Большую роль и перспективу получил иной тип раннего города: старый племенной и новый областной центр, где созывали тинг, отправляли языческие обряды, а с принятием христианства были устроены христианские учреждения, где издревле собирались ярмарки, а затем стало все более сосредоточиваться ремесленное население. Это Уппсала, Скара, Линчёпинг, Тельё (Сёдертелье) и др. в Швеции; Роскилле, Виборг, чуть позднее Орхус, Ольборг, Рибе и Шлезвиг (Ютландия), Оденсе (остров Фюн), Копенгаген (Зеландия), Лунд (Сконе) — в Дании; в Норвергии с конца X в. функционировал Нидарос (Тронхейм), с XI в, — важный атлантический порт Берген, а также Ставангер и Тёнсберг, с середины XI в, — Осло.
С самого начала именно города становятся центрами областной администрации, монетной чеканки, церковными центрами. Появление в скандинавских странах собственных монет поднимало престиж государей внутри и вне страны. Монетная чеканка развивалась как королевская регалия и стала существенной статьей доходов казны.
История государства также отражает глубокие перемены, происшедшие в хозяйственной организации и социальных отношениях северо-европейского общества. Как отмечалось, в эту эпоху возникла в первичной форме верховная регальная собственность на землю — право, которое король реализовал в интересах господствующего класса. Королевские пожалования разрушали родовую и большесемейную земельную собственность, ускорялось развитие малых семей. Большая семья, однако, все еще оставалась реальной общностью скандинавского мира. Она регулировала распоряжение родовой землей (арв, одаль), защищала права родичей на преимущественное ее приобретение. Сохранялись право кровной мести и элементы родового семейного права: например, глава семьи распоряжается жизнью детей. Но большая семья (или род — этт) в это время все более теряет общую производственную функцию. Реальной производственной ячейкой постепенно становятся малые семьи, дворы которых зачастую создавались неподалеку от первоначальной усадьбы, иногда образуя совместную с ней деревню — поселение соседей, т.е. соседскую общину.
С развитием малых семей росла потребность в земле, появилось понятие приобретенной, в том числе купленной, земли. Складывание малой семьи и индивидуальной собственности вело к изменениям в социальной организации Северной Европы. В эпоху викингов она вступала еще с «варварской» структурой. Обогащаясь в походах, знать резче отделилась от массы рядовых свободных. Усадьбы знати были намного крупнее и богаче крестьянских. В Норвегии они имели выразительные названия: «Жилище благородного», «Богатый дом», «Большой дом» и т.п. Над местом захоронения знатных людей насыпали огромные курганы, их и сегодня можно видеть в центрах ранней скандинавской государственности — около Уппсалы и в районе Осло-фьорда. Разбогатевшие представители знати превращаются в крупных землевладельцев, особенно с XI в.
Одновременно изменяется характер хозяйственной организации имений. Если в VIII в. основной, если не единственный, тип зависимого работника в поместье — трэль, домашний раб, то к середине XI в., хотя трэли сохраняются, но земельное хозяйство имений ведется уже в значительной мере трудом держателей — зависимых крестьян. Крупные имения приобретают структуру феодальной вотчины: сочетание домена и наделов держателей. В результате к концу эпохи викингов социальный характер господствующего слоя изменяется. В его ряды вошла служилая знать, отчасти сливаясь с родовой, отчасти вытесняя ее. Она опирается на поддержку королей и эксплуатирует бондов на территории своих кормлений. С XI в. в господствующий класс вливаются церковники. Аристократия конца эпохи викингов — это преимущественно крупные землевладельцы, эксплуатирующие труд зависимых крестьян и обладающие политической властью. Однако крупные вотчины с доменом в Швеции и Норвегии не имели тогда заметного распространения, земледелие все еще не стало господствующим, земельные владения знати имели дробную структуру, преобладающей формой ренты был натуральный оброк. Все это не способствовало развитию личной зависимости крестьян, вспомогательной рабочей силой были рабы, отчасти сезонные наемные рабочие. Опираясь на местные обычаи, языческие верования и глубокое недовольство бондов исчезновением прежних свобод, родовая знать еще долго оставалась в Скандинавии значительной общественной силой. Более сильным молодой класс феодалов был только в Дании, с ее крупными поместьями.
В конце эпохи викингов бонды составляли все еще наиболее значительную часть населения Северной Европы. Однако реальный смысл термина «бонд», как и действительное положение бондов, также меняется. Теперь бонд — это простолюдин, «мужик». Исполнение публичных обязанностей — участие в ополчении и тинге — для глав малых семей стало обременительным. На тинг теперь собирались только их представители, в армии ведущее место все более занимали профессиональные воины. Таким образом, бонды в массе своей теряют полноправие, становятся объектом государственной эксплуатации в форме ренты-налога.
Бонд по-прежнему участвовал в сходе соседской общины, в решении местных судебных и поземельных дел. Но лишь немногие богатые бонды были причастны к управлению и могли нести воинскую службу. К концу эпохи викингов они превращаются в особую социально-правовую прослойку «лучших людей», «могучих бондов» или «хольдов», составивших основу будущего рыцарства — опоры королей в противовес местной знати.
Бонды Норвегии рассматривали введение постоянных налогов в соединении с ленной системой как «отнятие одаля» (приписывается королю Харальду Прекрасноволосому) — их исконной собственности, источника их полноправия. Владение одалем постепенно становится признаком «благородства». В это же время появляются и свободные бедняки, вливавшиеся в категорию «лишенных» — лёскеров (преимущественно выходцев из бывших трэлей). Они нанимались в батраки, либо арендовали землю у господина. Не обладая недвижимостью, такой поселянин не имел и полных прав даже в общине. Все же даже к концу XI в. основная масса бондов еще сохраняет землю и личную свободу.
Изменения претерпел и слой домашних рабов-трэлей. К середине XI в. этот слой включал несколько групп лично зависимых людей. Собственно трэли (в латиноязычных документах — сервы) были преимущественно челядью, дворовыми, состоявшими под началом зависимых же управляющих — брюти. Наряду с ними в господских имениях жили находившиеся, в личной поземельной и судебной зависимости крестьяне, наследники колонов — фостре, обязанные господину оброком и барщиной. В эпоху викингов слой фостре значительно разрастался, особенно в ходе внутренней колонизации, освоения новых земель (нуодлингов). Многие из них держали жилище без пашни, возможно, с огородом «участок с хижиной», зачастую оплачивая его промысловыми и ремесленными барщинами. Очевидно, что к XI в. за собирательным термином «трэли» в Скандинавии уже скрываются как домашние рабы, так и зависимые крестьяне, отдельные группы которых вполне сопоставимы с лично и поземельно-зависимыми западноевропейскими крестьянами того же времени. Без учета обширной прослойки трэлей и ее эволюции невозможно восстановить и понять историю феодально-зависимого крестьянства в странах Северной Европы. В частности, нет сомнений, что значительная широта сервиального слоя в северных странах эпохи викингов замедляла закабаление там свободного крестьянства. А особенности положения держателей-трэлей повлияли позднее на положение свободных срочных держателей в данном субрегионе — ландбу, складывание которых как отдельного слоя крестьянства началось к концу периода.
Таким образом, к концу раннего средневековья процесс формирования класса феодально-зависимого крестьянства в Скандинавии уже развернулся, а в Дании достиг заметных успехов. Бонды постепенно подпадали под централизованную государственную эксплуатацию, тогда как сеньориальная эксплуатация была еще развита слабо. Поэтому крестьянские антифеодальные движения в Северной Европе (как и в Англии) этого времени приобретали характер прежде всего антиправительственных мятежей, основной силой которых были свободные крестьяне, но нередко участвовала в них и родовая знать. Так, около 995 г. бонды Треннелага (Норвегия) выступили против своего правителя ярла Хакона, возмущенные его вымогательствами и нарушением их прав; ярл был убит своим рабом, бонды же приняли участие в выборах нового короля. В 1086 г., во время народного антиналогового восстания в Дании, был убит король Кнут (Святой).
Хотя к концу раннего средневековья в Скандинавских странах возобладал феодальный уклад, феодальные отношения в целом были далеки от завершения, сохранялись пережитки родоплеменного строя. Не сложился полностью класс феодально-зависимого крестьянства, значительной оставалась роль свободных землевладельцев — бондов и родовой знати, сохранялись пережитки большой семьи и многие родовые этико-правовые нормы, не развились вассально-ленные отношения. Не были упорядочены престолонаследие, государственный аппарат, армия, налоги. Большую живучесть обнаружили языческие верования. В этот период ярко проявилось сочетание традиционных местных устоев с сильным, почти постоянным влиянием более феодализированной континентальной Европы, без учета которого развитие Северной Европы не может быть понято.
Ведущее место в развитии феодальных отношений принадлежало Данни. К концу эпохи викингов их развитие усилилось. В социальном отношении несколько отставала Швеция. Североевропейская архаичность оказалась закрепленной в Исландии. В Финляндии еще господствовал родоплеменной строй, она раздиралась борьбой между племенными союзами, что способствовало успехам первых «крестовых походов» шведов на финский берег (с середины XI в.).
Итак, социальная структура Северо-Западного региона к концу периода раннего средневековья была весьма пестрой. На преобладающей территории региона к концу периода заметно развился феодальный уклад: в Англии — в IX—XI вв., Скандинавских странах — с X—XI вв.
Одновременно со складыванием объединенных государств возникают народности и их диалекты — основы будущих скандинавских и британских языков. Однако генезис феодализма в странах региона к концу раннесредневекового периода оставался незавершенным, хотя и в разной степени: в Англии и Дании он был близок к завершению, в Швеции и Норвегии еще далек от него. В Ирландии, Шотландии, в финских землях этот процесс еще только начинался, в Исландии законсервировался на уровне племенной аристократической республики. Наряду с замедленностью процесса феодализации общими особенностями раннесредневековой истории Северо-Западного региона были: значительное (в Скандинавии — преобладающее) место централизованной государственной эксплуатации, в сравнении с частно-сеньориальной, и особенно большая роль государства в генезисе феодальных отношений.