Вскоре она получила прозвище Тетушка Роуз от персонала тюрьмы, потому что вязала, выглядела как пожилая тетушка, к которой вы заглядываете на чай с пирогом, и говорила так, будто пела. Она желала нам доброго утра нараспев. Мы вовсе не хотели ее оскорбить, просто в тюрьме все получают прозвища. Думаю, это форма черного юмора, наш способ отгородиться от жестокости мира, в котором мы работаем.
Итак, Роуз Уэст стала Тетушкой Роуз, и она вела себя так, словно ничего не произошло.
Довольно часто люди, обвиненные в страшных преступлениях, уходят в себя.
Они теряют аппетит и практически не разговаривают, когда осознают угрозу пожизненного заключения. К Роуз это не относилось: она ела все, что ей давали, и даже говорила, что это вкусно. Она болтала с нами так, словно это просто очередной рабочий день в офисе. Казалось, серийная убийца Роуз Уэст полностью отделилась от Роуз Уэст по прозвищу Тетушка Роуз.
Она даже не вздрогнула, когда пришел начальник тюрьмы, чтобы сообщить ей новость, которая должна была стать главным шоком ее жизни.
Был полдень 1 января, и я имела удовольствие работать в эту смену. К тому моменту Роуз была у нас около двух недель, и она находилась в своей камере.
Начальник зашел ко мне в кабинет.
– С Новым годом! – сказала я весело.
– У меня не то настроение, – ответил он, бросив на меня несколько напряженный взгляд.
Он сказал, что Фред Уэст покончил с собой во время обеденного перерыва в тюрьме Уинсон-Грин в Бирмингеме.
– Черт возьми! – воскликнула я. Не завидовала начальнику, что ему придется сообщить Роуз эту новость. После такого она будет опустошена. После всего, что они – предположительно – сделали вместе, он, наверное, стал для нее всем.
Как же я ошибалась.
– Давайте поскорее покончим с этим.
Начальник тюрьмы сказал мне следовать за ним в камеру Роуз. Я отперла дверь и сделала шаг назад, чтобы позволить ему войти первым. Роуз, сидевшая на кровати, посмотрела на нас с таким же удивлением, как я на начальника тюрьмы в первый день нового года.
Он прочистил горло.
– Боюсь, у меня плохие новости. Фред покончил с собой.
Полная версия заключалась в том, что после обеда он повесился в камере. Он сделал это с помощью петли, изготовленной из простыни. Он плотно закрыл дверь, чтобы никто не успел войти и спасти его.
Кажется, она моргнула пару раз, а затем сказала:
– А, ясно.
А, ясно? А, ясно?! Она даже не вздрогнула.
– Мы можем что-нибудь для вас сделать? Вы что-нибудь хотите у меня спросить?
Она покачала головой и ответила:
– Нет, все в порядке.
Начальник тюрьмы ушел так же быстро, как и пришел, и я последовала за ним. Прежде чем запереть дверь, я еще раз взглянула на Роуз, но выражение ее лица не изменилось. Ни слез, ничего, просто остекленевший взгляд. Уровень контроля и диссоциации был поразительным.
Если вам интересно мое мнение, я думаю, что в этот момент Роуз Уэст решила, что ей удастся остаться безнаказанной. Многие считали, что Фред покончил с собой с целью защитить Роуз. Он якобы надеялся, что его самоубийство будет воспринято как признание вины и что дело против нее будет прекращено.
Я знала, что она гораздо более расчетливая, чем кажется. Прячась за улыбкой и певческим голосом, она тихо просчитывала каждый ход, словно шахматистка.
Она придерживалась тактики «медленно, но верно».
Что делает человека убийцей? Ну, это не вопрос на 64 миллиона долларов, так ведь? Тем не менее он меня восхищает. Я действительно считаю, чтобы хорошо выполнять мою работу, нужно уметь хорошо считывать людей. Как я уже говорила, судя по тому, что я видела и читала, у убийц отсутствуют эмоции.
Они понятия не имеют, что такое сочувствие, и очень часто убийство, в котором их обвиняют, является не первым проявлением склонности к насилию. Вероятно, в прошлом они убивали или мучили животных, травили сверстников и показывали, что могут причинять вред людям, ничего при этом не испытывая. Их жестокость нарастала, и в какой-то момент появились предупреждающие знаки. Это могло быть даже что-то малозаметное, например отсутствие эмоций при потере родителя.
Я убеждена, что если бы мы изучили поведение Роуз до совершения первого убийства, то нашли бы множество знаков. Например, тот факт, что она умела запирать свои чувства.
Поведение Роуз не изменилось после того, как она услышала о смерти Фреда. Она продолжила вести себя как обычно. В ШИЗО был телевизор для таких заключенных, как Роуз. Каждый день в 18:00 я выпускала их из камеры, чтобы они вместе могли посмотреть новости в комнате отдыха.
В течение недель, предшествовавших ее переводу в тюрьму Винчестер к началу суда, Роуз смотрела новости с ямайской женщиной, находившейся под стражей за торговлю наркотиками и бандитизм. Калиса признала свою вину и дала показания против крупной банды наркоторговцев, которую в тюрьме называли «Трава». У нее была мишень на лбу, поэтому она, как и Роуз, находилась в ШИЗО ради собственной защиты.
Они тихо наслаждались компанией друг друга, пока новые подробности дела Роуз освещались в новостях (интересно, что только в это время она не вязала).
Не спрашивайте, как Калиса не сумела сложить два и два, но по неизвестной причине она не поняла, с кем сидит рядом. Предполагаю, внешность Роуз несколько изменилась с тех пор, как был сделан тот самый снимок, на котором она в больших очках и с копной темных волос. Или, может быть, Калиса была ослеплена поведением Тетушки Роуз, которая знала, как получить желаемое. Например, Калиса поднималась и заваривала ей чай. Однако Роуз управляла другими в настолько приятной манере и таким коварным образом, что отказать было невозможно, даже если вы понимали, что вами манипулируют. Роуз, вне всяких сомнений, использовала этот навык, чтобы заставить Фреда делать все, что она хотела.
Иногда я зависала на заднем плане, смотрела новости и вежливо разговаривала, заинтригованная влиянием Роуз на Калису.
В тот день, когда Роуз вышла из-под моего наблюдения в феврале 2005 года, мы обменялись лишь несколькими словами. Я держалась так же формально, как при ее прибытии в ШИЗО.
– До свидания, Роуз, берегите себя! – сказала я. Это было что-то неуместное и бессмысленное.
На следующий день я, как обычно, выпустила Калису из камеры, чтобы она посмотрела новости.
– Сегодня вы одна, – сказала я, когда она уселась перед телевизором.
У Калисы был сильный акцент, и иногда мне было трудно понять ее.
– Боже мой, только посмотрите, что сделала эта ужасная Роуз Уэст! – прокомментировала она главную новость. По мере приближения суда новостей о Роуз становилось все больше. – Пусть восторжествует справедливость! – воскликнула она. Она неожиданно громко выразила свое презрение.
Мы обменялись взглядами с Джессикой Мерфи, одной из надзирательниц ШИЗО.
– Что вы имеете в виду? – спросила я. Эта ситуация меня озадачила.
– Эта ужасная Роуз Уэст убила столько женщин, – ответила она.
Я нахмурилась.
– А с кем вы, по-вашему, сидели рядом все это время?
Если бы Калиса могла побледнеть, она бы побледнела. Она была в абсолютном шоке.
– Мисс, скажите, что это неправда. Скажите, что это неправда.
– Это правда. Ее звали Роуз. Она была в больших очках.
– Боже мой! – взвыла Калиса.
Мы с Джессикой смеялись до слез. Как она могла этого не понять? Подобные моменты приносили нам облегчение в рабочей среде, которая могла бы быть очень мрачной.
Роуз Уэст предстала перед Королевским судом Винчестера в сентябре того года. Самоубийство Фреда не спасло: ее приговорили к десяти пожизненным срокам за изнасилования, пытки и убийства женщин и направили в тюрьму максимально строгого режима. Расследование показало, что это она стояла за всеми убийствами и манипулировала Фредом. Эта новость нисколько меня не удивила. Меня не шокировало и то, что Роуз называли «в высшей степени манипулятивной» в каждой тюрьме, в которую ее переводили. Она убеждала сотрудников тюрьмы оказывать ей услуги. Для меня все эти признаки были очевидны уже в те месяцы, которые Роуз Уэст провела со мной в ШИЗО.
14. Выпекание правды
Сафрон-Уолден, Эссекс: настоящее время
Мне повезло, что в кофейне наверху такой хороший кофе. Я наливаю двойную порцию эспрессо в сливочный крем. Блендер жужжит, заглушая радио, пока я превращаю кофе в пенистое совершенство.
Кофейно-ореховый торт. Таким будет сегодняшний pièce de résistance[8]. Правда, я редко ограничиваюсь приготовлением одного лишь торта. Мой личный рекорд – 16 партий булочек. Я уверена, что однажды мне удастся его побить. Моя соревновательность на кухне напоминает мне о досмотре передачек с едой, о которых я говорила ранее. Тогда мы пытались превзойти друг друга в количестве найденных свертков с героином.
После пяти минут взбивания на высокой скорости я проверяю сливочный крем. Он еще не готов. Я облизываю ложку: пока он недостаточно воздушный и нежный. Я добавляю немного молока, ингредиент, который делает крем невероятным, как сказала бы Мэри Берри.
Я так увлеклась выпечкой, что на мгновение забыла, что не одна.
У нас появился новый сотрудник: Люк, 22 года, родом из Эссекса. Он учится на су-шефа, и все утро был занят совершенствованием куриного салата «Цезарь», надеясь впечатлить босса.
Он очень милый и вежливый, но болтливый. Узнав, что я много лет назад работала в тюрьме, стал ежеминутно задавать мне вопросы. Я не вдавалась в подробности, но он пришел в восторг, встретив человека, работавшего по другую сторону. Уже четвертое утро подряд он приходил на работу, здоровался и обрушивал на меня шквал «как», «почему» и «вы не возражаете, если я спрошу вас о…»
Обычно я не распространяюсь о своем прошлом. В городе я держала язык за зубами и оставалась вне поля зрения, но в Люке было что-то располагающее, из-за чего мне хотелось немного ему открыться. В нем есть какая-то тихая решимость. Возможно, я видела в нем себя.