Полноправными, т.е. бюргерами, были только те жители городов, которые получили по наследству либо приобрели городское гражданство, пользовались всей полнотой городских привилегий: правом на жительство, на угодья городской общины, ее покровительство в делах и в случае нападения, приобретение недвижимости, участие в управлении городом. Для приобретения прав бюргера нужно было обладать личной свободой, заплатить значительный вступительный взнос, доказать способность нести тягло (городу и государству) и участвовать в городских платежах, очень часто — приобрести в городе или его субурбии землю, иметь имущество не ниже определенной стоимости, позднее — стать членом гильдии или цеха. Повсеместно полным правом в городе могли пользоваться лишь относительно зажиточные люди и, во всяком случае, те, кто, согласно тогдашней формуле, «сам себя содержал». Неполноправную часть городского населения составляли неимущие люди, доля которых в общем его составе все время увеличивалась.
Городское плебейство первоначально состояло преимущественно из деклассированных лиц, лишенных постоянного местожительства и определенных занятий. На первом этапе развитого феодализма сюда попадали неорганизованные наемные рабочие, поденщики и слуги, беглые крестьяне, рабы и холопы, нищие, в балканских городах — зависимые парики. Постепенно плебс стал пополняться за счет основного — ремесленно-промыслового — слоя городов: «вечных» подмастерьев и учеников, обедневших мастеров, представителей непрестижных профессий. Городские плебеи подвергались особенно жестокому внеэкономическому нажиму: ограничению личных прав, принуждению к труду по найму (в XIV—XV вв. — согласно «рабочему законодательству»), регламентации зарплаты и образа жизни. Во второй период развитого феодализма грань между плебсом и собственно бюргерством стала практически непреодолимой. И если бюргерство дало начало первым элементам буржуазии, то городской плебс — предпролетариата.
Однако и само бюргерство не было единым. Из его среды также рано выделились наиболее имущая влиятельная и привилегированная верхушка — нобили (благородные), или «лучшие», магнаты и т.п. —богатые купцы-оптовики, откупщики, ростовщики и менялы, крупные владельцы домов, скота и земли. Это была очень узкая, замкнутая, тесно спаянная родственными и деловыми узами элитарная группа — наследственная городская аристократия или патрициат, доступ в который новых людей был жестко ограничен. Только из среды патрициата избирались мэры (бургомистры, посадники), члены городского совета и судебной коллегии, а также все городские делегаты в сословных парламентах и на межгородских съездах. Патриции держали в своих руках администрацию, суд, финансы, налогообложение, оборону, строительство города, используя эти функции в своих интересах.
Изначальной особенностью городской элиты по всей Европе было широкое представительство в ней феодалов и министериалитета. Процесс взаимного проникновения части дворянства и бюргерской элиты, одворянивания последней, начавшийся еще в XII—XIII вв., усиленно продолжался затем на протяжении всей эпохи. Феодалы занимали высшие городские должности, входили в привилегированные бюргерские сообщества. Все купцы — члены патрицианского Большого совета Венеции были крупными землевладельцами-вотчинниками, имели звания «благородных купцов» и рыцарей, превращали свои земли в феоды. В Кастилии высшие городские должности в XIII—XIV вв. принадлежали титулованным дворянам. В Германии богатейшие патриции ганзейских городов, узурпировавшие все магистратуры, владели целыми деревнями, держали феоды от крупных сеньоров. В городах Византии господствующее положение занимала светская, чиновная и церковная знать. Преобладающее влияние феодалов-горожан и горожан-феодалов было отличительной чертой всех южноевропейских (испанских, итальянских, французских, балканских) городов. Так же обстояло дело с патрициатом на Руси (в том числе в Новгороде и Пскове), в Швеции и Дании, да и по всей Европе.
Иногда значительную часть городской элиты и цеховую верхушку составляли иностранцы: в польских, чешских, скандинавских городах — немцы, в словенских — немцы и итальянцы, в далматинских — итальянцы и т.д. Нередко городские богатеи даже говорили на другом, нежели местные жители, языке, носили иные имена, подчас исповедовали иную религию. Все это вызывало глубокое недовольство прочих горожан.
С выделением патрициата последние превратились в простолюдинов — пополанов, «меньших», «тощих» и т.п. В этот слой входили цеховые ремесленники, средние и мелкие торговцы, владельцы земли и домов, шкиперы, нотариусы, врачи, университетские профессора. Они отнюдь не были бедными людьми, так как обладали профессией, движимым и недвижимым имуществом, включая землю в городе и его округе.
Постепенно в социальной борьбе горожан наступил новый этап. Если в коммунальном движении горожане сообща выступали против сеньора, то теперь центр социального антагонизма переместился внутрь городов. Торгово-ремесленная прослойка бюргерства начала выступать против патрициата, стремясь получить доступ к власти в городах. Данный этап социальной борьбы средневековых горожан обычно связывают с борьбой цехов против патрициата: хотя она происходила и в городах с так называемым свободным ремеслом и вообще получила в Европе XIV—XV вв. почти повсеместное распространение, именно цеховые ремесленники довели ее до наибольшего накала, наивысших форм и наивысших результатов.
Там, где ремесленное производство получило большое развитие и занимало ведущее место, где имелись сильные цехи, обычно они побеждали (Кёльн, Аугсбург, Флоренция). В других городах, где ведущую роль играла широкая экспортная торговля, победителем из борьбы выходила купеческо-патрицианская верхушка (Гамбург, Любек, Росток и другие города Ганзы, Венеция, Генуя). Иногда патрициат допускал к власти самую богатую часть ремесленной верхушки. Но и там, где цехи одерживали полную победу, управление городом не становилось подлинно демократическим, т.е. власть оказывалась в руках новой олигархии — представителей наиболее влиятельных цехов и части старого патрициата, — которая также отражала интересы городской элиты.
Социальная борьба внутри бюргерства принимала разные формы. Так, в Византии вооруженные дружины провинциальных городов выступали против опеки Константинополя. Восстания посадских людей против власти и кабалы бояр и крупных купцов прокатились в XIV—XV вв. по русским городам (Кострома, Нижний Новгород, Торжок, Великий Новгород, Брянск). Борьба против патрициата нередко смыкалась с еретическими выступлениями: это известное движение богомилов на Балканах, катаров в Южной Европе (одно из последних восстаний — в Сплите, 1398—1402 гг.), восстания в Новгороде (1337, 1340 гг.) и др. Особенно острый характер борьба против патрициата принимала тогда, когда она сочеталась с национально-освободительным движением: против засилья немцев (в Праге и Вроцлаве в 1333 г.; в Праге в 1419 г. и др.), золотоордынского ига (в XIV в. — в Ростове, Ярославле, Твери, Москве) и др.
В борьбе против патрициата активное участие всегда принимали городские низы. В XIV—XV вв. городской плебс, нередко при участии низших групп бюргерства, поднимал восстания против нового патрициата (в Перудже, Сиене, Кёльне и др.). На этом третьем, плебейском этапе социальной борьбы горожан впервые прозвучал голос предпролетариата (восстание чомпи во Флоренции в 1378 г.). Городские низы в эти же столетия приняли участие в ряде общенародных восстаний: Уота Тайлера в Англии, французской Жакерии, в Гуситских войнах в Чехии, восстании Энгельбрекссона в Швеции и др.
Одновременно высшие группы бюргерства включались в государственное управление: в ряде стран они играют заметную роль в сословно-представительных собраниях, где имеют свою палату, либо действуют совместно с рыцарями или верхушкой крестьянства.
Таким образом, сословие бюргерства заняло важное место в жизни феодального общества как его органичный структурный элемент. Оно было связано с прочими слоями не только через производство, торговлю, кредит, но и через господствовавшую в ту эпоху земельную собственность, а также через тесные контакты между городской элитой и господствующим классом, между всеми группами населения города и деревни. Оно участвовало в политической жизни общества, в представительных учреждениях, вместе с деревней часто оказывалось подвластным общему сеньору, иногда же города сами осуществляли сеньориальную власть над прилегающей сельской округой.
Конституирование горожан как общности происходило подобно всем феодальным сословиям в форме корпоративных привилегий и «свобод». Еще более, чем прочие феодальные сословия, бюргерство было социально гетерогенным, делилось на ряд групп по профессиональному, имущественному, политико-правовому принципу. Разобщенность усиливалась из-за преобладания локальных интересов городов, соперничества и войн между ними. Все это затрудняло совместные выступления бюргерского сословия в масштабах каждой страны. Однако хозяйственная, денежная, военно-стратегическая сила горожан была важнейшей опорой государственной централизации в масштабах целых стран или на княжеско-территориальном уровне. Заинтересованность горожан в мире, законности и порядке делала их верными союзниками неверных монархов, которые позволяли бюргерству оплачивать свои долги и военные авантюры, но далеко не всегда защищали их от притеснений феодалов.
Успехи внутренней и внешней торговли, кредита и ростовщичества в Европе XIV—XV вв. способствовали накоплению в руках купеческой и ростовщической верхушки горожан значительных денежных средств и образованию древнейших свободных форм капитала — торгового и ростовщического. В обстановке начавшегося замыкания цехов и разложения цехового ремесла торговый капитал получил возможность постепенно внедряться в сферу производства. Во многих крупных городах купцы приобретали оптом сырье и раздавали его обедневшим ремесленникам, а затем скупали у них готовые изделия для продажи на рынке, превращая их таким образом в кустарей, т.е. наемных рабочих-надомников. Такая «раздаточная система» вела в перспективе к ранним, примитивным формам капиталистического производства — рассеянной мануфактуре.