальше выскочить налево, чтобы не застрять на светофоре, а то там вечная пробка! Они как изменили цикл светофора, так сразу пробка начала собираться.
Всё, готово. Далее следует обсуждение движения в городе, работы ГАИ, мэрии и правительства РФ. Сорокаминутная поездка пролетает незаметно: мы успеваем заклеймить дорожников и вздёрнуть на рее острой критики оленевода с его бордюрами. Или, наоборот, посочувствовать мигрантам, вкалывающим круглые сутки за копейки, да похвалить столицу за небывалую доселе опрятность клумб.