— Что вы имеете в виду?
Он отвлекся от размешивания.
— Простите, милая?
— Что вы имеете в виду под этим «ну вот пожалуйста»?
Он бесстыже уставился на нее.
— Стоит ли произносить это вслух, а?
— Думаю, да. Поскольку я не имею буквально ни малейшего понятия, о чем вы.
— Слушайте, — сказал он, — я не хочу баламутить. Но ваш муж огорчается, что ему не досталось место по службе, и я говорю только одно: себя ему винить не в чем.
— Так-так, продолжайте, — вымолвила Софи.
Тут вдруг показалось, что все слушают их беседу — даже Лайонел с Максин. Софи отчетливо осознавала, до чего спокойно это утро: безоблачное небо над ними, чайки кружат, но не орут, увеличивается в размерах на далеком горизонте приближающаяся к гавани пылинка другого круизного судна, покрупнее.
— Мы все знаем, как оно в наше время, — сказал мистер Уилкокс.
— «Как оно»?
— Эта страна. Мы все знаем расклады. Как оно устроено. Людям типа Иэна по заслугам больше не воздается.
Софи повернулась к Иэну. Ну теперь-то он точно вмешается, возразит, скажет что-нибудь? Но нет. И потому продолжать разговор опять пришлось ей.
— Под «людьми типа Иэна» вы, надо полагать, подразумеваете белых?
Мистер Уилкокс, впервые застеснявшись, поглядел по сторонам на других слушателей, поискал поддержки в их лицах. В общем, не обрел, но продолжил гнуть свою линию.
— Мы о своих больше не заботимся, да? Если вы из меньшинств — пожалуйста. Проходите в начало очереди. Черные, азиаты, мусульмане, геи — с ног сбиваемся ради них. Но возьмем талантливого парня вроде Иэна — и совсем другое дело.
— Или, может, — произнесла Софи, — работу дали лучшему кандидату.
Об этих словах она пожалела тут же. Иэн по-прежнему молчал, но она видела, как ему больно, да и мистер Уилкокс тут же ринулся в бой, воспользовавшись ее оплошностью.
— Думаю, вам бы лучше решить, — сказал он, — что для вас важнее: поддержать супруга или сохранить политкорректность.
Тут он забрал свою книжку (название Софи не разобрала, но видела, что это не «Сумерки выдр») и, прежде чем открыть ее на том месте, где остановился, пробормотал два слова — всем за столом и лично Иэну:
— Эта страна… — В них он вложил мощную смесь печали и презрения.
Последовавшее долгое молчание нарушила миссис Уилкокс — когда глянула на другое круизное судно, теперь уже почти поравнявшееся с ними, и произнесла:
— Ну и здоровенный же корабль.
В тот вечер, сидя на улице при кафе в Старом городе и попивая эстонское пиво в тени высокого фахверкового здания, Софи сказала Иэну:
— Ты же не повелся ни на что из сказанного Джеффри, верно?
— Нет, конечно, — ответил он.
— Хорошо. И прости, если показалось, что от меня мало поддержки, но…
— Брось, Соф, ладно? Как ты и сказала, место досталось лучшему кандидату. — Он вновь принялся читать путеводитель, но через несколько секунд, почувствовав, что Софи не удовлетворена его уверениями, добавил: — Это же единственное объяснение, так? В смысле, либо его теория верна, либо твоя. Ну вот. Такие дела.
Было совершенно очевидно, что он не желал больше это обсуждать, и дальше Софи на самом деле разговаривала сама с собой:
— Я этим чуваком сыта по горло в любом случае. Восемь вечеров подряд уже с ним рядом отсидела. Думаю, сегодня давай придем пораньше и сядем поближе к Джоан и Хизер. — Подождала отклика, не получила. — Как считаешь?
Он буркнул что-то. В тот вечер большего она от него не добилась. Но у замысла Софи был недостаток. Непредвиденный недостаток. Мисс Томсетт и миссис О’Салливэн не явились в тот вечер на ужин, и потому они вновь сидели вчетвером, вместе, а миссис Мёрфи устроилась на другом краю стола (все еще решительно намеренная получать удовольствие от круиза, хотя ни на какие экскурсии она, судя по всему, не ездила). Мистер Уилкокс развлекался рассуждениями — отчасти в шутку, отчасти всерьез, — кто из их пожилых спутников преставился на сей раз.
Следующий день, пятницу, они провели в пути до Копенгагена. Наряды рекомендовали «свободные». («Дамам предлагается облачиться в умеренно свободные платья или же парные костюмы. Мужчинам можно выбрать между пиджачной парой, спортивной курткой или блейзером, с галстуком или без, или же строгой рубашкой с глухим воротником и галстуком».) Ежедневный вестник объявлял, что в десять тридцать состоится семинар об облысении, в одиннадцать — занятие «Сидя и стройно» («Приглашаем к Дэвиду на бережные физкультурные упражнения, с удобством выполняемые сидя, идеальная разминка») и показ фильма «Зулус»[82] в кинозале в два тридцать. Как обычно, в вестнике размещалась короткая юмористическая заметка под заголовком «Хиханьки Робина», в тот день — такая:
Сегодняшнее невыдуманное рекламное объявление:
«Продается посуда для смешивания, повар с таким тазом собьет что угодно».
Позже утром Софи сходила в библиотеку проверить свою электронную почту и обнаружила письмо:
От кого: Джоан Томсетт
Отправлено: Пятница, 29 августа, 2014, 8:54
Кому: Софи Коулмен-Поттер
Тема: Наше отсутствие
Дорогая Софи!
Пишу по адресу, указанному на вашей визитке, и надеюсь, что вы получите это сообщение. Должно быть, уже теряетесь в догадках, почему мы покинули круиз. Не волнуйтесь, мы живы-здоровы и ни в коей мере не стали жертвами таинственного проклятья стола № 19! Однако вчера в Таллине с нами произошла большая неприятность. Мы осматривали городские стены, Хизер поскользнулась и падала несколько ступенек. Упала она скверно, и когда мы привезли ее в больницу, оказалось, что у нее сломана нога. К счастью, перелом не ужасный, но после того, как ей наложили гипс, нам предложили вернуться в Англию для дальнейшего лечения. Администрация «Легенды» очень помогла нам — нашелся вечерний рейс, и мы уже в Бристоле!
В отличие от миссис Мёрфи, которая, полагаю, все еще продолжает путешествие, став вдовой, я без своей возлюбленной Хизер представить эту поездку не могла бы. Мы более тридцати лет все делаем вместе, и за все это время я и помыслить не могла бы даже одну ночь врозь. Да, о нашей связи мы позволили себе некоторую ложь во спасение, но, уверена, вы быстро догадались, какова природа этой связи. За многие годы путешествий и в особенности круизов мы, к сожалению, осознали, что даже сейчас не можем полагаться на понимание других пассажиров, если рассказать им, что мы — спутницы жизни, хотя на оптимистической ноте следует отметить, что люди вроде бы и впрямь делаются несколько терпимее. (Но само это слово в подобном контексте всегда казалось мне странным: что именно в наших преданных, любовных и участливых отношениях требует от окружающих применения ресурсов «терпимости»?) Так или иначе, мы обе сочли вас и вашего очаровательного мужа чрезвычайно симпатичными и без всяких колебаний говорим вам правду!
Я знаю, что вам с Иэном осталось совсем немного времени на борту, но надеюсь, что вы развлечетесь и получите полное удовольствие. Ваша лекция в воскресенье и ваши содержательные комментарии в Эрмитаже очень вдохновили многих из нас. Вас несомненно ждет замечательная карьера, и я буду за ней следить — издали, вероятно, однако с большим интересом.
В воскресенье утром, когда корабль причалил в Копенгагене, Софи с Иэном приготовились покинуть круиз и вылететь домой. «Топаз IV» вернется в Дувр только еще через четыре дня — будут остановки в Северной Германии и Нидерландах, но, соглашаясь на это предложение, Софи решила, что десяти дней на море ей хватит (и об этом решении сейчас пожалела). Вот чемоданы уже собраны — и Софи попрощалась с Хенри. Как обычно, разговор получился доброжелательным, но она не смогла нащупать правильный тон. Хенри, как всегда, был сдержан, таинствен и безупречно учтив.
— Что ж, Хенри, — сказала она. — Громадное вам спасибо за все.
— Не за что, мадам. Это все часть сервиса.
— Вы превзошли любые рамки служебного долга. Трусы моему супругу гладили. Поразительно.
Он рассмеялся и повторил:
— Все часть сервиса.
— Вот моя визитка, — сказала она, — если вы… не знаю, если захотите поддерживать связь.
Он принял карточку, все еще улыбаясь, и убрал ее в карман не глядя.
— Надеюсь, вам понравилось… — Она собралась сказать «заботиться о нас», но решила, что выйдет нелепо. С чего заботиться о них вдруг приятнее, чем о ком бы то ни было еще? — В этой поездке. — Так она завершила фразу — неуклюже. — В смысле, я понимаю, что для вас это просто работа и… у вас нет такой каюты… — Его каюта, в которой он обитал еще с двумя членами экипажа, размещалась в недрах корабля, там не было иллюминаторов; это все, что Софи знала. — Ну, в общем… — Получалось все глупее и глупее. — В общем… Вот небольшая… признательность — от нас с Иэном.
Она вручила ему белый конверт с маленькой открыткой и несколькими купюрами. Они с Иэном — но в основном она сама — измучились, прикидывая, сколько следует дать и в какой валюте. В конце концов остановились на пятидесяти евро.
— Спасибо, мадам, — произнес Хенри, убирая конверт в тот же карман и пожимая ей руку. — Вы очень добры. Очень рад знакомству.
— Хорошо. И мы тоже. Когда будете в Лондоне или в Бирмингеме…
Хенри повторил, оказавшись почти в дверях:
— Спасибо, мадам.
— Ну… до свиданья. Или паалам, как вы бы сказали…
Хенри ушел. Иэн прыснул.
— Над чем смеешься?
— Над тобой. Сплошные либеральные терзания и отчаянная попытка задружбаниться с ним.
— Просто стараюсь вести себя любезно, вот и все, — сказала Софи; приметила на своем туалетном столике забытую губную помаду и бросила ее в сумочку. Вроде все. Она встала посреди каюты, огляделась, уперев руки в боки и ощущая, как накатывает внезапная меланхолия. — Буду скучать по этой каюте, — сказала она. — Мне очень понравились эти десять дней.