Жизнь человека эпохи Средневековья состоит не только из тяжелой работы, войн и молитв. Суровые будни чередуются с играми, праздниками и карнавальными безумствами. Развлечения аристократии, такие как охота, рыцарские турниры, пиры с участием менестрелей и игра в шахматы, становятся примером для подражания зажиточных буржуа (особенно что касается спортивных и настольных игр).
Религиозные праздники служат поводом для демонстрации социальной иерархии: их главным организатором является местное духовенство, указания которого исполняют муниципальные власти, которым в свою очередь подчиняется простой народ. Тем не менее, некоторые торжества нарушают эту иерархию, либо пародируя ее (праздник осла), либо переворачивая ее с ног на голову (праздник дураков).
Крупные города предоставляют своим жителям дополнительные развлечения: общественные бани и термы (в которых часто предлагаются услуги дам легкого поведения), светские или религиозные театральные постановки, а также светские мероприятия с участием важных персон.
Рыцарские турниры и состязания
В середине XI в. рыцарские турниры становятся популярными на западе Франции. Они представляют собой реальное сражение между двумя группами воинов на обширном пространстве вдали от жилых зон. Турнир устраивается в соответствии с правилами настоящей военной битвы. Для молодых рыцарей он становится отличной подготовкой к реальным боевым действиям, полезным опытом, а также способом обогащения. Принц или другой представитель высшей аристократии, берущий на себя организацию турнира, рассылает во все стороны гонцов, которые приглашают посмотреть на него окрестных жителей. В назначенный день рыцари, разделенные на два противоположных лагеря, каждым из которых командует свой сеньор, начинают наступление друг на друга. Цель участников – захватить в плен максимальное число воинов противника (чтобы получить за них выкуп), а также обезоружить их и свалить с лошади, демонстрируя при этом незаурядное знание военного искусства и блестящее владение оружием. Именно по этой причине каждый рыцарь изображает на своем щите какой-то опознавательный знак, чтобы его можно было легко отличить от остальных. Так в середине XII в. вместе с модой на рыцарские турниры по всей Западной Европе распространяется гербовая символика (см. Глава XI, Имена и знаки различия). Вскоре Церковь запрещает эти состязания, так как они пропагандируют насилие и легкий заработок. В 1130 г. на Клермонском соборе объявляется о том, что рыцарь, погибший на этом «отвратительном мероприятии», не будет похоронен по христианскому обычаю. Это решение затем повторяется на Втором Латеранском соборе в 1139 г. и Третьем Латеранском соборе в 1179 г.
Дама, надевающая украшенный шлем рыцарю перед турниром (Codex Manesse, Heidelberg, BU, Cod. Pal. Germ. 848, f° 82v; vers 1330)
В XIII в. рыцарский турнир превращается в менее серьезное состязание. Размеры поля битвы уменьшаются, и оно ограничивается площадью арены. Сражения воинов теперь происходят недалеко от жилых мест и превращаются в захватывающее зрелище, привлекающее многочисленную публику. Глашатаи объявляют по всему городу дату и место предстоящего турнира.
Подобные военные спектакли, заключающиеся отныне в противостоянии двух рыцарей, порождают моду на дуэли. Такие состязания становятся развлечением аристократии (см. Глава V, Городская и деревенская аристократия). Военные подвиги на глазах у прекрасных дам превращаются в галантные жесты, соответствующие кодексу чести куртуазного общества. Со временем рыцарские состязания становятся менее жестокими и больше рассчитанными на внешний эффект – в XV в. они уже представляют собой сугубо постановочное театральное зрелище, называемое «падарм».
Охота
Охота в Средние века является не только развлечением аристократии, но и жизненной необходимостью для крестьян, вынужденных защищать свой урожай и скот от набегов диких животных. Для наименее обеспеченных сельских жителей она также служит способом заработать себе на пропитание и новую одежду, так как пойманных зверей можно продать богатым сеньорам или в мясную лавку (см. Глава XI, Питание).
Крестьяне охотятся в основном на животных, причиняющих вред их имуществу (волков и лис), а также на зайцев и перелетных птиц. Они расставляют в нужных местах капканы и силки, роют ловушки с острыми шипами на дне. Право крестьян на охоту активно оспаривает аристократия, стремящаяся превратить ее исключительно в собственную привилегию, а с XI в. старающаяся монополизировать ее.
Богатая знать всячески открещивается от «охоты плебеев», создавая целый свод охотничьих правил, изложенных в XIII в. в различных пособиях, из которых наиболее известным является De arte venandi cum avibus («Искусство охоты с птицами»), написанное императором Священной Римской империи Фридрихом II (скончался в 1250 г.). Обычно различают охоту с птицами и загонную охоту. Для проведения первой нужно приручать хищных птиц (сокола или кречета) и обладать специальными навыками. Охота с ястребом, который является птицей низкого полета, считается менее благородной и даже оскорбительной для богатой аристократии. Соколиная охота обычно практикуется на открытых пространствах и недалеко от крупных водоемов. Роль охотничьих собак заключается лишь в том, чтобы поднять дичь с места, чтобы прирученная птица бросилась в атаку. Соколы, пойманные в неволе, затем подвергаются долгой дрессировке, и во время охоты каждый раз существует риск того, что такая птица улетит от хозяина.
Рыцарь на соколиной охоте (La Haye, Meermano West., ms 76 F 13, f° 5v; v. 1180-1200)
Загонная охота осуществляется на лошадях и в сопровождении стаи собак, которых ведут ловчие. Она требует серьезных навыков в верховой езде, дрессировке собак и владении оружием. Например, убить кабана «красиво» означает пронзить его шпагой, не вылезая из седла. Олень считается наиболее серьезной добычей. Зверя преследуют охотники на лошадях и стая собак, пока он не выбивается из сил, и тогда собаки окружают его, а охотники расправляются с ним с помощью шпаги или копья. Погоня за добычей обычно осуществляется в специальных полевых и лесных угодьях, которые сначала короли (начиная с VII в.), а затем сеньоры (начиная с XI в.) резервируют за собой, запрещая крестьянам охотиться в них под страхом смерти. Подобный захват охотничьих земель в XII–XIII вв. вызывает бессильный гнев местных жителей.
Такая аристократическая забава, которой является охота, неотделима от дружеских посиделок – до и после нее, как правило, устраиваются пышные пиры. Со временем до соколиной охоты начинают допускать и дам. В 1387 г. появляется еще один средневековый охотничий бестселлер – знаменитая «Книга об охоте» (Livre de la chasse) Гастона III по прозвищу Феб, графа де Фуа.
Пиры
Пир обычно устраивают в большой компании, что должно укреплять дружеские и социальные связи между его участниками. Союзы ремесленников и другие трудовые сообщества обычно организуют ежегодный пир в день чествования своего святого покровителя – так рождаются их профессиональные праздники. В начале XIV в. в пире, устроенном общиной паломников, почитающих Святого Иакова, принимает участие тысяча человек! Более скромный приходской банкет обычно организуют на Троицу и Рождество (последний также называют «Дары природы» (Defructus), от первого слова старинного песнопения, исполняемого на рождественской вечерне). Согласно давней монастырской традиции, еда, оставшаяся после такого банкета, раздается бедным.
Пиры, организуемые королевскими особами, могут также иметь и политическое значение. Например, можно вспомнить символический первый ужин на английской земле, устроенный Вильгельмом Завоевателем и его воинами в 1066 г. – он запечатлен на знаменитом гобелене из Байё. Муниципальные власти также организуют банкеты с участием важных гостей, проезжающих через их город. Сеньоры регулярно устраивают в своих замках пиры с участием трубадуров и менестрелей, чтобы продемонстрировать вассалам свою доброту и щедрость – достоинства, присущие благородному сословию. Граф Шампани Генрих I носит прозвище Щедрый, данное ему за организацию многочисленных банкетов, сопровождающихся музыкой труверов (см. Глава VIII, Выразительность поэзии). Богатые семьи устраивают пышные застолья по случаю свадеб и похорон. Наконец, авторы рыцарских романов обожают описывать разнообразные пиры, устраиваемые по поводу и без, подчеркивая их радостную и непринужденную атмосферу и обилие подаваемых блюд.
Трубадуры и труверы
Трубадурами принято называть лирических поэтов и музыкантов, живущих на юге Франции и пишущих на окситанском языке. Их название происходит от окситанского глагола trobar, что означает – сочинять или находить стихи и музыку. Многие из них происходят из высших слоев общества: Гильом Аквитанский (скончался в 1126 г.) носит титул графа Тулузского, Жофре Рюдель (скончался около 1170 г.) является графом Прованса и сеньором де Блай, а Бонифаций Кастелланский (скончался в 1265 г.) имеет титул барона. Также трубадурами нередко становятся менее зажиточные сеньоры, как например Арнаут Даниэль (скончался в 1210 г.) или Бертран де Ламанон (скончался в 1270 г.), а также городские буржуа – Пейре Видаль и Фолькет Марсельский. Некоторые одновременно являются и бродячими артистами – например Бернарт де Вентадорн, сын лучника и поварихи. Простые менестрели довольствуются исполнением чужих произведений (см. Глава IX, Музыка). Настоящие трубадуры либо просто декламируют свои стихи (как тот же Бернарт де Вентадорн), либо сочиняют песни, доверяя их исполнение уже признанным певцам (так, Арнаут де Марёйль, трубадур, параллельно служащий нотариусом в Перигоре, сотрудничает с известным провансальским исполнителем по прозвищу Пистолета).
С конца XI в. искусство трубадуров, ставшее к этому времени более сложным и совершенным, получает признание при дворах высшей знати юга Франции, особенно в Тулузе и Пуатье. Родоначальниками жанра принято считать таких авторов, как Гильом Аквитанский, Жофре Рюдель, Серкамон и Маркабрюн. После 1170 г. поэзия трубадуров переживает второе рождение благодаря Арнауту Даниэлю, Пейре Овернскому и Раймбауту Оранскому – мастерам «темного стиля», который характеризуется ученым и непонятным слогом, в отличие от более радостного и приукрашенного «легкого стиля», на котором пишут Бернарт де Вентадорн, Пейре Видаль и Бертран де Борн (см. Глава VIII, Выразительность поэзии).
Стоит также упомянуть о том, что до нас дошли имена примерно двадцати трубадуров-женщин из совершенно разных социальных слов – от знатных дам до бродячих артисток.
Когда длиннее дни весной,
Люблю я песни птиц далёко,
И, удалясь, ношу с собой
Я память о любви далёкой;
Живу в печали и тоске,
И пенье птиц, и розы мне
Зимы жестокой не милее.
Уверен я поныне в том,
Что встречу я любовь далеко,
И мыслью счастлив, – но потом
Грущу вдвойне: она далеко.
О, если б странником я стал
К святым местам, и взор упал
Ее на посох мой с сумою!
Как сладко будет попросить
У ней с дороги кров далекой,
Быть может, там же с нею жить
Хотя пришел я издалека;
Польются речи без конца,
Когда там встретятся сердца,
Любовь хранившие в разлуке.
Грустя и радуясь, уйду,
С любовью свидевшись далекой:
Когда увижу? – не могу
Сказать, ведь земли так далеко.
Там долго нужно проблуждать
И часа встреч не угадать;
Все предаю я в Божьи руки.
Не будет счастья мне в любви,
Коль счастья нет в любви далекой:
Ведь лучше той мне не найти
Нигде, ни близко, ни далеко;
Ее недаром славят все;
И в сарацинов я земле
Рад пленным быть, чтоб быть лишь с нею.
Трубадуры оставили нам в общей сложности не менее 27 000 лирических произведений, прославляющих утонченную куртуазную любовь. С другой стороны, супружеские измены и чувственные удовольствия описываются в них так, как будто в средневековом обществе не существует никаких моральных ограничений и не запрещены близкородственные браки. Любовь дамы, получающей условное имя, наполняет поэта неземными чувствами, которые делают его чище и духовнее. Под конец жизни некоторые трубадуры вступают в религиозные ордена, как Бернарт де Вентадорн, Бертран де Борн и Фолькет Марсельский, которые становятся цистерцианцами. К сожалению, после крестового похода против альбигойцев (1209–1229 гг.), изменившего баланс сил на юге Франции, роскошные приемы при дворах местной знати сходят на нет, а трубадуры прекращают свою творческую деятельность. Через некоторое время к французам приходит запоздалое понимание того, что богатое литературное наследие трубадуров необходимо сохранить в письменной форме, так как к этому времени оно существует лишь в виде отдельных текстов либо в устном изложении. Так появляются многочисленные сборники их песен.
Широкая известность трубадуров на юге Франции, несомненно, служит толчком к появлению около 1160 г. их северных собратьев – труверов, сочиняющих на языке ойль. Вероятно, южное искусство доходит до северных районов благодаря бродячим поэтам и менестрелям, таким как Гийо де Провен. Труверы также нередко живут при дворах членов аристократических семей, таких как Мария Шампанская (скончалась в 1198 г.) и Аликс, графиня Блуа (обе являются дочерьми Алиеноры Аквитанской). Творчество труверов также поощряет Изабелла де Вермандуа (скончалась в 1182 г.) – супруга графа Фландрии, а затем – графа Блуа и Шампани Тибо IV, который также является поэтом. Из первых труверов наиболее известными считаются Гийо де Провен и Гуон д’Уази, виконт Мо (скончался в 1189 г.), а также Кретьен де Труа, оставивший после себя две песни о любви, сочиненные около 1170 г. При роскошном дворе Марии Шампанской работают также Гас Брюле, Жиль де Вьё-Мезон и Пьер де Молен. Изабелла де Вермандуа способствует распространению этого нового искусства в Пикардии и Артуа, где появляются свои авторы – Конон Бетюнский (барон Артуа, воспитанный двоюродным братом Гуоном д’Уази), Блондель де Нель (рыцарь и менестрель из Пикардии, а также владелец замка Куси), Ги де Турот и Аннюйер Гонтье де Суанье. Начиная с XIII в. эта лирическая поэзия обретает популярность среди городской буржуазии. Центрами искусства труверов становятся Париж и Аррас, но оно развивается и в других регионах, при этом поэтами могут быть выходцы из совершенно разных слоев общества – от королевских чиновников (Филипп де Бомануар-отец) до университетских преподавателей (Жан де Мён). Поэзия труверов вдохновляется творчеством трубадуров, ограничиваясь при этом лишь «легким стилем», который характеризуется мягким и певучим слогом, удобно представляемым в виде любовной песни. До нас дошли имена примерно двухсот труверов, но если мы честно проанализируем их стихи, то нам придется признать, что многие из них являлись довольно заурядными поэтами. Из всей этой массы выделяются поэмы Адама де ла Аля, Колена Мюзе, Тибо IV и примерно тридцати других талантливых поэтов. Тематика ограничена куртуазной любовью, а также связанными с ней удовольствиями и переживаниями. Творчество труверов более изобретательно в музыкальном плане. Мелодии их песен сохранились в большем количестве, чем ноты произведений трубадуров (см. Глава IX, Музыка).
Путешествия
Об одной категории средневековых путешествий следует сказать особо – это паломничество, преследующее сугубо религиозные цели. В течение того исторического периода, который мы рассматриваем в этой книге, паломники активно устремляются к Святой земле, особенно в 1099–1147 гг., когда Иерусалим является частью Латинского королевства и поэтому легко доступен для жителей Западной Европы. Существует множество паломнических путей к Святой земле. Один из них, начинающийся в Англии, проходит через Францию, где его разделяют на несколько этапов, каждый из которых имеет свою «категорию сложности», в зависимости от состояния дорог. Судя по сохранившимся картам, он включает в себя такие города и деревни, как Макон, Лион, Валанс, Сен-Жиль, Шамбери, Эгебель и Терминьон, а также горный перевал Мон-Сени.
Куда более популярны многочисленные локальные паломнические маршруты (ограниченные пределами Франции). Каждую христианскую святыню, к которой устремляются верующие, непременно сопровождают рассказы о связанных с ней чудесах, перечень которых приводят на табличках, устанавливаемых в церквях. Так, паломники, дошедшие до церкви в Сен-Максимен-Ла-Сент-Бом, рассказывают сторожу святилища о своем чудесном исцелении. Через некоторое время настоятель соседнего монастыря Жан Гоби Старый начинает записывать эти рассказы, указывая имена, возраст и место жительства всех верующих, а также недуг, от которого они излечились. Инициатива по организации паломнических походов может принадлежать как отдельному человеку, так и целому церковному приходу. Иногда такие путешествия заставляет совершать инквизиция или епископальный суд – в таких случаях они являются расплатой за грехи или другие религиозные преступления (см. Глава VII, Преследование еретиков).
Паломнический маршрут из Лондона в Святую землю (Cambridge, Corpus Christi, coll. 26, f° 11; XIIIe siecle)
На дорогах Франции в этот период можно встретить и других путешественников: небогатых крестоносцев, не способных оплатить свое путешествие к Святой земле на корабле; странствующих торговцев, которых называют «пыльные ноги»; гонцов – далеких предков современных почтальонов; крестьян, направляющихся к зонам вырубки леса, где им предстоит строить себе новое жилье; монахов из нищенствующих орденов, читающих повсюду свои проповеди; других служителей Церкви, спешащих по своим делам; а также нищих и бродяг, скитающихся по городам и весям. Старые дороги Франции, построенные еще во времена римских завоеваний и сходящиеся в Лионе, заменяются новыми с центром в Париже – этот процесс длится с XI по XVI вв. Начиная с XI в. новые дороги (чаще всего довольно извилистые и плохо поддерживаемые) соединяют старые города и деревни, аббатства и замки (часто расположенные на перекрестках или торговых путях) с новыми центрами политической и экономической жизни (см. Глава IV, Рост крупной торговли). Некоторые дороги вымощены камнем – это недешевое удовольствие финансируется за счет дорожных пошлин. По таким трассам возможно перевозить тяжелые грузы, но с небольшой скоростью: почтовый экипаж может проехать в день не более 50 км, а колонна таких экипажей – всего 36 км. Грузовые и пассажирские перевозки также осуществляются по рекам: быстрее – вниз по течению, дольше – в обратном направлении (в этом случае суда тянут бечевой) (см. Глава IV, Водный транспорт).
Дальние заморские путешествия начинают развиваться благодаря прекращению военных действий огромной Монгольской империей. Завоевание Константинополя в 1204 г. дает возможность многим жителям Западной Европы посетить Азию, добравшись туда через Черное море. Францисканцы Иоанн де Плано Карпини и Гильом де Рубрук, отправленные королем Людовиком Святым к великому хану Мункэ, несколько месяцев живут в монгольской столице Каракоруме при его дворе. Их рассказы об этом путешествии открывают Азию для европейцев, в частности заставляют исправить ошибку о географическом положении Каспийского моря, которое наконец признается замкнутым водоемом. Ободренный собранными материалами, Папский Престол, находящийся в это время в Авиньоне, посылает своих миссионеров в Китай, где они основывают христианские епархии, крупнейшей из которых становится пекинская (получившая название Ханбалык), возглавляемая Джованни Монтекорвино. Первыми европейскими мореплавателями, прорубившими окно в Азию, становятся итальянские торговцы, как например знаменитый Марко Поло, описавший этот континент в своей «Книге чудес света» (Devisement du monde), или братья Вивальди, безуспешно пытающиеся пересечь Атлантический океан. Африка пока изучена европейцами лишь с севера – в 1346 г. Хайме Феррер достигает берегов Мавритании. Внутренняя часть этого материка пока остается неизведанной.
По всей видимости, человеку эпохи Средневековья кажется странной сама мысль о путешествии с целью отдыха или исследования новых земель. Основными мотивами поездок европейцев в чужие страны в этот период являются торговые интересы, обращение в христианство местных язычников и официальные визиты членов королевской семьи к заморским правителям.
Праздники
Средневековый религиозный календарь изобилует праздниками, связанными с жизнью Христа либо с поклонением другим святым. Некоторые из них считаются обязательными – в эти дни христиане, освобожденные от работы, должны посещать церковную мессу. Число таких праздничных дней постоянно растет в течение всего периода Средневековья: в 803 г. Майнцский собор объявляет о тринадцати главных христианских праздниках, а в 1140 г. в «Декрете Грациана» (Décret de Gratien) их насчитывается уже сорок один. Их список варьируется в зависимости от конкретной церковной епархии, но непременно включает в себя Рождество, Крещение и Вознесение, а позднее – Рождество Богородицы, Успение (15 августа), Троицу, праздник Тела Господня (или Святых Даров, учрежденный в 1264 г.), а также некоторые дни, посвященные прославлению апостолов, отцов Церкви и местных святых мучеников (см. Глава VI, Календарь). Обычно эти праздники сопровождаются шествием либо религиозными инсценировками, и даже живыми картинами на площадях перед крупными соборами в дни Страстной недели (см. Глава X, Религиозные и светские театральные представления). Во время шествия, организуемого в Вербное воскресенье, все жители города обычно становятся участниками религиозных спектаклей, которые проводятся прямо на улице. Это позволяет говорить о своеобразной «гражданской религии». Состав такой процессии всегда имеет свой строгий иерархический порядок: в ее главе движутся празднично одетые представители местной власти и члены ремесленных союзов c хоругвями в руках. На перекрестках процессия делает остановки у временных алтарей (установленных заранее для того, чтобы участники могли приобрести иконы и фигурки святых, приложиться к мощам или принять причастие). Праздник Тела Господня (или Святых Даров) длится десять дней, следующих за Троицей. В этот день по городу проходит большая процессия верующих, украшенных цветами: женщины надевают на голову венки из роз, улицы и временные алтари тоже декорированы цветами. Повсюду звучат торжественные религиозные песнопения.
Шут на празднике дураков (Oxford, Bodl. Lib., Ashmole 1523, f° 66; v. 1300)
Однако, существуют и такие праздники, которые выбиваются из этого строгого ряда. Начиная с XII в. праздники Рождественского цикла – день Святого Стефана (26 декабря), день Невинных младенцев или праздник дураков (28 декабря), а также Обрезание Господне (1 января) становятся для всех служителей Церкви и детей, поющих в церковном хоре, возможностью пародировать религиозные службы и переворачивать с ног на голову традиционную церковную иерархию.
Подобная веселая атмосфера царит и на карнавалах, устраиваемых в последние дни перед началом поста и во время праздника осла (который тоже проходит во время Рождественского цикла). В такой день этому животному поют настоящие гимны – устраивается торжественное шествие во главе с празднично одетым ослом, которого всячески прославляют. Для обозначения карнавала в XII в. появляется два термина: carnelevare (буквально – «отказ от мяса») и carementran (буквально – «начало поста»). В отличие от покаянных дней, предшествующих Пасхе, в день карнавала разрешается есть мясо и овощи. Несмотря на официальные запреты церковных соборов, на праздниках часто носят маски, обычно изображающие животных или имеющие сексуальный подтекст, а церемонии, пародирующие религиозные службы, продолжаются на площадях перед церквями, и в них участвуют священнослужители низшего звена. На улицах царит веселье и смех простого народа, мимо то и дело проезжают праздничные кортежи, богато украшенные за счет местных властей и ремесленных союзов. Позже во время карнавалов начинают устраивать отдельные представления на временных подмостках, а с XIV в. при дворах членов королевской семьи проводят маскарады, которые становятся более аристократическим праздником. В конце зимы еще одним ярким зрелищем становится вынесение шутливого приговора и сожжение на костре карнавального чучела (аналог восточнославянской Масленицы) – этот обряд символизирует весеннее пробуждение жизни.
Сцена шаривари из иллюстраций к «Роману о Фовеле» (Roman de Fauvel) (Paris, BnF, fr. 146, f° 34; 1310-1314)
Кроме того, в случае некоторых повторных браков (например, когда пожилая вдова находит себе гораздо более юного избранника) окрестная молодежь в веселой форме выражает свое неодобрительное отношение к этому союзу, устраивая под окнами новобрачных шумный карнавал-шаривари.
Наконец, военные победы и подписания мирных соглашений также служат поводом для организации праздничных шествий по улицам городов и общего распевания религиозных гимнов, таких как Te Deum («Тебя, Бога, хвалим»). Приезды короля и его наиболее высокопоставленных подданных в различные французские города начиная с XIV в. сопровождаются торжественной демонстрацией, возглавляемой представителями муниципальных властей, которые приходят подтвердить свою верность королю и обсудить с ним полагающиеся им привилегии. Данная церемония разбавляет скучные религиозные службы и официальные речи. В городе начинается настоящий праздник: иногда из тюрем выпускают заключенных, а жителей угощают вином.
Фольклор
Говоря о средневековом обществе, нельзя не упомянуть о чрезвычайно богатом народном творчестве той эпохи. Следы традиционной культуры, относящиеся к интересующему нас историческому периоду, уже возможно найти и в письменных источниках. Вдохновляясь британскими мотивами, авторы куртуазных романов не забывают и о народных сюжетах: среди их героев попадаются фантастические существа, населяющие леса и водоемы, в частности различные колдуньи (например, Владычица озера, вырастившая Ланселота, или противоречивая фигура феи Мелюзины). Начиная с XIII в. священнослужители украшают свои проповеди поучительными историями из жизни, призванными привлечь внимание аудитории и заставить ее легче запомнить внушаемые богословские тезисы. Что лучше всего может помочь установить контакт с широкими массами, чем рассказ, взятый из народного фольклора? Благодаря двум этим источникам с традиционной культурой знакомятся и городские жители.
Маска и карнавальный костюм оленя (Paris, BnF, fr. 95, f° 261v; vers 1280)
По отношению к тем проявлениям народного творчества, которые идут вразрез с христианской доктриной, Церковь высказывает свою критическую, а порой и открыто агрессивную позицию. В частности, она осуждает некоторые традиции, связанные с календарем: языческий праздник первого дня января (Новый год); веру в то, что двенадцать дней между Рождеством и Крещением символизируют двенадцать месяцев года; молитвы при полной луне, считающиеся более действенными; названия дней недели, заимствованные из египетской культуры (запрещенные в Европе, так как они символизируют семь египетских казней); народные приметы, крещенские гадания и т. д. Служители церкви также не одобряют: «неофициальные» озера и источники со святой водой; деревья и целые леса, считающиеся священными; языческие культы (например, распространенное в некоторых регионах поклонение охотничьей собаке по имени Гинфорт, которая была просто несправедливо убита своим хозяином); танцы в костюме лошади, неправильно ассоциирующиеся с праздником Троицы. Проповедники сравнивают миф о мертвецах, выходящих по ночам на охоту, с едва покинувшими чистилище человеческими душами, которые приходят к живым с просьбой помолиться за них. В городах наиболее яркими проявлениями фольклора становятся шествия с драконами, один из которых (Тараск) даже дает имя городу Тараскон. В XII в они превращаются в большие карнавалы. Представителям Церкви не удается остановить этот разгул народной культуры, некоторые проявления которой даже попадают в церковный календарь: например, так происходит с весьма популярным праздником Вербного воскресенья, называемым также «Цветочная пасха», который организуется за неделю до карнавала, предшествующего строгому сорокадневному посту. Церковь осуждает ношение масок, так как они искажают внешность человека, созданного по образу и подобию Божьему.
Сцена шаривари из иллюстраций к «Роману о Фовеле» (Roman de Fauvel) (Paris, BnF, fr. 146, f° 36v; 1310-1314)
У нас нет четкого представления о том, как выглядели карнавальные костюмы в начале Средневековья. Мы располагаем лишь серией акварелей, на которых изображены наряды, представленные на карнавалах в немецком Нюрнберге в период с 1429 по 1539 гг. Тем не менее, в «Романе о Фовеле» (Roman de Fauvel), написанном в XIV в., можно найти их литературное описание.
Религиозные и светские театральные представления
Так называемые мистерии (театральные постановки на религиозные сюжеты) появляются как таковые лишь около 1400 г., то есть вне рамок исторического периода, рассматриваемого в этой книге. Поэтому мы ограничимся упоминанием о зарождении театрального искусства в средневековом обществе, которое выражается в небольших религиозных и светских исценировках, устраиваемых в основном в городах.
Впервые театральная постановка на религиозную тему появляется во время проведения Пасхального богослужения, когда три монаха изображают сцену визита к Гробу Господню, направляясь к церковному алтарю, где четвертый монах, одетый в белые одежды, поет хорал Quem queritis in sepulchro? («Что вы ищете в усыпальнице?»). Затем все четверо поворачиваются лицом к аудитории и начинают петь пасхальную песнь. Епископ Этельвольд Уинчестерский, увидев данную постановку в Генте и во Флёри-сюр-Луар, описывает ее в своем произведении «О реформе монастырей» (Regularis Concordia), написанном примерно в 965–975 гг.
Эти четыре монаха устраивают настоящее театральное представление, играя роли Марии Магдалины (втроем) и ангела. Затем к этому добавляются инсценировки и других религиозных сюжетов: деяния апостолов Петра и Иоанна, а также встреча Марии Магдалины с воскресшим Христом в саду, во время которой он запрещает ей прикасаться к себе. Герои начинают произносить текст и разговаривать друг с другом, а в качестве сцены уже используется не только алтарь, но и другие части церкви. Взяв за основу изначальный пасхальный сюжет, священнослужители показывают представления, посвященные Вознесению и особенно Рождеству, к которым позже добавляются сцены поклонения пастухов и волхвов, исход евреев из Египта, избиение младенцев в Вифлееме и деяния пророков. Во Флёри-сюр-Луар также разыгрывают сцену воскрешения Лазаря. Эти религиозные представления порой заменяют собой прочтение христианских книг, так как многие верующие не владеют грамотой.
Драма «Игра об Адаме» (Jeu d’Adam), написанная в XII в. на старофранцузском языке и считающаяся светским произведением, уже изначально предназначена для постановки на сцене – об этом свидетельствуют указания для актеров, написанные на латыни и помещенные в начале текста, а также контрастирующие друг с другом декорации рая и ада. Начиная с XIII в. союзы ремесленников заказывают в день почитания своего святого религиозную постановку, прославляющую его деяния (см. Глава IV, Ремесленное производство и союзы ремесленников). Именно так, выполняя просьбу менестрелей и буржуа Арраса, Жан Бодель сочиняет около 1200 г. «Игру о Святом Николае» (Jeu de Saint-Nicolas), а Адам де ла Аль в 1276 г. – «Игру о беседке» (Jeu de la Feuillée). По заявкам парижских ювелиров в период между 1339 и 1382 гг. в столице дается сорок представлений, посвященных жизни Богородицы.
Таким образом происходит зарождение средневекового театра, золотая эпоха которого наступит в XV в., когда начнут появляться более масштабные религиозные мистерии.
Отметим напоследок, что на полях одной церковной книги, изданной в конце Средних веков, изображено уличное представление театра кукол.
Общественные бани и термы
Общественные парильни строят во всех крупных средневековых городах, пока их не закрывают около 1500 г. под предлогом того, что в них можно заразиться «неаполитанской болезнью» (сифилисом). На самом деле, общеизвестно, что в эти заведения часто приглашают дам легкого поведения. Их услугами не стесняются пользоваться даже члены королевской фамилии и другие представители знати, часто приводящие в бани своих гостей.
На некоторых средневековых иллюстрациях изображены общие бани, где мужчины и женщины моются вместе, а затем ласкают друг друга и ложатся в стоящие рядом кровати. Их также ждут столы с разнообразными угощениями, чтобы добавить к радости обретения чистоты и гастрономические удовольствия. Из этого можно сделать вывод, что в данный период чувственные удовольствия уже включаются в перечень общедоступных городских развлечений. В 1297 г. в Париже насчитывается не менее 26 общественных бань: посещение самой бани стоит четыре денье, а парильни – два денье, как свидетельствует «Книга ремесел» (Livre des métiers), написанная прево Парижа Этьеном Буало (см. Глава II, Жизнь в Париже). Благодаря обильному потоотделению парильня обеспечивает глубокое очищение, тогда как баня смывает грязь и полностью очищает тело. На рассвете банщики ходят по улицам и громко кричат об открытии своих заведений. Также в бане можно постричься – парикмахерами работают в основном женщины, среди которых также немало дам легкого поведения. Существует даже такая услуга, как приватная ванна на двоих, сопровождающаяся романтическим ужином. В «Романе о Розе» (Roman de la Rose) Жана де Мёна посещение бани описывается как настоящий светский праздник, связанный с плотскими утехами.
На средневековых миниатюрах также можно увидеть частные парильни, принадлежащие богатым представителям знати. Служанка сначала наливает в большой котел горячую воду, а затем разводит ее холодной до получения нужной температуры. Если баня построена по типу хаммама (с влажным паром), то служанка накрывает котел простыней.
Наконец, в Средневековье существуют и лечебные или термальные бани, полезные свойства которых высоко ценил еще Карл Великий, превративший бальнеологический курорт Ахен в столицу франкского государства. После недолгого перерыва, вызванного неспокойными временами, такие термы, построенные по образцу древнеримских, например в Бурбоне-л’Аршамбо в Оверни, вновь открываются в XI–XII вв. В основном их рекомендуют для лечения ревматизма. Посетители погружаются в источник с довольно горячей термальной водой, которая бьет прямо из земли (ее температура, как правило, равна 53°, и поэтому ее обычно разбавляют холодной водой), заходя в закрытую кабину, оборудованную комнатой отдыха. Дата начала процедур зависит от фаз луны. Считается, что баня и сама по себе имеет оздоравливающий эффект, поэтому врачи рекомендуют пациентам мыться чаще. Тем не менее, панацеей от всех болезней по-прежнему считается кровопускание (см. Глава XI, Здоровье и медицина).
Спортивные и настольные игры
Средневековая эпоха наследует от Древней Греции и Древнего Рима такие виды спорта, как метание ядра, упражнения на гимнастических снарядах и игры с мячом. Игра жё-де-пом (прообраз современного тенниса) становится довольно распространенной в конце Средних веков. В нее играют большими кожаными мячами, плотно набитыми паклей, чтобы они могли отскакивать от пола. Игроки надевают на руки специальные перчатки. Игра в кости, которая справедливо считается наиболее популярной в Средние века, также имеет античные корни. В ходе археологических раскопок было обнаружено множество игральных кубиков, изготовленных из кости (в том числе слоновой), дерева, стекла или металла. В 1297 г. в Париже проживает не менее семи мастеров по их производству. Игры в кости могут быть как совсем простыми (с участием двух игроков), так и сильно усложненными (розыгрыш между множеством участников). Различное толкование правил игры приводит к постоянным ссорам между игроками. Еще одна настольная игра приходит из Азии, появляясь в Западной Европе около 1000 г.: это шахматы, фигуры для которых изготавливают либо из ценных пород дерева, камня или слоновой кости (в случае, если в них играют аристократы), либо из обычной древесины (для простого народа), как мы можем видеть по раскопкам в районе деревни Шаравин (регион Рона-Альпы). Названия фигур адаптированы к реалиям западной культуры: визирь становится королевой, а слон некоторое время именуется судьей или епископом, прежде чем стать офицером в конце Средних веков. В правилах игры видится аллегорическое противостояние местных феодалов – в шахматах также используется ближний бой, имеется не так много пространства для маневра и требуется продуманная тактика защиты. Лишь в конце Средневековья шахматная стратегия развивается в новые правила, похожие на те, которыми мы пользуемся сегодня. Героические поэмы и куртуазная литература превращают эту игру в подлинно аристократическое занятие, входящее в перечень дисциплин, которым обучают будущих рыцарей, таких как Ланселот и Тристан (см. Глава V, Городская и деревенская аристократия). Зажиточная городская буржуазия активно перенимает рыцарский образ жизни, в том числе и любимые игры этого сословия.
Карточные игры появляются в Западной Европе только в конце XIV в. В средневековой литературе описываются также крестики-нолики и детские классики, изображения которых часто встречаются в книжных иллюстрациях, а следы игровых полей археологи нередко находят на камнях мостовой, стенах и монастырских лавках.
Костяная пешка (X-XI вв., Художественно-исторический музей Сен-Дени)
Богатые аристократы, в мирное время располагающие массой свободного времени, играют во все эти игры с утонченной элегантностью, считая их своей исключительной привилегией. Во время больших ежегодных турниров они тем не менее снисходят до простого народа.
Светские власти безуспешно стараются запретить некоторые игры, объясняя это заботой о поддержании общественного порядка, который часто нарушается бурными спорами из-за итоговых результатов. Церковные запреты также остаются без внимания, поэтому в итоге в недопустимые игры запрещают играть лишь священнослужителям. Церковь делит все виды игровой деятельности на три типа: спортивные игры (разрешенные), интеллектуальные (допустимые) и азартные (запрещенные). Король Людовик Святой также пытается бороться с некоторыми играми: он запрещает производство игровых костей и даже выбрасывает в море шахматную доску своего брата Карла Анжуйского во время Первого крестового похода (в 1250 г.).