Люк видел, как больно дались отцу эти слова, но они всё равно его ранили. Наверное, он втайне надеялся, что родители запретят уходить, запрут его на чердаке и будут держать там, как маленького ребёнка, всегда.
– Я тут потихоньку навёл справки, чтобы понять, не слыхал ли кто, что третий ребёнок может жить нормальной жизнью. В нашей округе это невозможно. И насколько я понимаю, другого шанса у него не будет.
Люк повернулся к матери, ему тяжело было смотреть на отца и слышать от него такие слова. Но смотреть на искажённое болью лицо матери оказалось ещё хуже.
– Ну, значит, выбора у нас нет, – пробормотала она.
Разговор этот состоялся два дня назад, и с тех пор она, сказавшись на работе больной, осталась дома, проводя с Люком каждое мгновение. Они играли в настольные игры и карты, и она часто заговаривала о прошлом:
«А помнишь…» или «А я помню…».
И вспоминала его детский лепет. Первые шаги. Восторг, когда он, двухлетний, впервые открыл для себя весной грязь. Как впервые сделал мотыгой на грядке прямой рядок. Как вырастил цукини длиной с руку. Как она рассказывала на ночь сказки и укладывала его спать, подоткнув одеяло.
Она словно наполняла его воспоминаниями про запас на то время, когда ему не с кем будет поговорить о своём детстве. Но слушать было нелегко. Он жалел, что нельзя просто передвигать фишки, играя в «Монополию», и притворяться, что время стоит на месте.
Вскоре наступило это утро. Отец Джен прикатил на своей дорогой машине и вышел поздороваться с родителями Люка.
– Мистер Гарнер, миссис Гарнер, благодарю вас за то, что сразу сообщили о мальчике. Насколько я знаю, Гранты сходят с ума от беспокойства.
Он повернулся к Люку.
– Молодой человек, вы поступили безответственно и опрометчиво. Хорошо ещё, что не забыли взять с собой удостоверение личности. Надеюсь, вы слышали, что демографический надзор сначала стреляет, а потом задаёт вопросы.
Похлопав Люка по спине, он незаметно опустил ему что-то в карман пиджака. Люк потрогал жёсткий край удостоверения. Его удостоверения личности.
– Нам уже начинать притворяться? – прошептала мать Люка с глазами, полными слёз.
Отец Джен строго покачал головой и погладил себя по груди, словно нащупывая что-то в потайном кармане.
– «Жучок», – проговорил он беззвучно, одними губами.
Родители Люка кивнули, чтобы показать, что поняли, и он прекратил «поиски» и достал какие-то официальные бумаги.
– Да вот же они. Твои проездные документы. Родители посылают тебя в школу Хендрикса для мальчиков. И если ты не возьмёшься за ум…
Отец Джен сурово и в то же время с искренним сочувствием посмотрел на него.
– Можно нам обнять его на прощание? – мать откашлялась. – За эти дни мы к нему привязались.
Отец Джен кивнул, родители сжали Люка в объятиях и отпустили.
– Веди себя хорошо, слышишь? – напутствовала его мать.
Люк понимал, что она пытается шутить, словно провожает чужого, сбежавшего от родителей сына. Но хоть убей, не смог ответить тем же, а только, усиленно моргая, кивнул.
А потом, спотыкаясь, пошёл к машине, пытаясь притвориться другим человеком, мальчиком по имени Ли.
Отец Джен обошёл машину и сел за руль. Потом завёл её и выехал.
– Тебе крупно повезло с таким высокооплачиваемым шофёром, – заметил он. – Если бы я не дружил с двоюродным братом твоего отца…
Интересно, был ли в его словах скрытый смысл или это говорилось ради «жучка»? С этим Люку, пожалуй, пока не разобраться.
Он оглянулся и смотрел на отчаянно машущих родных, пока те не скрылись из виду.
Вскоре машина объехала амбар, за которым начиналось поле. Люк никогда не видел ни поля, ни амбара с другой стороны, хотя всю жизнь провёл с ними рядом. Несмотря на подсознательный страх, сводивший живот, и уже щемящую тоску по семье, его охватило волнение. Кругом было столько нового. Надо рассказать Джен…
Джен… Горе, которого он все эти дни избегал, вновь затуманило его глаза.
– Джен, я это делаю и ради тебя тоже, – не слышно ни для отца Джен, ни для тех, кто подслушивал, прошептал он под шум мотора. – Однажды, когда мы, третьи дети, освободимся, я расскажу о тебе всем. Тебе поставят памятник и твоим именем назовут праздник…
Как бы то ни было, ему стало легче. Чуть-чуть.
Люк долго смотрел на родную ферму. За редкими деревьями ещё виднелась крыша дома Джен. А потом в мгновение ока знакомые места скрылись за горизонтом.
Ли Грант повернулся навстречу будущему.