– Я рисую ее, только когда она сама об этом просит, так что да.
– А что насчет того возмутительного рисунка, где вы целуетесь? Она и о нем знает?
Он усмехнулся.
– Ты уверена, что это Келела? Лица не видно. Если включить воображение, это может быть кто угодно.
Мой пульс участился, на миг я позволила себе думать, что он действительно нарисовал не Келелу. Что он нарисовал… меня. Однако реальность все-таки победила.
– Не думаю, что ей понравилось бы увидеть себя в подобном свете.
– Мне кажется, ты злишься, – произнес он, наклонившись ближе, – потому что хочешь оказаться на месте той, кого я целую.
Я ударила его по лицу так сильно, что голова его дернулась в сторону. Я мгновенно задержала дыхание, словно мое сознание только сейчас вернулось в тело. Словно он… прочитал мои мысли.
– Если подумать… – Магнус несколько раз подвигал челюстью, проверяя ее состояние, – чтобы потереть лицо, ему пришлось убрать руку с альбома. – Я это заслужил.
Мне следовало сказать, что я действовала инстинктивно. Я привыкла сама себя защищать. Однако он не заслуживал объяснений и тем более извинений.
Я положила альбом на стол и попыталась встать с кресла, но Магнус даже не сдвинулся с места, чтобы меня пропустить. Я угрожающе посмотрела на него.
– Вы вторгаетесь в мое личное пространство.
– Твое пространство? Вообще-то ты сидишь в моем кресле.
– Дайте мне встать, Магнус.
Он одарил меня дразнящей улыбкой.
– А волшебное слово? То, которое ты сама советуешь мне использовать…
Я знала, как Джембер поступил бы на моем месте. Приставил бы к горлу Магнуса нож и произнес свое волшебное слово: «Отвали». Возможно, даже сопроводил бы его каким-нибудь цветистым ругательством. И чтобы подчиниться, у Магнуса было бы всего три секунды, прежде чем Джембер вырвал бы у него кишки.
Но я смогла лишь тяжело вздохнуть, точно мое тело ругалось без слов. Потому что в одном он был прав: больше всего на свете мне хотелось затащить его теплое тело в это кресло и узнать, действительно ли его губы имеют вкус меда и мускатного ореха, которые он добавлял в кофе.
Вот только мне нельзя было этого желать. Ведь я работала на него.
К тому же он вечно выводил меня из себя.
Было странно смотреть ему в глаза на таком близком расстоянии, тем не менее я твердым взглядом постаралась показать ему всю серьезность своих слов.
– Вам меня не запугать.
Магнус нахмурил брови.
– Я и не пытаюсь тебя запугивать.
– Тогда отойдите, – сказала я и дернулась вперед, несмотря на его попытку преградить мне путь. Обычно мне удавалось смутить его, однако сейчас он уверенно стоял на ногах, и мое лицо оказалось еще ближе к нему. – Или мне следует ударить вас сильнее?
– Буду только рад, – ответил он мрачным голосом. – Твоя ладонь – первый мой физический контакт с человеком за последний год.
Его слова заставили меня застыть, на глаза навернулись слезы. Желать чьего-либо прикосновения, любым возможным способом… даже если это причиняет тебе боль. Безумный и печальный образ мыслей.
С другой стороны… я и сама росла, лишенная прикосновений. Меня учили по возможности их избегать. Именно поэтому я могла лишь посочувствовать ему. Только представьте: вы росли, обладая такой роскошью, а потом у вас ее украли.
На него нельзя было обижаться. Его бестактность и грубость были результатом его положения. Несдержанный, невоспитанный. Плохое поведение являлось не только его виной… да и мое ничуть не улучшало ситуацию.
Я нежно прижала ладонь к его щеке, все еще красной, и поцеловала его.
Крайне необдуманное решение и, возможно, такое же ошибочное, как и дать ему пощечину. Сначала его мягкие губы плотно прижались к моим, словно почва ушла у него из-под ног, а после я услышала скрип вощёной кожи – он крепче вцепился в спинку кресла. Даже когда его губы оторвались от моих, он не отстранился полностью, его неуверенность была столь же очаровательной, сколь и невыносимой. Он прильнул ко мне теснее, и тепло его тела заставило мое сердце биться чаще…
А потом Магнус резко отпрянул к камину, споткнувшись по пути. Ухватился руками за каминную полку как раз в тот миг, когда я потянулась за ним в надежде поймать. Едва не прикоснувшись к нему, я обняла себя руками, чтобы удержать равновесие.
– Зачем ты это сделала? – спросил он. Со злобой. С горечью.
Мое сердце колотилось как бешеное, его стук гулом отдавался в ушах, тем не менее я сумела встретиться с ним взглядом. На его лице, в отличие от голоса, отражались противоречивые чувства. Что я могла сказать ему? Какой ответ дать, чтобы он устроил нас обоих?
К счастью, он не стал ждать моих объяснений.
– Я не заслуживаю поцелуя.
– Почему?
– Потому что я… чудовище, Андромеда. – Исходивший от его лица жар заставил меня замереть. Я вдруг осознала, что больше не смотрю в его глаза. Я глядела на его гладкую кожу, теплую и смуглую в тусклом свете огня, изгиб его шеи так и манил провести по ней пальцами. – Впрочем, если проявление нежности с твоей стороны – это вклад в мою доброту, то я совсем не против…
Его шепот был подобен расплавленному серебру – прекрасный и опасный.
Мое сердце гулко стучало. В животе ныло. Порой я ненавидела себя за то, как глупое сочувствие влияло на меня. Или же просто ненавидела себя за мысли о том рисунке, о влюбленных, прячущихся в тени книжных шкафов… о том, что сделали бы мы сейчас, если бы на несколько шагов отступили от камина…
Невзирая на все недовольство собой, я прикусила губу, подавив желание вновь прильнуть к его рту. Затем отодвинулась на почтительное расстояние.
– Вы дикарь. Вам просто нравится смущать людей.
Он вскинул густые брови.
– Я смутил тебя, Андромеда?
Я покраснела, а Магнус – этот маленький демон – улыбнулся.
– П-прекратите, – пробормотала я.
– Но ты же сама меня поцеловала, забыла?
Тогда я схватила его альбом для рисования и пихнула ему в грудь. Сила, с которой я это сделала, вызвала удивление на его лице.
– Пегги груба со мной, – отчаянно попыталась я сменить тему. – Если она не станет относиться ко мне и Сабе на равных, я больше не смогу здесь работать.
На лице Магнуса вспыхнуло замешательство, которое сменилось расстройством.
– Я позабочусь об этом.
– Хорошо. Мне… мне нужно идти.
– Тебе не стоит слишком сближаться с ней. – Его голос вынудил меня резко остановиться и обернуться.
– О чем вы?
– Как только ты очистишь весь замок, Саба уйдет. Что произойдет довольно скоро, учитывая твою скорость работы.
Я медленно развернулась к нему лицом.
– Она охраняет вас, пока действует проклятие?
– Можно и так сказать. – Магнус захлопнул альбом и прижал его к себе. – Она для меня самый важный человек на свете. Я люблю ее как члена семьи. Но прошу тебя не слишком сближаться с ней.
– Вы пытаетесь указывать, с кем мне дружить, а с кем нет?
– Я лишь хочу сказать, что ты будешь об этом жалеть.
Я открыла рот, собираясь ему возразить, но потом передумала и вышла из комнаты. Спорить не имело смысла. Он все равно не мог лишить меня единственного друга здесь. Единственного человека в этом доме, кто был мне не безразличен.
Хотя… Это не было правдой. От одной этой мысли в животе у меня запорхали бабочки.
Потому что, если быть откровенной, Магнус тоже был мне не безразличен – и даже слишком.
Глава 15
После случившегося мне удавалось избегать Магнуса два дня подряд. У меня просто не было выбора. Тот поцелуй был… удивительным. Оскорбительным, ошибочным, но в то же время самым правильным поступком, который я когда-либо совершала. Мне хотелось повторить его снова… и снова… Боже, что со мной не так?
Я поцеловала своего работодателя. И чем быстрее мы оба об этом забудем, тем лучше.
Прежде чем отправиться в библиотеку, я дождалась, пока зазвучит соната Баха. Наступило время избавиться от Библиотекаря, хотя я понимала: она доставит немало хлопот. Она была невероятно общительным Воплощением, а это, как правило, служило верным знаком, что так просто оно не сдастся. Однако судя по рассказам Магнуса, она, похоже, могла общаться только посредством книг. Так что мне, во всяком случае, не придется беспокоиться, что этот злобный дух прибьет меня каминной кочергой.
Сначала я заглянула в библиотеку: убедиться, что там никого нет. Но стоило мне зайти внутрь, как атмосфера в комнате изменилась: Библиотекарь словно поняла, что я собираюсь делать. Не обратив на это внимания, я села в кресло у камина. Чем раньше начну, тем скорее закончу. А на всю работу, вероятно, уйдет два часа времени и два амулета: один – чтобы схватить духа и лишить его возможности вступить в контакт, второй – чтобы полностью его убрать. Чем меньше времени потрачу впустую, тем больше вероятность…
Я услышала стук, а затем краем глаза заметила, как книга упала на пол.
Пора за работу.
Я действовала быстро, но осторожно. Не хотелось начинать все заново. Через десять минут еще одна книга шлепнулась у моих ног. Я проигнорировала ее. Спустя несколько минут вторая книга приземлилась поверх первой. Я подобрала под себя ноги и стала работать дальше. Так продолжалось в течение следующих двадцати минут, пока мой амулет не начал пульсировать, а у меня не появилась возможность разглядеть страницу верхней книги, не наклоняясь.
Тут мое внимание привлекло что-то ярко-красное, чего не было в других книгах. Прервавшись, я бросила туда беглый взгляд.
Посмотрела на верхний колонтитул, где заголовок соседствовал с номером страницы. «Джейн Эйр». Не читала эту книгу, но слышала, что это роман. И видимо, довольно выдающийся, раз параграф был обведен красной линией, широкой и неровной, будто бы сделали это пальцем.
Когда нас бьют без причины, мы должны отвечать ударом на удар – я уверена в этом, – и притом с такой силой, чтобы навсегда отучить людей бить нас[10]