аких-либо отношениях.
До этого дня. Глядя на то, как Магнус и Келела обнимаются на диване, я внезапно ощутила то, без чего жила столько лет.
Нет, это была не зависть – она создавала благодатную почву для Сглаза. А нечто глубже и хуже, ведь я так долго отрицала это чувство.
Желание быть любимой.
Когда раздался стук в дверь, мне даже не нужно было спрашивать, кто это, – стук сопровождался металлическим звоном колокольчиков. Я накинула одеяло на плечи, чтобы прикрыть простую ночную сорочку, которую мне дала Саба. Отодвинув стул, служивший баррикадой, открыла дверь. На пороге стоял Магнус в мягком пушистом халате и тапочках, в руках он держал нечто, похожее на декоративную шкатулку для драгоценностей.
– Ты ушла сегодня рано, – произнес он с упреком.
– Я устала, – ответила я, плотнее кутаясь в свою накидку.
– Я хочу, чтобы ты составляла мне компанию каждый вечер после ужина. Особенно если у нас будут гости.
– Верно, таково одно из ваших правил.
Он слегка усмехнулся.
– Ты на удивление медленно учишься, Андромеда.
– Нет, учусь я быстро, – возразила я. Мой мозг слишком устал, поэтому я не могла скрыть раздражения. – Но медленно подчиняюсь.
Между нами на пару мгновений воцарилось молчание.
Затем Магнус, не говоря ни слова, протянул мне шкатулку.
– Что это? – спросила я, подавшись вперед.
– Дружеский жест.
Мне пришлось напомнить себе, что я нахожусь в большом доме, а не на углу улицы. Богатые люди не дарят украденные вещи, лишь бы сбить власти со следа… так ведь?
Я взяла шкатулку и откинула крышку – внутри меня ждало кое-что получше драгоценностей. Шоколад. Дорогой, изысканный, выполненный вручную со всей тщательностью. Два ряда, каждый состоял из четырех шоколадных конфет, аккуратно лежащих в специальных углублениях, блестящая золотистая обертка покоилась на красной обивке из бархата.
Такой шоколад можно было найти лишь в больших городах, а изготавливали его люди, получившие образование в городах еще более крупных.
– Это мне? – Я прижала коробку к груди. Даже держать ее в руках уже ощущалось чем-то греховным, но уронить было бы гораздо хуже. – Я не могу ее принять.
– Когда мне исполнится двадцать один, я стану владельцем самой большой в мире шоколадной фабрики, – сообщил он, пожав плечами. – Я с самого рождения плачу шоколадными слезами.
Я бережно закрыла декоративную коробку. Мое лицо пылало. Неужели я… покраснела? Из-за восьми кусочков шоколада? «Возьми себя в руки, Анди».
– Я не знала, что ваш отец был шоколадных дел мастером. Должно быть, это весело – расти среди шоколада.
– Ну да, он ушел, когда мне было пять, так что… – Магнус откашлялся. – Как только ты покинула мою комнату сегодня днем, я попросил Эсджея достать их у моего личного поставщика. Я не сказал ему, что они для тебя. Я… – Он затянул пояс обеими руками, отчего халат перекрутился. – Я не хотел, чтобы он подумал, будто я чуть не выгнал еще одну дебтеру.
– Вам не стоит из-за этого беспокоиться.
– Ах да, разумеется – покровительство.
– Именно. К тому же за свою жизнь я имела дело с куда более сложными людьми.
Магнус тихонько рассмеялся – вышел неловкий, нервный смешок, – а после его лицо вновь обрело озабоченный вид, словно он не привык испытывать радость.
– Я очень в этом сомневаюсь.
Мы замолчали.
– Спасибо за шоколад, сэ… э-э, Магнус, – произнесла я, захлопнув крышку и прижав коробку к себе.
– Спасибо, – повторил он, как будто не слышал моих слов. А потом наконец впервые, с тех пор как я открыла дверь, осмелился посмотреть на меня. Его взгляд был робким, но полным надежды. – Не за что, Андромеда.
Магнус покачался на мысках. На миг мне показалось, будто он сейчас уйдет, но его взгляд чуть дольше задержался на мне, после чего он вновь опустил глаза.
– Спокойной ночи, – сказал он и тут же скрылся в дверях.
– Спокойной ночи, – произнесла я в ответ. Я была настолько удивлена его внезапным уходом, что слова слетели с моих губ, лишь когда хлопнула дверь в его комнату.
Глава 8
Прошлый вечер вселил в меня надежду. Да, у Магнуса тяжелый характер, но хотя бы имелись сердце и совесть. Во всяком случае, он человек. Возможно, работа здесь будет не столь ужасной, как мне казалось поначалу.
Полная сил, я вышла из комнаты и обнаружила внизу лестницы Эмму.
– О, слава Иисусу. – Женщина постучала по перилам, оглянувшись через плечо, словно нас могли застать вместе. – Знаю, у тебя полно других дел, но эта комната находится в критическом состоянии.
Я прикусила щеку изнутри в попытке воздержаться от комментариев. Для обитателей дома, наводненного Воплощениями, каждая комната будет находиться в критическом состоянии. Однако ничего другого мне не оставалось.
– Показывайте дорогу, – сдалась я.
Эмма радостно улыбнулась.
– Она здесь, недалеко. – Девушка указала в конец коридора, но пошла рядом со мной. – Ну, как обустроилась?
– Честно говоря, хорошо.
– Правда? Даже не нарушила ни одного из уймы правил? – рассмеялась Эмма. На мой взгляд, правила были скорее скучными, чем смешными, но я улыбнулась, чтобы она не чувствовала себя в этом мнении одинокой. – Они полная ерунда. Пустая трата времени, я считаю. – Она взяла меня под локоть, и я поджала губы, борясь с желанием отстраниться. – Единственное правило, которое тебе нужно знать: Магнус совсем выжил из ума, и его следует избегать при любой возможности.
– Он немного странный, – сказала я, пожав плечами.
– Он сумасшедший, как и его папаша, – подтвердила Эмма. – Пегги говорит, это проклятие делает его таким, но у меня точно поедет крыша, если я попытаюсь это выяснить, находясь в его обществе.
Мы прошли по ковру, которого, я могла поклясться, вчера в коридоре не лежало, обходя стоявший на нем маленький столик, которого однозначно там не было. Одной тяги к перестановкам, конечно, недостаточно, чтобы называть кого-то сумасшедшим, однако все это явно немного… странно.
– Как по мне, есть всего два правила, – продолжала Эмма. – Держись подальше от Магнуса и не выходи по ночам.
– Насчет второго я согласна.
– Второе – самое важное. – В эту секунду она оступилась. Я покосилась на нее: ее брови сдвинулись на переносице, образовав глубокие морщины, на глаза навернулись слезы. – В этом доме пропадают люди, если не соблюдают осторожность.
– Пропадают…
В одиночестве.
Слова, будто легкий шепот, коснулись моего уха, и я резко остановилась.
– Что?
– Пропадают, – повторила Эмма. – Исчезают.
– Нет, я имела в виду…
Ты в одиночестве.
Холодок пробежал по моим и без того уже заледеневшим конечностям, слова привлекли мой взгляд к чулану, возле которого мы остановились. Амулет пульсировал, словно изнывающее сердце.
– У меня от этого дома мурашки по коже, – проговорила Эмма, подгоняя меня вперед. Она привела меня в одну из комнат, которую я уже видела во время осмотра дома, – пустую, если не считать огромного количества сажи.
– Вот оно. – Эмма указала рукой на камин – в эту минуту Том чистил его жесткой щеткой. – То, что отравляет мне жизнь.
– Грязный камин? – удивилась я.
Плечи Тома затряслись от смеха.
– Ты не понимаешь, – возразила Эмма, – он все время грязный. А когда грязный – дымит. И нам приходится чистить его, зная, что он в любую минуту снова испачкается.
– В этой комнате ничего нет, зачем же нужно разжигать очаг?
– Все очаги должны постоянно гореть. Иначе в доме ужасно холодно.
Уже при входе в комнату я ощутила характерное присутствие Воплощения, но все равно приблизилась к нему. Мой амулет не реагировал на него пульсацией, а значит, оно не представляло большой угрозы. В лучшем случае мелкое неудобство.
Я опустилась на колени перед грязным камином, Том отклонился назад, давая мне пространство. Я никогда раньше не заглядывала внутрь очага… По правде сказать, не почувствуй я присутствие Сглаза, можно было бы решить, что все в порядке.
– Это происходит непредсказуемо, – поделился Том, почесав одну из бакенбард, – измазанные сажей руки оставили черный след на скуле. – Иногда во время внезапного грохота в доме, а иногда камин взрывается сам по себе. Ни тряски, ни звука, ни предупреждения. Единственный верный способ не покрыться сажей с ног до головы – почистить его, как только закончится извержение, но… – Тут он оглянулся на Эмму и ободряюще ей улыбнулся. – Нас в доме осталось не так много, поэтому сделать это не всегда возможно.
– Не так много? – повторила Эмма, с такой силой засунув руки в карманы своего фартука, что чуть не оторвала их. – Тут только мы с тобой, Пегги да Андромеда – если она останется. Бедняга Эдвард пропал.
– Он ушел, – поправил ее Том с усталым вздохом.
– Все лошади на месте. Вещей он не собирал. И ты всерьез полагаешь, что немощный старик отправится один в пустыню? Он пропал, как и все остальные.
– И куда они делись? – спросила я.
– Том считает, что они ушли, потому что больше не могли здесь находиться, – фыркнула Эмма.
Тот, вскинув брови, посмотрел на нее.
– Лучше уж так, чем думать, будто их где-то удерживают и освободят, лишь когда проклятие будет разрушено, как в какой-нибудь глупой сказке.
– Тогда давай спросим у Андромеды, что она по этому поводу думает.
Они оба в ожидании уставились на меня. В эту секунду мне захотелось самой забраться в камин и исчезнуть. Тем не менее я спокойно ответила:
– Я разберусь с этим.
– Вот видишь? – Том поднялся и поцеловал Эмму, оставив на ее лице грязные отпечатки там, где руками коснулся ее щек. – Не стоит так сильно переживать. Позволь профессионалу обо всем позаботиться.
Эмма пробормотала что-то невнятное – я не разобрала слов, потому что из очага вырвалось облако черной пыли. Оно расползалось вокруг невидимого барьера, созданного моим амулетом, и обволакивало меня тьмой. Я наблюдала за тем, как пыль скользит по поверхности моего щита, и ухмылялась… Наверное, такая реакция на Воплощение казалась крайне неуместной, но я ничего не могла с собой поделать. Иногда простые радости – это все, что у нас есть.