Конечно, вольности городов сохраняли характерную феодальную форму и приобретались в индивидуальном порядке, что было типично для системы феодальных привилегий. Масштабы распространения городских свобод сильно варьировали. В большинстве стран Европы не было городов-республик и коммун. Многие мелкие и средние города по всему континенту не получали привилегий, не имели самоуправления. В Восточной Европе вообще не развилось коммунальное движение, города Руси, за исключением Новгородской и Псковской республик, не знали городского права. Большинство европейских городов в течение развитого средневековья получили лишь частичные привилегии. А многие города, не имевшие сил и средств для борьбы со своими сеньорами, оставались под их полной властью: княжеские города южной Италии, епископские города некоторых немецких земель и др. И все-таки даже ограниченные привилегии благоприятствовали развитию городов.
Важнейшим общим результатом коммунального движения в Европе оказалось освобождение горожан от личной зависимости. Установилось правило, что убежавший в город крестьянин становился свободным, прожив там год и день (иногда и шесть недель). «Городской воздух делает свободным», — гласила средневековая пословица. Однако и этот прекрасный обычай не был всеобщим. Он вообще не действовал в ряде стран — в Византии, на Руси. Итальянский город-коммуна охотно освобождал крестьян-беглецов из чужих дистретто, но вилланы и колоны из собственного дистретто этого города освобождались лишь через 5—10 лет городской жизни, а сервы не освобождались вовсе. В некоторых городах Кастилии и Леона беглый серв, обнаруженный господином, выдавался ему.
Городская юрисдикция повсюду распространялась на пригород (субурбий, контадо и т.д.) шириной в 1-3 мили; нередко право юрисдикции; в отношении одной или даже десятков деревень постепенно выкупалось городом у соседа-феодала.
В конце концов сами города, особенно в Италии, становятся своего рода коллективными сеньорами.
Наиболее впечатляющими успехи горожан в борьбе с сеньорами оказались в Западной Европе, где сложился особый политико-правовой статус горожан, специфический характер их землевладения, определенные полномочия и права в отношении сельской округи. В подавляющем большинстве русских городов эти черты отсутствовали.
Общие итоги коммунального движения для европейского феодализма трудно переоценить. В ходе его окончательно сложились городской строй и основы городского сословия средневековья, что стало заметным рубежом в дальнейшей городской и всей общественной жизни континента.
Производственную основу средневекового города составляли ремесла и промыслы. На юге Европы, особенно в Италии, отчасти Южной Франции ремесло развивалось почти исключительно в городах: их раннее развитие, густота сети, мощные торговые связи делали нецелесообразными ремесленные занятия в деревне. Во всех других регионах даже при наличии развитых городских ремесел сохранялись и сельские — домашние крестьянские и профессиональные деревенские и домениальные. Однако повсюду городское ремесло занимало ведущие позиции. В городах работали десятки и даже сотни ремесленников одновременно. Только в городах достигалось наиболее высокое для своего времени разделение ремесленного труда: до 300 (в Париже) и не менее 10-15 (в мелком городе) специальностей. Только в городе имелись условия для совершенствования мастерства, обмена производственным опытом.
В отличие от крестьянина городской ремесленник был почти исключительно товаропроизводителем. В своей личной и производственной жизни он был гораздо более независим, чем крестьянин и даже сельский ремесленник. В средневековой Европе было множество городов и ремесленных слобод, где мастера работали на свободный, для своего времени широкий, нередко международный рынок. Некоторые славились изготовлением определенных сортов сукон (Италия, Фландрия, Англия), шелка (Византия, Италия, Южная Франция), клинков (Германия, Испания). Но ремесленник социально был близок крестьянину. Изолированный непосредственный производитель, он вел свое индивидуальное хозяйство, основанное на личном труде и почти без применения наемного труда. Поэтому его производство было мелким, простым. Кроме того, в большинстве городов и ремесел по-прежнему господствовала низшая форма товарности, когда труд выглядит как продажа услуг по заказу или найму. И лишь производство, нацеленное на свободный рынок, когда обмен становится необходимым моментом труда, составляло наиболее точное и перспективное выражение товарности ремесленного производства.
Наконец, особенностью городской промышленности, как и всей средневековой жизни, была ее феодально-корпоративная организация, соответствовавшая феодальной структуре землевладения и общественному строю. С ее помощью осуществлялось внеэкономическое принуждение. Оно выражалось в регламентации труда и всей жизни городских тружеников, которая исходила от государства, городских властей и различных местных общностей; соседей по улице, жителей одного церковного прихода, лиц сходного социального положения. Наиболее совершенной и распространенной формой таких внутригородских объединений стали цехи, гильдии, братства ремесленников и торговцев, которые выполняли важные экономические, социальные, политические и социокультурные функции.
Ремесленные цехи в Западной Европе появились почти одновременно с самими городами: в Италии уже в X в., во Франции, Англии и Германии с XI — начала XII в., хотя окончательное оформление цехового строя с помощью хартий и уставов происходило, как правило, позднее. Цех возник как организация самостоятельных мелких мастеров. В условиях тогдашнего узкого рынка и бесправия низов объединения ремесленников помогали им защищать свои интересы от феодалов, от конкуренции сельских ремесленников и мастеров из других городов. Но цехи не были производственными объединениями: каждый из цеховых ремесленников работал в собственной отдельной мастерской, со своими инструментами и сырьем. Он срабатывал все свои изделия от начала до конца и при этом «срастался» со своими средствами производства, «как улитка с раковиной». Ремесло передавалось по наследству, было семейным секретом. Ремесленник работал с помощью своей семьи. Часто ему помогали один или несколько подмастерьев и учеников. Внутри ремесленной мастерской почти не существовало разделения труда: оно определялось там только степенью квалификации. Основная же линия разделения труда внутри ремесла осуществлялась путем выделения новых профессий, новых цехов.
Членом цеха мог быть только сам мастер. Одной из важных функций цеха было регулирование отношений мастеров с подмастерьями и учениками, которые стояли на разных ступенях цеховой иерархии. Тот, кто желал вступить в цех, обязательно должен был пройти низшие ступени, сдав затем экзамен по мастерству. Высокое мастерство было обязательным для мастера. И до тех пор, пока основным цензом при вступлении в цех служило мастерство, разногласия и рознь между мастерами и подмастерьями не имели резкого и постоянного характера.
Каждый цех устанавливал на соответствующий вид ремесла в своем городе монополию или, как это называлось в Германии, цеховое принуждение. Этим устранялась конкуренция со стороны не входивших в цех ремесленников («чужаков»). Одновременно цех проводил регламентацию условий труда, продукции и ее сбыта, которой обязаны были подчиняться все мастера. Уставы цехов предписывали, а выборные должностные лица следили, чтобы каждый мастер выпускал продукцию лишь определенного вида, качества, размера, цвета; пользовался лишь определенным сырьем. Мастерам запрещалось производить больше продукции или делать ее дешевле, так как это грозило благополучию остальных мастеров. Все цехи строго ограничивали размер мастерской, число подмастерьев и учеников у каждого мастера, число его станков, сырья; запрещалась работа в ночное время и в праздничные дни; строго регулировались цены на ремесленные изделия.
Регламентация цехов имела своей целью также обеспечить мастерам наилучший сбыт, поддерживая на высоком уровне качество изделий и их репутацию. И действительно, мастерство тогдашних городских ремесленников было подчас виртуозным.
Принадлежность к цеху повышала чувство собственного достоинства простых людей города. До конца XIV — начала XV в. цехи играли прогрессивную роль, создавая наиболее благоприятные условия для развития и разделения труда в ремесле, повышения качества продукции, совершенствования навыков ремесленного труда.
Цех охватывал многие стороны жизни городского ремесленника. Он выступал как отдельная боевая единица в случае войны; имел свое знамя и значок, которые выносили во время праздничных шествий и битв; имел своего святого-покровителя, день которого праздновал, свои церкви или часовни, т.е. являлся также своеобразной культовой организацией. У цеха была общая казна, куда поступали цеховые взносы мастеров и штрафы; из этих средств помогали нуждающимся ремесленникам и их семьям в случае болезни или смерти кормильца. Нарушения цехового устава рассматривались на общем собрании цеха, который являлся отчасти и судебной инстанцией. Все праздники члены цеха проводили вместе, завершая их пирушкой-трапезой (и многие уставы четко определяют правила поведения на таких пирушках).
Но цеховая организация не была универсальной даже для Западной Европы, тем более не получила распространения по всему континенту. В ряде стран она была редкой, возникла поздно (в XIV—XV вв.) и не достигла завершенной формы. Место цеха нередко занимала общность ремесленников-соседей, которые зачастую имели сходную специальность (отсюда обычные в городах всей Европы Гончарные, Колпачные, Плотницкие, Кузнечные, Сапожные и т.п. улицы). Такая форма организации ремесленников была характерна, в частности, для русских городов. Во многих городах (в Южной Франции, в большинстве городов Скандинавии, на Руси, в ряде других стран и районов Европы) господствовало так называемое «свободное» ремесло, т.е. не объединенное в особые союзы. В этом случае функции цехового надзора, регламентации, защиты монополии городских ремесленников и другие функции цехов брали на себя органы городского управления или государства. Государственная регламентация ремесла, в том числе городского, была особенно характерна для Византии.