Переселение части алан, болгар и хазар из Предкавказья и Прикаспийских степей началось еще в период арабских войн и закончилось примерно к середине VIII в. Аланы заняли верховья Северского Донца и Дона, болгары — низовья Дона, хазары, барсилы и некоторые другие орды локализовались в Нижнем Поволжье и в Калмыцких степях. Размеры каганата после всех этих передвижений выросли примерно в три раза.
Экономика каганата теперь основывалась в первую очередь на земледелии и отгонном скотоводстве. Некоторые районы этого громадного объединения, мало пригодные для пашен, использовались для кочевнического скотоводства. Всюду на поселениях появлялось ремесло, сначала домашнее, затем постепенно выделявшееся в отдельную отрасль хозяйства. Это вело к развитию внутренней торговли. Внешняя торговля со странами Закавказья, Передней и Средней Азии, с крымскими провинциями Византии и самой Византийской империей была очень оживленной.
В каганате было несколько более или менее крупных городов. Самым большим среди них был Итиль (или Атиль) на Нижней Волге — столица государства, выросший из ставки кагана и во все время существования государства остававшийся зимовищем хазарской знати, которая по-прежнему кочевала семь месяцев в году. Крепость была изолирована от остальной части города. Она и была, очевидно, тем военно-административным ядром, вокруг которого вырос затем ремесленный и торговый центр всего государства — Итиль. В нижнем течении Дона находился еще один известный в средневековых источниках город — Саркел, через который проходили степные торговые пути: с юга на север — сухопутный, с запада на восток — речной. На берегу Азовского моря и в Крыму хазарскому государству принадлежало несколько древних портов. Они быстро отстраивались и заселялись в период расцвета каганата.
Относительно развитая экономика была надежной базой для устоявшихся классовых отношений. Население каганата делилось на «черных» и «белых». Черными называлась податная часть населения. Белые составляли класс феодалов, складывающийся из родовой знати. Знать, в свою очередь, была разделена на группы, состоявшие друг с другом в сложных иерархических отношениях. Верховная власть в государстве принадлежала кагану, избиравшемуся на съезде знати, но всегда из одного правящего рода, и обычно передавалась от отца к сыну. Сохранявшийся обычай выборов и сопутствовавшие ему обряды свидетельствовали о пережитках военной демократии. Таков, например, обряд «удушения» перед избранием, описанный в X в.: «Когда они желают поставить кого-нибудь этим каганом, то приводят его и начинают душить шелковым шнуром. Когда он уже близок к тому, чтобы испустить дух, говорят ему: "Как долго желаешь царствовать?" — он отвечает: "Столько-то и столько-то лет". Если он раньше умрет — его счастье, если нет, то его убивают по достижении назначенного числа лет царствования…» (Ал-Истахри). В этом жестоком обряде отражается вера в божественную силу кагана-вождя. Он сам должен в состоянии эйфории определить, на сколько лет хватит этой силы. Когда она исчезает — вождь должен уйти. В период военной демократии вождь всегда выполнял и функции верховного жреца, обладателя сверхъестественной силы. Поэтому все его действия были строго регламентированы, и постепенно каган превратился в носителя древних традиций и потерял реальную власть. Государством правил «царь», или, как его называли в источниках, иша (шад). Ал-Истахри писал, что «у хакана власть номинальная… хотя хакан и выше царя, но его самого назначает царь», а Ибн Русте добавляет к этому: «…царь не дает отчета никому, кто бы стоял выше его… он сам распоряжается получаемыми податями и в походы ходит со своими войсками». В государстве был развитый бюрократический аппарат: тудуны — правители портовых городов и завоеванных даннических областей, сборщики податей, судьи и, вероятно, даже полицейские силы, роль которых могли выполнять воины из личного царского войска (лариссии).
Большие оседлые земледельческие области, города с ремесленным производством, связанные друг с другом внутренней торговлей и администрацией, естественно, способствовали распространению единообразной государственной культуры на всей территории каганата, что также приводило к сплочению населения.
В каганате была широко распространена тюркская руническая письменность, которой пользовались не только правительственные круги, но и рядовые жители. Очевидно, общепризнанным государственным языком в каганате был тюркский.
Объединяющим фактором для всего населения была общность религиозных представлений. Как уже говорилось, в стране господствовал культ главного бога неба — Тенгри-хана. Проникали в Хазарию и другие религии. Христианство наступало из Византии, основавшей на территории боспорских провинций каганата отдельную епископию (в Таматархе). Мусульманство силой оружия принесли арабы. Наконец, еще в начале VIII в., как отмечалось, каган Булан принял иудаизм. Веротерпимость властей в каганате была широко известна современникам, вызывая у них удивление и, нередко, осуждение.
В начале IX в. положение изменилось. Каган, как рассказывает в своем письме, написанном спустя 150 лет, каган Иосиф (середина X в.), устроил при дворе диспут священника, муллы и раввина, и последний пленил его своими доводами, переспорив христианина и мусульманина. Не исключено, что так оно и было, но следует помнить, что еврейские купцы захватили к тому времени торговлю Хазарии, а еврейские советники проникли во дворцы и юрты хазарской знати. К тому же Византия и халифат раздражали властителей Хазарии постоянным желанием подчинить их своему влиянию и власти.
Каган и все его приближенные приняли иудаизм и начали активно насаждать его в стране. Видимо, это вызвало недовольство, началась междоусобица, кончившаяся тем, что часть болгарских орд откочевала на Дунай, пополнив там тюркское, к началу IX в. уже ославянившееся, население. Туда же на запад отступили и некоторые орды хазар, в том числе и принявшие иудаизм (кабары). Другая часть болгар отошла далеко на север — на Среднюю Волгу и в Прикамье, Несмотря на это, иудаизм все-таки утвердился в каганате как государственная религия. Правда, народ не принял его судя по данным археологии, всюду ели свинину, хоронили своих мертвых по языческим обрядам, поклонялись «тенгри» и «предкам», верили шаманам и священной силе кагана.
Каганат вел с соседями постоянные войны и дипломатическую борьбу, нередко вмешиваясь в отношения между Халифатом и Византией. В течение полутора столетий каганату удавалось удерживать свои владения и даже увеличивать их за счет северных и северо-западных соседей, которые выплачивали ему дань. Таким образом, войны каганата носили уже политический характер, преследуя прежде всего цель присоединения новых территорий для обложения их данью.
В каганат входило несколько очень сильных этнических общностей, отличавшихся друг от друга по языку и даже антропологически. Прежде всего это были различные болгарские племена как из числа живших в Дагестане, так и оставшиеся в Приазовье после развала Великой Болгарии. Среди них кочевали и какие-то угроязычные орды. Кроме того, в каганат входили ираноязычные аланские племена, жившие в лесостепных регионах бассейна Дона, а также в предгорьях Северного Кавказа. Только в X в., после ослабления каганата, кавказские аланы создали самостоятельное государство. Каждая из этих этнических общностей имела не только свой язык, но и свои экономические и этнографические особенности, свою территорию. Поэтому можно сказать, что Хазарский каганат был федерацией этих общностей. Очевидно, для того, чтобы сложиться в народы или единый народ, этим общностям необходимо было еще несколько спокойных столетий. Однако этих столетий у них не оказалось — каганат был обескровлен ворвавшимися в европейские степи в конце IX в. печенегами, подорвавшими его экономику, и окончательно разгромлен во второй половине X в. русским князем Святославом Игоревичем.
Союз сармато-аланских племен, судя по данным археологических и письменных источников, занимал в III—IV вв. обширную территорию от северо-западного Приаралья до степей Предкавказья, Причерноморья и Крыма. Находясь под сильным влиянием культуры морских торговых городов Причерноморья, сармато-аланы создали своеобразную культуру, владели ремеслами, вели полуоседлый образ жизни, находились, по-видимому, на второй стадии кочевания. В 70-х годах IV в. огромный и рыхлый аланский племенной союз был разгромлен хлынувшими в Европу гуннами. Но аланы не исчезли с лица земли. Значительная часть их приняла активное участие в гуннском движении на запад. Источники фиксируют их присутствие на Дунае уже в конце 70-х годов IV в. вместе с вандалами и вестготами.
В 406 г. аланы вместе с вандалами и свевами зимой по льду перешли Рейн и вторглись в римскую провинцию Галлию. Основательно ограбив ее, аланы надолго осели там, перейдя на службу к империи. Одна часть алан вместе с вандалами и свевами двинулась дальше на запад, и в 411 г. они завершили завоевание Испании. Однако пробыли там недолго — менее двух десятилетий; в 429 г. их вытеснили оттуда вестготы. Под предводительством короля Гейзериха остатки разбитых алан и вандалов переправились в Северную Африку и завоевали ее. Только в 534 г. Юстиниан I победил их и подчинил их территорию Византии.
Аланы всюду — в Галлии, Испании, Северной Африке — быстро оседали на землю, становились жителями городов и нередко выступали против своих недавних победителей и союзников кочующих по Подунавью гуннов (в частности, в Каталаунской битве 451 г.). Археологические данные свидетельствуют об устойчивости их экономики и культурных традиций, которые были только поколеблены, но не разрушены гуннами. Особенно отчетливо это прослеживается на той части алан, которые остались после гуннского разгрома в предкавказских восточноевропейских степях и предгорьях.
Вести кочевой образ жизни на оставшихся в их власти землях было невозможно, поэтому скотоводство у алан стало отгонным (в основном на альпийские луга). Параллельно со скотоводством развивалось и земледелие. В оседлых поселках возникали разнообразные ремесла, прежде всего гончарное и ювелирное.