Дверь перед ними распахнулась, словно только их и ждали. На пороге стояла спелая блондинка в пестром платье.
– Подслушивала? – спросил Толя.
– Очень надо! – фыркнула блондинка. – А вы следователь? При Мишу Кротова хотите спросить? Это такой ужас! Такой ужас! Мы только с Кипра вернулись, в Ораклини были – между нами, страшная дыра, но Толя сказал, что хочет отдохнуть без пьянки и шопинга. Знакомые были, с детьми, очень хвалили.
– Пролетели, как лохи, – сказал Толя. – Может, для мелких самое то, море курице по колено, а самому ни поплавать, ни подремать. Народу прорва, жара, вода как из чайника. Не вздумай, капитан, в Ораклини. Куда угодно, только не туда, понял?
– Понял, – сказал Коля. – Спасибо, что предупредили. Надя… можно так?
– Можно! Мы не верим… Я не верю, что он сам! Ой, а чего это мы на пороге? Пошли в дом! Мы как раз ужинали…
– Извините, что помешал.
– Нет, ну что вы! Наоборот, милости просим! Мы на кухне, по-домашнему. Толик, достань тарелку!
Капитана силком усадили за стол, Надя положила ему мяса и картошки. Капитан сглотнул и только сейчас почувствовал, как проголодался.
– Капитан спрашивает, кто приезжал к соседу, – сказал Толик. – И кто жил с ним. Ну-ка, Надюха, включай радио.
– Его партнер приезжал, еще один, толстый, с длинными волосами, в белом пиджаке, пьяный, шатался, Миша его поддерживал. Сидели до утра на заднем дворике, пили. Больше никого не видела. Настя приходила три раза в неделю, хорошая женщина. Его жена как раз умерла, мы тогда только въехали, я ее не знала. У него свет всю ночь горел, партнер все время туда-сюда, не вылезал, однажды «Скорая» была. Вроде пил, скандалили с ним. Потом вроде пришел в себя и взялся за ум. Никого не было, жил сам… – Она вдруг осеклась и задумалась.
Капитан и Толя переглянулись, Толя подмигнул: а что я говорил? Все знает!
– У него кто-то был! – воскликнула Надя. – Точно! Я видела ее в окно! Точно, женщина! Была! Я вышла во двор, посмотрела, а она в окне…
– Может, Настя?
– Нет! Настя приходит по понедельникам, средам и субботам, а это было… сейчас! – Надя приложила пальцы к вискам. – В пятницу вроде, второго августа. Точно! Мне еще Люся позвонила, пригласила в «Пасту-басту» на девичник, у них годовщина свадьбы, она всегда отмечает с девочками…
– Подробнее можно про женщину? – вклинился капитан. – Как она выглядела?
– Ну как… – протянула Надя. – Солнце светило прямо в окно… Высокая, волосы вроде короткие, тонкая… Всего минутку или даже полминутки. Не рассмотрела лица, вроде молодая… Подумала, ну слава богу, Миша не один. Как они вдвоем приехали, не видела. Думала, она выйдет во двор или в сад, но она сидела дома, ни разочка не вышла. Когда она уехала, я тоже не видела. И я теперь думаю, если была женщина, то он не мог, понимаете? Не мог! Это конкуренты! Его партнер… Вы его видели? Да у него рожа убийцы!
– Надь, ты думай, чего говоришь! – одернул супруг. – Нечего напраслину гнать, мало ли кому твоя рожа не нравится, так сразу убийца? Не слушай ее, капитан, женщина! Партнер – строгий мужик, да, согласен, но помню, как он его вытаскивал из запоя…
– А вы нашли ее? – спросила Надя.
– Ищем, – коротко сказал Коля.
Надя ахнула:
– Не нашли? Куда же она делась?
– А кто наследник? – выступил Толя. – У него же вроде никого не было?
– И детей нету. Такое богатство неизвестно кому достанется… – Надя покачала головой.
Лица супругов горели живейшим любопытством.
– По закону, – строго сказал Коля.
– Понятно, – разочарованно протянула Надя. – Вы кушайте, а то за разговорами все стынет.
– А может, по маленькой? – предложил Толя.
– Скажите, а можно проникнуть на территорию помимо ворот? – спросил капитан.
– Ой, да сколько угодно! – воскликнула Надя. – Мы же не полигон какой-нибудь.
– Дырок полно, – поддержал супруг. – К нам одно время подростки повадились, еле отбились, полицию вызывали…
…Распрощавшись с гостеприимными соседями Кротова, капитан вернулся к охране, где застал обоих братьев. Ему уже все и так было ясно, но всякое дело надо доводить до конца.
– Вот Яша, брат, – сказал охранник. – Вместо Саши Завадского, я говорил. Так я пошел или как? А вы тут с ним разбирайтесь.
– Останьтесь на минуту, к вам тоже вопрос. Яков… как вас по батюшке?
– Илларионович. Только я ничего не знаю, работаю временно, на подхвате…
– Кто дежурил двадцать четвертого, двадцать пятого и двадцать шестого июля?
– Двадцать четвертого я, – сказал Петр. – И двадцать шестого, Саша попросил заменить.
– Не помните, когда Кротов вернулся домой в эти дни? Двадцать четвертого и двадцать шестого?
Петр кивнул, наморщив лоб.
– Двадцать четвертого суббота была, он по субботам работал. Как всегда, – сказал, подумав. – Примерно в восемь. Обычно он вертался около восьми. Я сутки работал, с восьми утра до восьми. Вроде как всегда вернулся. После восьми были только четыре машины. Значит, до восьми. После восьми мало кто, больше до восьми.
– А двадцать шестого?
Петр задумался. Пожевал губами, почесал затылок, откусил кусок ногтя на большом пальце и сказал:
– Двадцать шестого приехал днем, около трех, я еще удивился…
– Хорошо помните?
– Помню.
– Он был один?
– Вроде один…
– А точнее? Подумайте?
– Вроде кто-то сидел на переднем сиденье… Не помню, я не приглядывался.
– Мужчина? Женщина?
– Не мужчина вроде… Не помню.
Это было уже кое-что. Два свидетеля показали, что видели женщину. Соседка Надя видела ее в окне – вроде бы видела. Надя – женщина с богатым воображением, но внимательная и глаз-алмаз, скорее всего, видела. А охранник видел женщину в машине… вроде бы видел, вроде бы женщину. Показания второго свидетеля под вопросом. Да, есть еще и третий свидетель! Косвенный, правда. Экономка Настя, которая слышала звон разбитого бокала. Если это, конечно, не дамские фантазии. Федор раскопал. И в отпуск ее отправили с двадцать шестого. В сумме кое-что вырисовывается. Похоже, рыжеволосая не фантом, а живая и реальная особь. И куда же она делась? Почему затаилась и молчит? Какова ее роль в смерти Кротова?
Братья выжидательно смотрели на капитана, и он опомнился.
– Еще вопрос. Можно попасть сюда, минуя ваш пост? – Он знал ответ, но хотел подтверждения.
Охранники переглянулись, отвечать не спешили.
– Мы смотрим за машинами, – сказал наконец Петр. – Тут забор чуть не два метра, и почти на каждом доме камеры и сигнализация. – Он пожал плечами, давая понять, что забор не их дело.
Капитан не поленился и прошелся вдоль бетонного забора…
Глава 15Царство нежити
Ты смотришь на меня, как неживая,
но я прошу, колени преклоняя,
уже любимой и не называя:
«Мой старый друг, не покидай меня…»
– Владочка, деточка, загадочный взгляд, полуулыбка, тайна! Уголками губ, поняла? Никаких зубов! Как я учил! Еще раз! Уже лучше, умница! Профиль! Дай профиль!
Иван Денисенко, потный, патлатый, прыгал между восковых фигур в поисках удачного ракурса. Изгибался и даже падал на пол, а потом, кряхтя, вставал, держа камеру над головой. Влада хихикала. Была она в образе Офелии – в длинном белом платье, с распущенными волосами в венке из лилий и босая. Синева под глазами, почти без грима, мертвенно-бледная, с черными губами сердечком, она напоминала актрис двадцатых годов прошлого столетия…
– Я как покойник! Не могу я так, хоть чуть-чуть! – ныла Влада. – Иван!
– Ты и есть покойник! Восковой покойник. Глазки опустила, трагизм, уголки опущены… Плачущее лицо! Бледное! Без макияжа, мы же договорились. Так, теперь смотри в сторону, прикусила губу… Я тебе что сказал? Выразительнее! В сторону! Испуг! Ужас! Поправь венок! Глаза к потолку! Ручки сложила, ну!
– Не ори! Я устала! Давай перерыв!
– Она устала! Терпи, вроде пошла карта. Вижу! Еще раз! Дай трагизма, трагизма побольше, тебя бросил хахаль, ты идешь кидаться под поезд! Не скаль зубы! Дай безумие!
– Грубиян!
– Статику дай! Ты мертвяк, поняла? Вот так!
– Сам ты мертвяк!
Иван щелкал камерой, руководя Владой, она подчинялась, правда, огрызаясь. Но они прекрасно понимали друг друга, а грызня – это так, взрывной характер плюс природная болтливость. Они заряжали друг друга, казалось, от них летели искры. Прыгающий расхристанный Иван, красномордый, с потными прядками на лбу, и тощая высокая девушка с жутким покойницким гримом…
Время от времени на пороге зала бесшумно вырастал мрачный скульптор, стоял несколько минут, опираясь плечом о дверной косяк, смотрел неодобрительно и уходил.
– По-моему, он теплый, – шептала Влада. – Смотрит, готов сожрать с потрохами. Я его боюсь! И куклы его какие-то жуткие. Сейчас придет с топором!
– С топором… много ты понимаешь, он гений… гений… гений… – бормотал Иван. – Так, рот закрыла! – рявкал он, и Влада вздрагивала. – Еще раз!
– Я устала! – капризничала она. – Давай перерыв!
– Хрен тебе, а не перерыв!
В разгар съемок в зале появился Федор. Иван перестал щелкать, бросился к другу:
– Федя, привет! Молодец, что пришел. Все, отдыхаем! Влада, тащи сюда Лиду. Перекусим. Чего-то я подустал, ребята. Пошли к Мироне!
Они обнялись.
Истошный женский вопль резанул уши. Он повторялся на более и более высокой ноте, переходя в визг. Иван и Федор переглянулись и бросились в глубь зала. Влада в своем белом платье, похожем на саван, стояла на коленях перед лежащей на полу Лидией. При виде Ивана и Федора Влада перестала кричать и попыталась встать. Она стояла на четвереньках, протягивая руку Ивану. Тот, резко дернув, поставил ее на ноги:
– Чего орешь?
– Она неживая! Я хотела поднять, а она неживая! И синяки на шее!
Лидия лежала на полу, запрокинув голову, разбросав в стороны руки, волосы выбились из узла, на шее расплывалась багровая полоса. Глаза ее, широко раскрытые, смотрели в потолок. Федор нагнулся, прижал пальцы к шее девушки. Она была мертва.