Мэтт присоединялся к ним за обеденным столом ровно в шесть, а потом часто уходил вновь по делам. Ей было любопытно, действительно ли фермер так перегружен работой, или он вечерами сидит перед телевизором с другими мужчинами в домике для отдыха.
Рут появлялась дважды. Один раз – чтобы сказать Эмме, что отведет девочек в церковь, а оттуда заберет с собою на воскресный обед, поскольку домработнице полагается выходной.
Эмма поблагодарила ее, подольше понежилась в постели воскресным утром, потом взяла фургон и несколько часов гнала его на запад, покуда не пришло время вернуться на ферму. Это было здорово – свобода, одиночество и машина с полным баком горючего.
А во вторник Мэтт задал Эмме неожиданный вопрос:
– Вы бывали когда-нибудь на скотопригонных торгах?
– Что? – Слово «торги» привлекло ее внимание.
– На скотопригонных торгах. Я езжу туда раз или два в неделю.
– Зачем?
Слава Богу, она нашла сыр. Мелисса распахнула холодильник и потянула к себе пятилитровую бутыль молока. Эмма подхватила ее прежде, чем та упала на пол.
– Это мой бизнес. – Его голос был терпелив, и она ощущала на себе его пристальный взгляд, когда обходила прилавок и брала из буфета две чашки из пластика. – Я продаю быков и коров. Я покупаю быков и коров.
– Верно. – Она налила молока в чашки. – Леди, если желаете пить, садитесь за стол.
Макки спрыгнула с отцовских рук, Мел поспешила присоединиться к ней за столом.
– Это может быть интересным.
– Скотопригонные торги?
– Да. Они много значат в ковбойской жизни. В радиусе ста миль есть десять таких ярмарок.
Она смутно понимала, о чем он говорит, но ей нравился сам факт, что он говорит с ней. В этом было что-то радостное.
– Это туда вы все время ездите?
– Да. – Мэтт замешкался. – Я узнаю, может ли Рут присмотреть за детьми сегодня днем. Должны же вы знать, что мы делаем с крупным рогатым скотом.
С этими словами он покинул кухню, и Эмма услышала, как хлопнула входная дверь.
– Тебе повезло, – сказала Мелисса, радостно расширив глаза, когда Эмма поставила перед ней молоко.
– Мне?
– Ага. Если будешь себя хорошо вести, сидеть тихо и не болтать попусту, папа купит тебе на обратном пути шоколадку.
Она невольно рассмеялась:
– Правда?
– Ага. Какую пожелаешь.
– Тогда я постараюсь вести себя хорошо. Хотя она не имела ни малейшего представления, как ей следует себя вести на фермерской ярмарке.
– Глупец, – ворчала Рут. – Взять эту женщину на скотопригонные торги посреди недели!
– Там множество женщин.
– Жен, – поправила его тетя. – Они жены фермеров, и они помогают мужьям. Они не миленькие домохозяюшки из города.
Мэтта это не заботило.
– Я подумал, ей понравится смотреть на торги. Это ведь своего рода шоу.
– Если хочешь компании, то один из мальчиков мог бы с тобой поехать.
Ни Яспер, ни Пит, ни Бобби, ни Чет не пахнут, подобно розам. У них нет зеленых глаз и шелковистых каштановых волос, и они не смотрятся так здорово в своих джинсах, как выглядит в своих Эмма. Проклятье, что плохого в желании побыть немного в компании с женщиной? Помимо тех женских созданий в его жизни, которым нет еще восьми.
– Давай, Рут. Просто посидишь в гостиной, пока Макки спит, а Мелисса занимается тем, чем обычно занимается после полудня.
– А твоя домработница приготовила ужин?
– Она накупила столько еды, что хватит до Хэллоуина,[2] – сказал Мэтт. – Полагаю, там найдется что-нибудь сегодня на ужин.
– А что, если вы припозднитесь?
Мэтт уперся руками в бока и уставился на Рут сверху вниз. Бог свидетель, он любит свою тетку, но она может кого угодно вывести из терпения.
– Тетя Рут, почему тебе так не нравится Эмма?
Рут нащупала в кармане халата платок, вытерла глаза и засопела.
– Я не хочу, чтобы ты снова страдал, Мэтгью. Этим городским женщинам нельзя доверять. У нее, может быть, где-то есть муж, откуда нам знать? А вдруг она преступница? Или… падшая женщина?
– Я думаю, она ни то, ни другое и ни третье, Рут. – По крайней мере он надеялся на это. Особенно в той части, что касается наличия где-то мужа. – Она говорила мне, что предполагала выйти замуж, но с этим покончено.
– Она сказала почему?
– Нет, – соврал он, не желая обсуждать личную жизнь Эммы. – Это не наше дело. Единственная наша забота – это то, что нам помогают по дому и с детьми.
– Стефани собирается устроить проверку. Она звонила?
– Дважды, но я отключил на время телефон. Я позвоню ей сегодня вечером и расскажу, как у нас дела. – Он пристально посмотрел на тетку: согласна она или нет посидеть с детьми. – Так как мы поступим? Рут вздохнула:
– Я возьму свою пряжу. Делаю пуховик для кровати Бобби. Его старый износился, ты же знаешь.
Мэтт знал. Пуховики, связанные Рут из шерсти афганских коз, высоко ценились их владельцами, и обращались с ними бережно даже те, кто в иных случаях отличался буйным нравом. Пожилая женщина была преданным другом и грозным противником. Он желал, чтобы она смягчилась по отношению к Эмме.
– Спасибо.
Рут исчезла у себя в спальне и вернулась с пластиковым кульком, набитым голубой пряжей.
– Только сделай мне одно одолжение, Мэттью.
– Любое, Рут. – Он взял кулек, а она схватилась за свою трость.
– Просто скажи мне, что ты не собираешься влюбляться в нее.
– Не собираюсь, – пообещал он.
Он не имел намерения влюбляться снова, однако не был бы, разумеется, против того, чтобы побыть немного в женском обществе.
– Хорошо, – объявила она, ударив тростью в дверь. – Мы могли бы обойтись без осложнений.
Мэтт подавил вздох. Он бросился бы навстречу кое-каким осложнениям, если бы это означало провести ночь в постели с чуткой и желанной женщиной.
– Не двигайтесь.
Эмма уставилась вперед и сложила руки на коленях.
– О'кей, – прошептала она сквозь чуть приоткрытые губы.
Мэтт расхохотался бы, но поскольку десять минут назад он чуть было не купил свинью с десятью поросятами, потому что Эмма почесывала нос, то теперь предпочел бы, чтобы женщина сидела неподвижно. Он не имел ничего против свиней. Они шли по хорошей цене, а он любил копченую свиную грудинку не меньше, чем его сосед, но ему совершенно ни к чему покупать накануне зимы еще свиней. Распорядитель торгов хлопнул молотком и воскликнул:
– Продано!
Эмма повернулась к Мэтту:
– Теперь ничего, если я вздохну?
– Конечно. Дышите.
Она прислонилась к металлической спинке сиденья и бросила взгляд вниз на арену, покрытую опилками:
– Что они делают?
Он отпил немного кофе, а потом ответил:
– Торгуют скотом. Ради этого мы приехали.
– И все? Я имею в виду, разве уже не достаточно?
– Нет еще. Я продаю и покупаю, исходя из ситуации на рынке, времени года и запасов на ферме. Сейчас мне нужно несколько приличных породистых быков. А продавать коров я буду потому, что не хочу кормить их всю зиму.
– Как вы разберетесь, когда каждый предлагает свою цену?
– На это есть распорядитель торгов. Некоторые выражают свои намерения открыто, другие просто подмигивают или дают знать о своих планах почесыванием носа. – Он не смог удержаться от смешка при виде выражения на ее лице. – Вот как вы, когда чуть было не купили свиней.
Она изобразила гримасу недовольства:
– На это ушло бы месячное жалованье.
– Это по меньшей мере, а вам еще пришлось бы заботиться о свиньях, – дразнил он, пытаясь понять, почему столь очаровательная женщина одна-одинешенька в этом мире. – Кто вы, Эмма? И почему вы одна?
Она отвернулась от него и притворилась, будто наблюдает, как ведут корову в крохотный загончик перед подиумом, где находился распорядитель торгов.
– Почему вы сегодня привезли меня сюда?
– Я подумал, что вам это понравится.
– И я не хотел быть один.
– Я… – Она сделала глоток кофе, поставила чашку с пенистым напитком у ног и наконец ответила на его вопрос: – Я здесь потому, что мне была нужна работа. Можем мы остановиться на этом?
– Да, леди, если вы так хотите.
Она скользнула по нему взглядом, ее зеленые глаза были печальны.
– Да, это именно то, что я хочу.
Мэтт кивнул:
– Что ж, мне не нужны эти телки, поэтому посидите неподвижно до окончания торгов.
– Не беспокойтесь обо мне, – сказала Эмма. – Вы даже не почувствуете, что я здесь.
Если бы это было возможно! – подумал он.
Эмма не понимала, что худого в том, чтобы разморозить фрикасе из цыплят. Они выглядели аппетитно в отсеке морозильной камеры. Маленькие тушки в коробочках, несомненно, порадовали бы детей. Но нет – Рут Таттл разогрела готовый пирог с мясом, и пирог с мясом им пришлось есть. Рут не пожелала принести фрикасе из морозильной камеры.
Эмма ела безвкусное тесто и представляла, как разморозит цыплячьи тушки для следующего вечера. Пожилая женщина изрядно похлопотала, готовя ужин, в то время как Эмма беззаботно отдыхала на ярмарке в пятнадцати милях к северу от города. Не так уж и беззаботно. Сидеть вплотную с Мэттом Томсоном – это трудно назвать беззаботным отдыхом. Он был настоящим мужчиной, его тело под рубашкой из шотландки и голубыми джинсами было мускулистым и волнующим… Мелисса ерзала на стуле:
– Папа купил тебе шоколадку, Эмма?
– Нет, не купил. – Она подмигнула ребенку. – Думаю, я не сидела смирно. В следующий раз я исправлюсь.
– В следующий раз? – фыркнула Рут. – Ты собираешься стать фермершей?
Эмма пропустила ее слова мимо ушей и обратилась к Марте:
– Как сегодня дела в школе?
– Дженнифер понравилась моя новая форма, – сказала девчушка. – Хочешь посмотреть мои тетради? Мы сочиняли рассказ о товарном поезде.
– С удовольствием прочту, – заверила ее Эмма. – Что еще вы делали сегодня?
Марта оживилась:
– Мы читали прекрасный рассказ.
– Красный, как вишни? – спросила Мелисса.