Федор и капитан молчали. Капитан слушал, Федор смотрел в стол, думая о своем. Иван все говорил и говорил, размахивая руками, и капитан чувствовал, что от мельтешения рук его начинает клонить в сон. Он поглядывал на Федора, его подмывало спросить, насколько серьезно он относился к этой девушке, что их связывало, и вообще. Но при Иване не спросишь, принесла же нелегкая этого… певца свалок. Можно, правда, спросить про скульптора, Мирону, они кажется дружат… Странно, Кротов был его спонсором, он слепил его в виде алхимика… Лидию убили в музее, по его словам, он раньше никогда ее не видел. Что за странные пересечения этих… Как это сказала Влада? Мертвяков! Странные пересечения мертвяков. Очень выразительное словцо. Фольклорное, как говорит Федор. Совсем скис философ… угораздило же! Идиотская ситуация. И ведьма! А она тут каким боком?
– Что за человек Мирона? – спросил вдруг капитан.
Иван, перебитый на полуслове, замолчал, уставившись на Колю.
– Гений, – сказал после паузы. – Талант от бога. Вернее, от дьявола. Хотел лепить меня, но я руками и ногами, его куклы как проклятие, никогда не знаешь! Вот и Мишка тоже…
– Подожди, – опешил капитан, – что значит проклятие? В каком смысле?
– Конечно, проклятие. А чего Мишка ни с того ни с сего наложил на себя руки? Сам, думаешь? По своей воле? Нет! – Иван помотал пальцем перед носом капитана. – Не тот человек, чтобы сам! Они высасывают из человека соки.
– Кто?
– Да эти чертовы куклы! – заорал Иван. – Неужели вы до сих пор не врубились?
Митрич встрепенулся от вопля Ивана и снова поспешил к ним с тележкой.
– Откуда он взялся?
– Черт его знает! Появился три года назад, привез фотки и рисунки, сунулся к мэру, уболтал и получил помещение. За этот дом драка шла, а он с ходу! Откуда? Из пре-ис-под-ней! И пошло-поехало. Сотворил всех известных горожан, включая мэра, балерину, Костика Рахова, мир праху его.
– Рахов? – наморщил лоб капитан. – Гонщик?
– Ну! Как живой. Знал его?
– Пересекались. Его машина сбила…
– Год назад, я Феде рассказывал. Дело закрыли?
– Нет, по-моему.
– А толку? Если за год не нашли, теперь хрен найдете. Жаль, стоящий мужик был, железный.
– Он тоже в музее?
– Я же говорю, как живой. Прямо жуть берет, смотрит на тебя и вроде улыбается. Мирона, между прочим, к Феде присматривается, я так и сказал, он на тебя глаз положил. Но лично я, если честно, не советую. У него плохая аура.
– Иван, где офис Кротова? – вдруг спросил Федор, поднимаясь.
– Федя, ты куда?
– Мне нужно закончить статью. Так где офис?
– В Мегацентре, второй этаж, а что?
– На всякий случай. Митрич, будь здоров.
– Уже уходишь? – растерялся Митрич. – До свидания, Федя.
Они смотрели ему вслед. Федор, стремительно шагая, пересекал полутемный зал. Спустя миг он исчез.
– Переживает, – сказал Иван. – Ему не позавидуешь. Бывают же дурацкие ситуации в жизни! Врагу не пожелаешь! А зачем ему Мишин офис?
– Ты о чем? – спросил капитан.
– Ну как же… – Иван даже рот открыл от удивления. – Ты что, ничего не знаешь? Они же встречались! Влада говорит, Лида сама не своя была! Удрала от него рано утром, что-то у них там произошло, не хотела его больше видеть. Она ее еле уговорила. Она плакала, ничего не ела, даже кофе не хотела. Бледная была, страшная… Влада говорит, лучше бы не трогать ее, не тащить в музей, дура я, может, осталась бы жива. – Иван скорбно покачал головой. – Только имей в виду, капитан, я тебе ничего не говорил! Я Федю люблю, он мне как брат. Между нами, я думаю, она влюбилась в него! Да они все вокруг него так и вьются, даже Влада! Выспрашивала, что за человек, женат, не женат, да почему, бабник или наоборот. А та просто поехала мозгами. Он с ней переспал, но лично я думаю, что дал понять – спать будет, а жениться извини подвинься. Философы не созданы для семейной жизни, сколько раз, помню, он повторял, кредо такое. Ну и правильно! От них только неприятности. Знаем, проходили. Шаг в сторону – пуля в затылок. Погулять всегда пожалуйста, а дальше фиг вам! Влада нормальная девчонка, живет с братом, парню семнадцать, а на самом деле дитя. Увидел меня, улыбается, смеется, тянется. Не соображает ничего, не говорит… ужас! Любимая игрушка плюшевая сова. Любит мультики и еще рисовать. Причем не столько формы, он их не понимает, а торчит на цвете, пятна разноцветные, самые дикие сочетания, без смысла, но не оторваться, поверишь? Это я тебе как художник. Сижу, рассматриваю, а он меня по плечу гладит и смеется. Влада говорит, он любит гостей, к ним мало ходят. Она как воробей по жизни, прыгает, смеется. Другая бы… не знаю! Повесилась! А она умеет радоваться, не унывает. У него аутизм под вопросом, не знают они, что за хворь. Да какая разница? И так видно, что ку-ку. – Он помолчал, потом добавил: – Точно, втюрилась! А что? Федор наш красавчик, вон Мирона запал, уставился, чуть руками не потрогал!
Иван вопросительно смотрел на капитана, тот кашлянул значительно, но промолчал. Крыть было нечем, да и не тот человек, чтобы откровенничать – трепло и любопытная варвара. Голова у капитана шла кругом от болтовни фотографа, и он пожалел, что ушел Федор.
– Еще по пивку? – спросил разочарованный Иван, и Коля кивнул.
Глава 17Родные. Ночные бдения
Пани Катаржина Гучкова после гипертонического криза была едва жива. Похудевшая, постаревшая, она лежала в своем номере, уставившись в потолок. Горничная Света носила ей еду, гостиничная медсестра приходила померить давление.
В дверь постучали. Не успела пани Гучкова ответить, как дверь распахнулась и в комнату влетел молодой человек с большой спортивной сумкой.
– Алекс! Сыночка! – Женщина привстала в кровати. – Приехал! Я уже думала, не увижу тебя!
– Как ты, ма? – молодой человек присел на край кровати. Был это тощий длинный парень в очках с толстыми линзами, в белом легком свитере и синих джинсах. В вырезе свитера виднелась серебряная цепочка с монеткой, длинные волосы были схвачены в хвостик на затылке. Был он похож на школьника старших классов. Пани Катаржина обхватила его, прижала к себе.
– Уже хорошо, сыночка. Увидела тебя, и уже хорошо. Как это тебя с работы отпустили? Ты говорил, у вас строго.
– Не думай об этом, ма. Ты сказала, что-то с Мишей? Что случилось?
Пани Катаржина закрыла лицо ладонями и расплакалась.
– Что случилось? – повторил парень. – Ма! – Он гладил ее по плечу, утешая.
– Сашенька, Миша умер! Братик твой…
– Как… умер? – парень казался потрясенным. – Несчастный случай?
– Не знаю, сыночка, мне не говорят. Были из полиции, расспрашивали, а потом сказали. Надо спросить, когда отдадут, похоронить по-людски. Мне ничего не говорят. Я дам тебе номер полиции, позвонишь, спросишь. У меня уже нет сил, я думала, сведу вас с братиком, познакомитесь… Я была такая счастливая… Мишенька простил меня, часто звонил, приглашал нас вместе. Он спрашивал о тебе, рассматривал твои фотографии. Он был хороший. Мы теперь одни на целом белом свете… – Она снова заплакала. Алекс гладил ее по плечу…
Капитана Астахова разбудил скрежет мобильного телефона. Он открыл глаза, соображая, где находится и который час. Чертов Иван! Одним пивом дело, разумеется, не обошлось. Митрич только смотрел, сочувствуя. Надо было уйти с Федором – тот как чувствовал, свалил, а его оставил с этим… со свалки. Дружбан называется. Пьет, как конь! Будильник показывал два ночи. Чертыхнувшись, Коля привстал, схватил аппаратик и застонал от боли в затылке.
К его изумлению, это был Федор.
– Спишь? – спросил он.
– Какого хрена! – завопил Коля, растирая затылок. – Совсем?
– Я около тебя, сейчас поднимусь, – сказал Федор. – Откроешь? Не хочу звонить.
– Открою, – буркнул Коля, покосившись на спящую Ирочку. Нервы как у слона… слонихи! пушкой не разбудишь. Растолкать разве, пусть кофе сварит? Как заметил один английский классик, вид спящего человека, когда мы уже проснулись, невыносим. Он представил себе, как будит подругу, как она отбивается и дрыгает ногами, а тут голова раскалывается. Мысленно махнув рукой, он сполз с кровати и потащился в прихожую, теряясь в догадках насчет причины ночного визита.
…Они сидели в кухне. В раковине возвышалась гора немытой посуды, на столе тоже стояли грязные чашки. Коля сгрузил их в раковину, смахнул крошки полотенцем. Федор раскрыл папку, достал желтый конверт из плотной бумаги, протянул капитану.
– Что это?
– Посмотри.
Коля, смерив Федора подозрительным взглядом, раскрыл конверт и достал пачку фотографий. Внимательно рассмотрел несколько, поднял взгляд на Федора:
– Откуда?
– Из фотостудии «Астра», в Мегацентре. Иван учил его фотографировать, Кротов… как он сказал? Щелкал? Кротов щелкал все подряд, должен был нащелкать рыжую девушку. В доме фотографий нет, их унесли. Я предположил, что часть снимков могла остаться в студии, где их печатали. Ближайшая к его офису – «Астра». На том же этаже.
– Но это же… – Коля осекся, поднял глаза на Федора.
– Да, это она. Ты прав, это Лидия. Рыжеволосая девушка Кротова, приехавшая в город к своему парню, случайное знакомство и его нечаянная любовь. Должен сказать, что я его понимаю. Умная, приятная, с хорошей речью, тем более если была цель влюбить его в себя. Она чем-то напоминала его жену – очень белая кожа и рыжие волосы. Волосы она выкрасила в рыжий цвет.
– А мотив?
– Ей могли сказать, что это розыгрыш, пари… Мотив? Устранить Кротова, должно быть.
– Значит, ее смерть не случайна.
– Думаю, нет. Ее устранили как свидетеля. Я думаю, она собиралась поговорить со мной.
– Откуда ты знаешь?
– Она что-то заподозрила. Понимаешь, она была какая-то… – Федор запнулся. – Что-то ее мучило, она чувствовала себя виновной в чем-то, может, подозревала, что это не просто розыгрыш…
– Ага, а тут ты, весь такой правильный! – хмыкнул Коля. – Поняла, что недостойна, и сбежала…