В Средние века в обществе существует четкое разделение общественной и личной жизни – это выражается как в организации внутреннего пространства (особенно в жилых домах), так и в распорядке дня и повседневных занятиях. Тем не менее, граница между этими двумя сферами жизни проходит совсем не так, как в наши дни. Возьмем лишь один пример: теснота и скученность средневековых общественных бань, которые ежедневно посещало множество мужчин и женщин, непременно вызвали бы куда больший сексуальный интерес современного человека.
Индивидуальными знаками различия служат имя и фамильный герб. Последний, являясь сугубо европейским нововведением, получает распространение во всех классах общества и изображается на рыцарских доспехах, одежде, зданиях, документах, посуде и т. д. Средневековое отношение к человеческому телу возможно понять по пищевым привычкам той эпохи, по уровню гигиены и медицины, а также по половой жизни. Менталитет наших далеких предков по большей части известен нам по проповедям служителей Церкви, в которых осуждаются суеверия, но в то же время возводятся в религиозный культ некоторые народные традиции. Ярким примером такой подмены культур может служить вера в спустившиеся на землю души умерших.
Имена и знаки различия
Изначально христианская религия признает лишь одно имя – то, которое дается человеку при крещении. Начиная с 1000 г. имена немецкого происхождения заменяются их церковными аналогами, то есть именами святых и мучеников, включенных в религиозный календарь: самыми популярными из них становятся Мария, Мартин, Мишель, Пьер и Гильом (при этом допускаются различные вариации – Гильеметта, Гильемина и т. д.). Имя Филипп, распространенное в Византии, приходит во Францию благодаря Анне Ярославне, супруге короля Генриха I. Монархи из династии Капетингов заимствуют у своих предшественников-Каролингов имена Карл и Людовик (не используя такие имена, как Карломан и Пипин) и добавляют к ним имена основателей своего рода – Роберт, Гуго и Одо. У некоторых знатных семей существует традиция повторять имя старшего сына или старшей дочери из поколения в поколение: принцы Гаскони отдают предпочтение имени Санш, графов Анжу часто зовут Фульк, а графов Тулузы – Раймунд. В христианских государствах Азии большой популярностью пользуется имя Бодуэн. Такой переход имени от отца к сыну или от матери к дочери также практикуется и у более скромных родов, что объясняет добавление уменьшительных суффиксов для обозначения представителей младшего поколения: так, сына Пьера обычно называют Перрен или Перрине вплоть до смерти отца, когда он получает право именоваться полным именем Пьер. Марион, Жанне, Гильемин – все эти имена считаются «временными», тем не менее их обладатель может сохранять их в течение всей жизни. С IX в. в некоторых регионах начинают использовать второе имя, соответствующее имени отца, когда речь идет о людях, носящих слишком распространенные имена, чтобы различать их между собой. Например, в роду герцогов Гаскони сыновей Санша I Лупа называют Аснар I Санш и Санш II Cанш. В XIII в. данная практика становится общеупотребительной как в городах, так и в сельской местности. Вторым именем (фамилией) становится либо название основного семейного владения, когда речь идет о знатном роде (Матьё, сир Монморанси, становится просто Матьё де Монморанси), либо имя отца (иногда с уменьшительным суффиксом – Перрен, Перро, Пейре), либо указание на место рождения (Жан де Бур-Ла-Рен), профессию (так, например, появляется фамилия Буше, буквально означающая «мясник») или особенности внешности или характера (Лысый, Темный, Злой). Любопытно, что среди этих вторых имен встречаются и названия животных: несколько наименований рыб и диких птиц (Зяблик, Пескарь) и гораздо больше – домашних и прирученных животных (Лошадь, Олень, Петух, Баран, Кролик).
Печать крестьянина Дени де Першпендю, Нормандия (1276)
Печать рыцаря Гильома де Кайо, Понтьё (1230)
Печать знатной дамы Седий де Дампьер, Сентонж (1303)
Печать графа Савойи Амадея V (1303)
До XII в. библейские имена носят как евреи, так и христиане. Постепенно евреи начинают использовать имена исключительно из Ветхого завета, к которым они часто прибавляют указание на место рождения. Если они принимают христианство, они все равно иногда сохраняют в своем имени упоминание о своей старой религии (например, Герман Еврей).
Одно и то же имя может писаться немного по-разному, так как секретари канцелярий часто записывают их на слух. Такого понятия, как индивидуальная подпись с расшифровкой, еще не существует. Кроме того, большинство населения в этот период еще не владеет грамотой. Даже короли используют в качестве подписи заглавные буквы своих имен, украшая их более или менее сложными завитушками – такие вензеля становятся прототипом подписи. Авторы подписывают свои сочинения специальной формулой или акростихом, но не настоящей подписью. Рукописи с автографом, пока не очень многочисленные, постепенно появляются в конце Средних веков. При этом начиная с XII в. нотариусы различают более сложную «официальную подпись» для важных документов и «упрощенную» для повседневных. Именно упрощенный вариант в итоге превращается в современную подпись.
Гербы из сборника документов «Книга дополнений» (Liber Additamentorum) Матвея Парижского (Londres, BL, Cotton Nero DI, f° 171v; XIIIe siecle)
Тем не менее, знаки различия в средневековом обществе не исчерпываются одними именами: существуют также печати и гербы. Для того, чтобы заверить подлинность того или иного письма или акта, используют личную печать – штамп из прочного материала (как правило, серебра) с нанесенным на нем рельефным изображением или текстом.
Герб в средневековой Европе считается еще одним важным знаком различия. Эти цветные символические рисунки могут определять как одного человека, так и всю семью или целое сообщество (союз ремесленников, город, религиозный орден). Их композиция подчинена строгим правилам, касающимся использования цветов и фигур. В XII в. первые гербы появляются на щитах рыцарей, так как их становится сложно отличить друг от друга во время турниров и военных действий из-за схожей амуниции (шлема и кольчуги) (см. Глава III, Вооружение). Если воин долгое время изображает на своих доспехах одни и те же фигуры и цвета, то эта эмблема становится его индивидуальным гербом.
Гербы из сборника документов «Книга дополнений» (Liber Additamentorum) Матвея Парижского (Londres, BL, Cotton Nero DI, f° 171v; XIIIe siecle)
Со временем на них начинают указывать имя основателя рода и передавать от отца к сыну. Так гербы способствуют формированию родовой идентичности и более тесных семейных связей, придавая больший вес их обладателям. В XIII в. данной системой идентификации начинают пользоваться также и женщины, служители Церкви, жители городов, ремесленники и даже крестьяне (в Нормандии и Фландрии). Еще через сто лет гербами активно обзаводятся и всяческие сообщества: города, профессиональные и религиозные объединения, а также различные административные организации. Вопреки распространенному мнению о том, что подобные знаки отличия могли использовать только богатые аристократы, их заводят себе представители всех сословий. Существует лишь единственное правило – не заимствовать чей-то чужой герб.
Все эти знаки изображаются или выгравировываются в совершенно разных местах: на документах, зданиях, предметах интерьера. Порой историки могут определить дату изготовления той или иной вещи лишь благодаря наличию на ней герба. Изучая их, специалисты по геральдике обращают особое внимание на использующуюся в них систему символов. Любопытно, что во многих романах, религиозных книгах, мифах и легендах того времени упоминаются всевозможные знаки отличия героев (как правило, это короли, святые и папы римские), живших задолго до появления самих гербов. По их эволюции четко видны различные веяния моды, особенно все более явное доминирование голубого цвета, который постепенно заменяет красный.
Жилище
У слова «дом» имеется несколько значений: в более общем смысле оно может обозначать здание или помещение, в котором живут (и иногда работают) люди, связанные родственными узами. Вероятно, такое значение оно приобретает как раз в Средние века. Не случайно в последние годы интерес археологов вызывают уже не руины роскошных дворцов, а остатки жилищ, принадлежащих простым людям. Дело в том, что обновление городов, происходящее в XI в., сопровождается постройкой многочисленных жилых зданий, спланированных по новому образцу: это дома для одной семьи, сочетающие в себе множество функций. При этом дома аристократов становятся еще роскошнее, что усугубляет различия между жилищами различных классов общества.
Крестьянские дома периода раннего Средневековья строят из дерева (каркас и сруб) и саманного кирпича (внутренние стены). Крышу покрывают соломой. Такие постройки напоминают хижины, от которых в настоящее время сохранились лишь ямы от опор фундамента. Такие примитивные и недолговечные постройки строятся самими крестьянами. Дом обычно делают длинным, чтобы оставить место под помещения для скота. Как правило, в нем всего один этаж, над которым часто сооружают чердак, где хранят сено. Дом разделяют на две комнаты: та, что находится у входа, служит жилым помещением и спальней, здесь же расположен очаг; вторая используется как кладовая, хранилище продуктов и иногда – в качестве зоны отдыха. Экономический рост XI–XII вв. приводит к тому, что крестьянское жилище значительно облагораживается и обрастает дополнительными постройками: амбарами, конюшнями и загонами для скота, расположенными по периметру двора, который уже почти всегда огорожен забором (см. рис. Амбары в деревне Мон). Конструкции становятся более крепкими, и теперь для строительства привлекают плотников и каменщиков. В этот период в деревне еще не знают о техническом прогрессе: печи пока строят редко, и очаг из камня или кирпича устраивается прямо на земле. В стенах еще не делают окон. Из-за этого внутри большинства домов всегда темно и смрадно.
Жилища крестьян
В городах жилища простого люда во многом похожи на крестьянские дома. Начиная с XIII в. из-за роста городского населения и ограниченной территории появляются каменные дома в несколько этажей. На первом этаже обычно располагается ремесленная мастерская или торговая лавка, куда можно зайти прямо с улицы. На втором этаже находится гостиная (часто используемая и как рабочее помещение), а также спальни, где протекает частная жизнь обитателей дома. У представителей некоторых профессий мастерская тоже находится на втором этаже: у ткачей – для лучшего освещения, у ювелиров – из соображений безопасности. Как правило, все эти помещения являются довольно тесными: в Париже их площадь составляет около 10–20 квадратных метров. В XIV в. начинают появляться комнаты нового назначения: кухни, гардеробы и учебные классы.
Дома представителей городской элиты различаются по размеру, цене используемых материалов, а также по присутствию или отсутствию сада и конюшен. Они сохраняют все характерные черты феодального замка: в большинстве таких домов имеется сводчатый главный зал и башня (если в здании имеется несколько этажей), а также двор с конюшнями и садом (см. Глава V, Замок – особая социальная среда). Приятным дополнением служит собственная часовня или молельня, а при строительстве учитываются все новейшие достижения прогресса: в окна вставляют стекла, пол покрывают плиткой, а крышу – черепицей. Практически во всех жилых комнатах устанавливают камины.
Отделка такого дома отражает социальный статус его хозяев и их систему ценностей.
О достатке обитателей дома в первую очередь говорят окна. Их украшают гипсовыми наличниками, цветными витражами и картинами (покрытыми лаком или воском для лучшей сохранности), а на ночь закрывают резными деревянными ставнями. У менее зажиточных горожан оконные ставни сделаны из обычных досок.
Пример одежды и головных уборов пастухов (Paris, BnF, lat 1073 A, f° 4; XIVe siecle)
Внутри таких домов царит полумрак, поэтому на помощь приходит искусственное освещение. Восковые свечи можно увидеть лишь в церквях и богатых особняках, в домах поскромнее основным источником света служат масляные лампы и дешевые свечи на основе животного жира. Масляная лампа часто представляет собой обычную керамическую или железную миску. В замках и богатых городских домах имеется система отвода сточных вод и примитивная канализация. Питьевой водой городских и деревенских жителей обеспечивают колодцы. Благодаря археологическим раскопкам, книжным иллюстрациям и сохранившимся описям имущества, оставшегося после смерти хозяина, мы знаем о уже существующих в этот период ваннах для купания, раковинах для мытья рук и посуды, кувшинах, лейках и тазах для стирки, которые имеются у наиболее зажиточных хозяев, придающих важное значение гигиене (см. Глава X, Общественные бани и термы).
Пример мужской крестьянской одежды (New York, Pierpont Morgan Lib., ms 638, f° 12v; v. 1250-1255)
В крестьянских домах спальным местом служит узкая кровать – это обычный деревянный каркас, на который кладется солома, а поверх нее – матрас, набитый перьями или обрывками ткани. Богатые аристократы спят на просторных ложах, покрытых пуховыми матрасами. В замках стоят огромные парадные кровати, являющиеся образцом роскоши и комфорта – обычно они накрыты меховыми покрывалами. Как правило, для них используется мех красного цвета, так как считается, что он обладает дезинфицирующими свойствами. Часто кровати являются наиболее дорогими предметами интерьера в средневековых домах. Другой мебели не так много: сундуки и полки; в городах также используются шкафы и серванты. Столы на временной опоре постепенно заменяются стационарными (на четырех ножках). Места для сидения становятся более разнообразными: скамейка с полноценной спинкой приходит на смену лавке с поворотной спинной планкой, позволяющей садиться лицом или спиной к очагу.
Украшение домов пока остается привилегией богатых аристократов – в их роскошных жилищах красят стены, потолки и мебель, а пол покрывают цветной плиткой (эта мода приходит в XIV в. из Испании и Италии). В более скромных домах циновка из плетеной соломы, лежащая на утрамбованной земле у входа, скорее предохраняет от грязи и пыли, чем служит для украшения. Многочисленные глиняные горшки и другую посуду стремятся украсить по мере достатка. Домашний алтарь служит местом поклонения и присутствует практически в каждом небогатом доме. Городская знать тоже не забывает о своих религиозных чувствах, оборудуя свои алтари иконами и фигурками святых, а иногда и реликварием с мощами, вплоть до постройки индивидуальной часовни (см. Глава IX, Декоративно-прикладное искусство).
Одежда
До наших дней сохранилось крайне мало образцов средневековой одежды, по которым мы могли бы точно определить ее материал, технику кройки и шитья, а также используемые аксессуары (в этот период они, как правило, сделаны из металла). Для получения каких-либо сведений по средневековым костюмам историкам приходится изучать иллюстрации к книгам той эпохи и архивные документы, которые в основном касаются представителей аристократических кругов.
Полотняные ткани главным образом используются для пошива нижнего белья и летней одежды; шерстяные – для верхней одежды, а шелк – для парадных и религиозных украшений. В конце Средних веков приходит мода на меха (козы, кролика, белки или соболя) – поначалу их носят ворсом вовнутрь.
Крестьянская одежда не сильно изменяется с течением времени из-за нехватки средств на приобретение новых вещей. Она варьируется в зависимости от времени года и рода занятий ее обладателя. Для нее, как правило, требуется минимум материалов, используется самая простая ткань и краска, и сшита она совсем просто и грубо.
Напротив, мужской костюм представителя знати претерпевает весьма сильную эволюцию. В XI в. франкские воины заимствуют длинные и свободные одежды жителей Средиземноморья, затем, в XIV–XV вв., рыцари вводят моду на раздельный и более облегающий костюм, который впервые состоит из камзола и брюк (см. Глава V, Городская и деревенская аристократия).
Качество ткани, яркость цветов и разнообразие украшений свидетельствуют о социальном статусе обладателя того или иного костюма. Ярко-алый цвет, получаемый благодаря использованию пурпурного красителя, является наиболее популярным, пока ему на смену не приходят пастельные оттенки, из которых самым распространенным становится голубой, считающийся цветом королей и Богоматери – в итоге он превращается в основной цвет французского народного костюма позднего Средневековья. Высшая знать предпочитает сочетание цветов: как правило, это черный, фиолетовый и зеленый.
Женская одежда эволюционирует менее явно. Большое значение придается головному убору: сперва это обычная вуаль, которая к концу Средних веков становится либо красной или черной шляпой (у крестьянок), либо замысловатой конструкцией из полотна и шелка (у знатных дам).
Костюм служит главным социальным индикатором: представителей некоторых сословий (евреев, священнослужителей, дам легкого поведения, крестьян, прокаженных) можно легко различить по их одежде. При этом представительницы разбогатевшей городской буржуазии изо всех сил стараются выглядеть как знатные дамы. Из-за этого власти некоторых городов издают специальные ограничивающие законы, призванные напомнить о том, что каждый должен носить костюм, полагающийся ему по общественному статусу, во имя сохранения социальной иерархии (см. Глава V, Городские жители). Приведение этих законов в исполнение часто сопровождается вдохновенными проповедями представителей нищенствующих орденов и символическими «кострами тщеславия», в которых сжигают одежду, аксессуары и косметику, признанные слишком роскошными, а вместе с ними и игральные карты.
Семья, материнство, дети
Семьей называется сообщество людей, объединенных родственными и дружескими связями. В этом смысле семейная жизнь выходит за рамки общего жилого пространства, которое ее члены делят между собой. Церковь пытается регулировать семейные отношения, запрещая близкородственные браки (приравниваемые к инцесту). В свою очередь, местные власти издают законы, касающиеся справедливого разделения наследства после смерти главы семейства. Совместное использование фамилии и герба, а также история рода являются крепчайшей основой семейной идентичности (см. Глава XI, Имена и знаки различия). Родовая солидарность ярко проявляется в жестокой кровной мести, которая сильно омрачает историю Средних веков, даже после установления верховенства государственного правосудия. Для зарождающейся налоговой системы семья, приравниваемая к «двору», становится основным объектом налогообложения (см. Глава III, Сбор налогов). Для представителей низшего сословия совместное проживание всех родственников является неизбежной жизненной необходимостью, и порой историку бывает сложно определить точный состав подобной семьи. В среднем принято считать, что один двор состоит из трех-пяти человек. Первая перепись населения Франции проводится в 1328 г., соответственно на основе 61 098 дворов, учтенных в Париже, специалисты делают вывод о том, что население столицы в этот период составляет от 183 000 до 305 000 человек!
Ева, собор в Отёне (XII в.)
Что касается роли женщины в семье и, более глобально, во всем средневековом обществе, то в этот период повсюду насаждается ее негативный образ, культивируемый древнегреческой и древнеримской литературой, отцами Церкви и другими христианскими моралистами. Последние видят в потомках Евы опасность для целомудрия священнослужителей.
Но при этом все они признают, что женщина, не имея права стать магистром богословия, может быть причислена к лику святых и искупить свой первородный грех, уподобившись Богоматери, популярность которой начиная с XII в. постепенно растет. С другой стороны, в светской литературе той эпохи встречаются примеры настоящего женоненавистничества – «Роман о Розе» (Roman de la Rose) Жана де Мёна, а также поучительные новеллы фаблио. Тем не менее, глядя на общественную жизнь средневекового общества, можно сделать вывод, что замужние женщины и вдовы несомненно играют важную роль в сфере сельскохозяйственного и ремесленного производства той эпохи, а также в плане государственного управления (речь, разумеется, идет о супругах королей и представителей королевского рода). Лучшим доказательством этому могут служить два периода регентства Бланки Кастильской (первый вызван юным возрастом Людовика IX, а второй – его участием в Седьмом крестовом походе). Именно по этой причине в биографические справки в конце этой книги включены и королевы Франции (в период между 1000 и 1348 гг.).
Игры и упражнения детей знати
Несмотря на это, невозможно отрицать тот факт, что средневековая европейская цивилизация, в которой доминируют мужчины, отводит женщинам лишь второстепенную роль. Куртуазный роман, восхваляющий красоту прекрасной дамы и чувства, которые испытывает к ней рыцарь, не является одой женщине как таковой, так как дама привлекает героя не только свой красотой, но также (и это самое главное!) своим более высоким социальным положением, что делает ее завоевание более престижным.
Ребенок также получает свое место в средневековом обществе. Он воспринимается не как маленький взрослый, но как Божье создание, постепенно превращающееся в полноценного человека. Педагогические труды и другие источники той эпохи разделяют детство на три периода: от рождения до двух лет, когда ребенок еще не умеет разговаривать (французское слово enfant, означающее «ребенок», происходит от латинского infans – «немой»); от двух до семи лет, когда он учится говорить и ходить, но еще не способен совершать осознанные действия; и наконец от семи до двенадцати лет, когда он уже начинает отдавать себе отчет в своих действиях. Этому способствует обучение чтению (см. Глава VIII, От школы до университета). Девочки считаются половозрелыми в 12 лет, а мальчики – в 14. Это означает, что в этом возрасте они уже могут вступать в брак (см. Глава VI, Обряды, отмечающие переход в следующий возраст). По отношению к ребенку существуют два мнения: одно несет негативный оттенок, другое, напротив, придает периоду детства большее значение. Согласно первому, появившемуся под влиянием Блаженного Августина, на ребенке также лежит печать первородного греха, от которой он избавляется лишь после крещения (поэтому это таинство необходимо проводить как можно раньше), но и после этого он остается созданием, еще лишенным разума, которое отвлекает родителей, мешая им совершать добрые поступки. Согласно второму мнению, ребенок является чистым и невинным созданием, способным говорить правду и добиваться успехов там, где взрослые терпят неудачу. Именно по этой причине в 1212 г. происходит крестовый поход детей во главе со Стефаном Вандомским – юным пастушком, которому явился Христос. Этим также объясняется причисление к лику святых еще одного пастушка – Бенезе, которому во время солнечного затмения 1178 г. Бог поручает построить мост в Авиньоне. Культ младенца Иисуса, возникший в XII в. благодаря цистерцианцам, прекрасно укладывается в эту традицию, восхваляющую чистый «детский разум», которую впоследствии берут на вооружение и францисканцы. Благодаря археологическим раскопкам было найдено множество вещей той эпохи, предназначенных исключительно для детей: игрушки, специальная мебель, а также посуда, на которую часто нанесены буквы алфавита. Все это свидетельствует о том, что дети являются важной частью средневековой цивилизации.
Половая жизнь
Церковь и общество разрабатывают свод строгих правил, которым подчиняется половая жизнь людей эпохи Средневековья. В настоящее время мы можем судить о ней в основном по трудам отцов Церкви, которые сознательно отказываются от плотских удовольствий. Однако эта деликатная тема не раз поднимается в куртуазных романах и рисунках той эпохи. В поучительных новеллах фаблио разговор о половой жизни зачастую приобретает комическую или вовсе непристойную направленность, что затрудняет их современную интерпретацию, так как очевидно, что речь идет о чем-то воображаемом. Христианская нравственная доктрина наследует многие черты древнегреческой и древнеримской цивилизации в плане философии, медицины и отношения к человеку. Труд Авиценны «Канон врачебной науки» (Canon) становится основой средневековой медицинской теории о половой жизни и рождении детей. В частности, в нем утверждается, что мужское семя является наиболее чистым экстрактом крови – это «сама жизнь в жидком виде». При этом считается, что за его выработку отвечает головной мозг и шейный отдел позвоночника. Половой акт признается чрезвычайно полезным для организма – его благотворное влияние приравнивается к двум кровопусканиям. Также Авиценна пишет о том, что мужчина должен беречь свою семенную жидкость, так как частые половые акты сокращают жизнь, расслабляют организм и плохо влияют на мозг (см. Глава XI, Здоровье и медицина). Мужчина должен останавливать женщину, которая более подвержена сексуальному желанию, так как руководствуется инстинктом продолжения рода. По поводу оплодотворения существует два противоположных мнения: древнеримский медик Гален утверждает, что для него необходимо семя обоих родителей, тогда как Аристотель считает, что для рождения новой жизни нужна лишь мужская семенная жидкость.
С другой стороны, христианство заимствует из иудаизма идею о том, что святость несовместима с половой жизнью, которая считается чем-то непристойным: те, кто связывает свою жизнь с религией, обязаны отказаться от плотских утех. Данная традиция поддерживается Церковью вплоть до конца XII в. – подтверждение этому можно найти во многих религиозных текстах, посвященных этой деликатной теме. Священнослужители также неразрывно связывают половую жизнь с грехом и моральным падением человека. Сохранение невинности признается наиболее достойным поведением женщины, благодаря чему она уподобляется высшим существам (ангелам). Церковь допускает лишь половой акт между супругами и исключительно с целью продолжения рода. Но и здесь она устанавливает строгие правила: заниматься любовью следует только в ночное время, в случаях когда данное желание изъявляет мужчина, и наконец лишь в позах, подобающих человеку, во избежание появления на свет детей-уродов. Считается, что те же последствия могут иметь и половые акты, осуществленные в запрещенные Церковью периоды: изначально они составляют более 250 дней в году, но с XI в. их число сокращается. Тем не менее половая жизнь во время поста, а также беременности женщины и действия наложенных на нее религиозных санкций по-прежнему не разрешена. Единственным способом контроля рождаемости становится умеренность супругов, так как преждевременное прерывание полового акта считается ненормальной и противоестественной практикой и, следовательно, приравнивается к греху. В XIII в. наблюдается некоторое смягчение церковных правил в этой области, которые становятся еще менее строгими в XIV в. после спада рождаемости, вызванного социальными потрясениями и эпидемией чумы. К представителям Церкви приходит понимание, что восстановить население Европы куда важнее, чем обеспечить всем пропуск в рай. Обращение холостого мужчины к услугам дам легкого поведения больше не считается грехом. Половая жизнь супругов признается необходимой для укрепления брака. В частности, жена, муж которой страдает от полового бессилия, может официально обратиться в суд и расторгнуть брак – данное право гарантирует соответствующая статья из «Декрета Грациана» (Décret de Gratien), сопровождаемая характерной иллюстрацией.
Женщина жалуется судье на половое бессилие своего мужа («Декрет Грациана», Baltimore, Walters Art Gall., ms W. 133, f° 277; v. 1290)
Если умеренная половая жизнь супругов, неизбежная для продолжения рода, а вместе с ней и получаемое ими удовольствие больше не осуждаются Церковью, то рукоблудие и гомосексуальность, напротив, считаются страшными грехами. Более того, врагов и изгоев общества (еретиков, сарацин, евреев и прокаженных) обвиняют в ужасных сексуальных отклонениях (см. Глава V, Изгои общества). Поэтому страшно подумать, каким пыткам могли подвергнуть своих пленников герой рыцарских романов Ивэйн (предводитель прокаженных) и его сообщники.
Кроме всех этих религиозных правил и запретов, те средневековые источники, в которых мы можем найти подробности половой жизни людей той эпохи, рисуют нам следующую картину – мужчина в Средние века имеет право предаваться чувственным удовольствиям, а женщина должна оставаться образцом верности и скромности. До XI в. в знатных семьях нередки близкородственные отношения, разводы из-за бесплодия супруги, измены и внебрачное сожительство, а также отказ от венчания при заключении брака. Григорианская реформа ставит своей целью закрепление христианской модели брака (который начиная с XIII в. невозможно заключить без таинства венчания) и борьбу с внебрачным сожительством священнослужителей. Победа григорианцев остается неполной: представители Церкви, уличенные в таком сожительстве, не подвергаются никакому наказанию со стороны епископа, за исключением случаев возникновения скандала. Христианская модель брака понемногу принимается обществом, но не без нарушений правил, с которыми Церковь не в силах справиться. Ей приходится освящать вторые и даже третьи браки, так как в конце Средневековья средняя продолжительность семейных отношений представителей аристократии не превышает 10–15 лет. Это происходит в основном из-за низкой продолжительности жизни (см. Глава VI, Обряды, отмечающие переход в следующий возраст). Проблемы, касающиеся супружеской неверности, вскоре перестают относиться к юрисдикции Церкви и часто решаются либо с помощью кровной мести, либо посредством жестокого народного суда (любовников раздевают догола и прогоняют по всей деревне). В XIII–XIV вв. юристы, занимающиеся гражданским правом, считают сожительство неофициальным браком. На проституцию зачастую просто закрывают глаза. Наконец, большая разница в возрасте между молодоженами – девушка 14–15 лет нередко выходит замуж за гораздо более зрелого мужчину – перестает являться чем-то постыдным. Обязательство обзавестись потомством, непременно связанное с христианской моделью брака, находит свое отражение в появившейся в XIII в. свадебной традиции обсыпания жениха и невесты зерном (при этом гости обычно кричат «больше, больше!»), а также в нередком публичном осмеянии пар, не имеющих детей. Тем не менее, женщины уже прибегают к искусственному прерыванию беременности (которое осуществляется с помощью различных трав, снадобий и умерщвления плода), более распространенному в городах, чем в сельской местности.
Здоровье и медицина
Полная картина средневековой медицины невозможна без упоминания о сообществах врачей различной специализации (в том числе хирургов), цирюльников (так в Средние века называется низший медицинский персонал) и аптекарей, защищающих свое поле деятельности и активно добивающихся получения специальных привилегий. Также необходимо рассказать о том, в каких случаях человек эпохи Средневековья обращался к врачу, где осуществлялась медицинская помощь, и о практиках, составлявших конкуренцию традиционной медицине (паломничество к святым местам, обращение к знахарям, домашнее самолечение и т. д.).
Теоретической базой медицины в Средние века долгое время является четвертая книга «Этимологий» (Etymologies) Исидора Севильского (скончался в 636 г.), посвященная врачеванию, которое определяется как восстановление жизненной энергии человека. Данная концепция в свою очередь вытекает из теории доминирования жидких сред организма (при этом каждой жидкости соответствует свой темперамент), которую во II в. систематизирует Гален, затем в IV в. возрождает Орибасий Византийский, и которая остается актуальной вплоть до XVIII в.! Эта теория гласит, что абсолютное равновесие жидкостей является недостижимым идеалом для человеческого тела, в котором постоянно происходят различные внутренние процессы. Получается, что профилактика болезни и ее лечение основаны на специальном режиме питания, который адаптирован к конкретному темпераменту (холерик, сангвиник, флегматик, меланхолик) и времени года.
Средневековые медицинские учреждения долгое время занимаются одновременно и лечением больных, и помощью бедным и инвалидам. На отравлении спорыньей (в Средние века эту болезнь называют «Антонов огонь») в частности специализируются члены ордена госпитальеров Святого Антония (создан в 1095 г.), а за слепыми ухаживают в госпитале (Quinze-Vingts), созданной Людовиком Святым. Вопреки распространенному мнению, что эти учреждения преследовали в первую очередь благотворительные цели и, следовательно, не были достаточно укомплектованы медицинским персоналом, многие работающие в них служители Церкви, не являясь профессиональными врачами, тем не менее обладали достаточным багажом медицинских знаний. Не случайно многие древние труды по медицине бережно хранились и комментировались именно в монастырях. Такие врачи-священнослужители, помимо лечения больных, поддерживают их дух (часто приводя в пример Иова, являющегося образцом терпения) и морально готовят к смерти в случае неизлечимой болезни. Также они часто молятся за здравие поддерживающих больницы богатых представителей знати. Каноники, управляющие госпиталем в Лане, известны по всей Франции благодаря лечению неимущих, но при этом их услугами также пользуются местные ремесленники и аристократы. Монастырские «медпункты» управляются священнослужителями, имеющими медицинские знания, которые иногда лечат больных и в местных сельских больницах. Хильдегарда Бингенская (годы жизни 1098–1179), знаменитая аббатиса бенедиктинского монастыря, пишет книги по медицине, в которых она советует применять лекарственные травы и драгоценные камни для лечения некоторых болезней.
Тем не менее, в конце XII и особенно в начале XIII вв. служители Церкви уже перестают выполнять обязанности врачей. Представители нового поколения светских медиков уже не лечат души больных и поэтому считаются излишне скупыми, однако, принимая оплату за свои услуги, они тратят эти деньги на жизненно необходимые вещи. Их часто привлекают для работы с больничными документами и для участия в специальных комиссиях, принимающих решение о методах лечения проказы, так как после григорианских реформ Церковь часто осуждает священнослужителей, слишком увлеченных медициной и поэтому нарушающих религиозное табу, запрещающее им иметь дело с кровью. Превращение медицины в светскую область деятельности сопровождается образованием союзов врачей и аптекарей. Несложные медицинские процедуры (кровопускание и простые операции) доверяют цирюльникам, а также акушеркам, если речь идет о приеме родов.
Перестав заниматься медициной, Церковь тем не менее не прекращает яростно критиковать всевозможных знахарей, особенно пожилых целительниц, якобы способных исцелять травами и другими народными средствами. «Книга о лекарственных травах» (Livre des simples médecines), составленная в 1130–1160 гг. в Салерне Матфеем Платеарием, становится настоящей Библией для всех европейских аптекарей. Медицинская школа этого города считается весьма престижной, но к ней относятся недоверчиво из-за того, что в нее допускаются женщины. Кроме того, в школе Шартра (в XI–XII вв.), а затем и в Парижском университете начинают преподавать теоретическую медицину, в то время как университет Монпелье переключается на практические исследования (в период с 1204 по 1349 гг. Монпелье сперва является частью королевства Арагон, а затем его присоединяют к Майорке). В этом университете преподает Арно де Вильнёв (скончался в 1311 г.), лечащий врач пап римских, который там же пишет свои труды «Введение в медицину» (Miroir des introductions médicinales) и «Мотивация врачей» (Des diverses intentions des médecins). Кроме этих признанных светил медицины, на юге Франции появляется множество врачей-евреев, которые получают медицинское образование в своих национальных школах. Пик их активности приходится на XII в., и несмотря на различные запреты у них существует немало клиентов-христиан. Впоследствии из-за постоянных гонений им приходится прекратить свою врачебную практику.
Способов диагностики существует не так много: измерение пульса, анализ крови, лимфы и слизистых выделений, желчи (желтой и черной) и мочи.
Врач изучает мочу лежачего больного (Vidal Mayor, Getty, Mus., Ludwig XIV. 6, 83. MQ. 165, f° 28v; XIIIe siecle)
Врач также обращает внимание на текущие фазы луны и знак зодиака больного, так как каждый знак связан с определенной частью тела (Овен – голова, Лев – сердце и желудок, и т. д.). В состав выписываемых лекарств обычно входят лечебные травы, сильнодействующие вещества (такие как опиум, камфора, мускус, миро и алоэ) и пряности (корица, гвоздика, мускатный орех), а также ингредиенты животного происхождения (например, считается, что сушеное и измельченное мясо улиток помогает от облысения и бесплодия). Основным принципом медицины служит назначение лекарств, оказывающих влияние на темперамент больного. Врачи пока еще не владеют знаниями по анатомии. Первое вскрытие осуществляют в 1315 г. в Болонье, затем в 1376 г. на медицинском факультете университета Монпелье и в 1407 г. в Париже. Из-за пока еще недостаточных исследований человеческих органов врачи пользуются специальными техническими рисунками. При этом средневековая медицина пока еще не знает, что такое циркуляция крови, и не придает значения роли сердца в организме. Во время эпидемии чумы врачи прописывают больным режим изоляции, окуривание ладаном или душистыми травами для отпугивания мух, регулярное мытье рук и ног, а также отказ от сырых продуктов. В то же время известный медик Жак Депар требует прекратить толкучку в общественных банях (см. Глава X, Общественные бани и термы).
Следует помнить, что пациенты, принадлежащие к низшему сословию, часто используют альтернативные методы лечения: паломничество к святым местам, услуги народных целителей и специалистов низкой квалификации (полупрофессиональные костоправы, зубные врачи и урологи, удаляющие камни из почек), которым они более охотно доверяют свой больной организм. Наконец, они просто посещают общественные бани, что тоже считается оздоровительной процедурой.
Питание
В период раннего Средневековья происходит активная экспансия на север таких южноевропейских продуктов, как хлеб, вино и растительное масло. Каноны Бенедикта Нурсийского предписывают монахам питаться в основном ими, благодаря чему в эпоху Каролингов они распространяются по всей Западной Европе, когда в 817 г. все отшельники начинают дружно следовать этим правилам. Кроме того, отказ от мяса и животных жиров в некоторые даты церковного календаря (канун Рождества, периоды поста и все пятницы) заставляет верующих использовать растительное масло в качестве заменителя жира и сала. В Средние века сельские жители выращивают много грубых злаков, которые требуют минимального ухода: ячмень, овес, полбу, пшено, сорго, просо и особенно рожь. В XI в. крестьяне начинают сеять злаковые культуры еще более активно из-за сокращения пастбищ и лесов, а также запрета эксплуатации лесных ресурсов со стороны представителей местной знати. Из-за этого рацион питания крестьян становится более скудным и состоит теперь по большей части из продуктов растительного происхождения: овощей и все тех же злаков, тогда как употребление мяса остается привилегией богатой аристократии (см. Глава X, Охота). Городское население вносит разнообразие в свое питание благодаря распространению рынков, где продаются фрукты и овощи, а также говядина и баранина. Но такое привилегированное положение городских жителей, имеющих преимущество в выборе продуктов, испаряется в случае неурожаев: цены резко повышаются, а небогатые горожане не располагают никаким участком земли для выращивания овощей и фруктов, в отличие от крестьян, имеющих собственный сад и огород. В городе самым продаваемым злаком является пшеница: из нее выпекают белый хлеб, который ценится выше, чем черный крестьянский хлеб из ржаной муки. Кроме хлеба (итальянское слово companatico («начинка») буквально означает – «то, что едят с хлебом») сельские жители также добавляют в свой рацион разнообразные каши, супы, бобовые (фасоль и чечевицу), а также выпечку из муки плодов хлебного дерева. В период с XI по XIII вв. таких деревьев во Франции растет очень много. Соленая или чаще копченая рыба (к примеру, сельдь начинают ловить в Ла-Манше начиная с XI в.) становится важным элементом питания, к которому также нужно добавить слабоалкогольные напитки брожения: вино и пиво.
В конце Средневековья (с 1300 г.) при дворах принцев и другой богатой знати получают распространение кулинарные книги с рецептами новых блюд, в которые добавляют различные пряности (имбирь, корицу, перец и гвоздику). Отныне аристократ – это не тот, кто ест много (как это было в период раннего Средневековья), а тот, кто знает толк в изысканной и разнообразной кухне. Теперь в нее входят супы-пюре, всяческие мясные блюда, сдобренные разнообразными соусами, а также всевозможные овощи. Кроме того, в медицинских трудах той эпохи подчеркивается, что каждый должен принимать пищу в соответствии со своим социальным статусом. Другими словами, у богача начнутся проблемы с желудком, если он отведает жирный крестьянский суп, а грубый организм деревенского жителя окажется непривычен к изысканным блюдам аристократов (см. Глава XI, Здоровье и медицина). В этих же книгах говорится о том, что более благородной пищей является та, которую нужно срывать с деревьев (фрукты) или ловить в полях (мясо дикой птицы); при этом более простыми (соответственно и более подходящими для сельских жителей) считаются продукты, которые растут на земле или под ней. По пищевому рациону различных классов средневекового общества мы можем получить представление о социальной разнице между ними.
Религиозность и суеверия
Искренняя вера монахов, жизнь которых подчинена строгому распорядку, долгое время служит образцом как для других священнослужителей, так и для простых христиан. Ее основа – ежедневные молитвы, расписание которых обычно также приводится в церковных книгах для представителей секулярной ветви Церкви, а также (частично) в псалтырях и молитвословах (которые нередко написаны на старофранцузском языке), предназначенных для обычных верующих (см. Глава VII, Двойная иерархия Церкви). Церковная литература помогает христианам выбрать правильные молитвы (индивидуальные и коллективные). Самыми популярными религиозными книгами становятся «Медитации» (Méditations) Иоанна Феканского (скончался в 1078 г.) и Ансельма Кентерберийского (скончался в 1109 г.), в которых говорится о поисках веры и человеческой природе Христа, особенно проявившейся в последние дни его жизни. На их основе цистерцианцы и последователи шартрской философской школы предлагают новую технику медитации, связанную с жизнью Иисуса и отражающую страсти Христовы. Параллельно с этим францисканцы превосходят другие ордена по эмоциональности своих молитв. Во время них человек должен быть обращен к лику Богоматери и других святых, либо к кресту или иным церковным святыням. Начиная с XII в. молитвенная поза выглядит следующим образом: верующий встает на колени и складывает ладони на уровне груди. Христиане также ищут удовлетворение своих религиозных чувств в ремесленных союзах – так они могут совместить приятное с полезным. Они встречаются с собратьями по ремеслу, чтобы послушать проповеди или почитать вслух церковные книги, вместе посещают богослужения и участвуют в религиозных процессиях во время крупных христианских праздников, особенно в день поклонения святому, считающемуся покровителем их профессии (см. Глава IV, Ремесленное производство и союзы ремесленников). Каждый член такого союза может быть уверен в том, что его собратья придут на его похороны, а затем закажут в церкви молитвы за упокой его души, таким образом обеспечивая ему спасение или, по крайней мере, недолгое пребывание в чистилище.
Прослушивание проповедей, участие в богослужениях и регулярная исповедь являются обязательными для всех верующих. Кроме того, Церковь настоятельно рекомендует всем христианам совершать богоугодные поступки: соблюдать пост, периодически подвергать себя истязанию, целовать церковный алтарь после таинства причастия, раздавать милостыню, посещать больницы, платить залог за освобождение преступников и хоронить нищих. Паломничества к святым местам, обычно являющиеся наказанием за сильные прегрешения, не всегда происходят по инициативе той или иной епархии, так как религиозным властям сложно отслеживать перемещения всех верующих. Христиане, как правило, стремятся в свои святые города (Рим, Иерусалим и Сантьяго-де-Компостела), либо желают прикоснуться к многочисленным местным святыням, происхождение которых не всегда связано с христианством, как показал весьма распространенный в регионе Домб под Лионом культ собаки Гинфорт. В реальности она вовсе не была святой, а оказалась просто жертвой своего хозяина! Дороги, находящиеся во французской части паломнического пути Святого Иакова (ведущего в Сантьяго-де-Компостелу), отмечены специальными знаками и обычно проходят через церкви и целые базилики, знаменитые совершающими там чудесами (см. Глава X, Путешествия).
Паломнический путь Святого Иакова в Сантьяго-де-Компостела
Как на странно, Церковь относится с подозрением к излишним проявлениям христианской веры. Особенно это касается моды на самоистязание, которая возникает в Италии в 1260-х годах, а после эпидемии чумы доходит до северо-восточных районов Франции и распространяется до Авиньона. Папа Климент VI жестко критикует это движение.
Параллельно с пропагандой официальной веры среди христиан Церковь нещадно осуждает различные предрассудки. Эти народные суеверия, как правило, сильно далеки от концепции времени, пространства и самого человека, принятых в христианском мире. Вместо общего противопоставления добра и зла, а также рая и ада народные традиции придают особое значение некоторым периодам в году (например, считается, что в течение двенадцати дней между Рождеством и Крещением мертвые возвращаются с небес, поэтому в это время обычно устраиваются гадания, на которых выясняется, каким будет грядущий год) и определенным местам (к примеру, перекресткам и дверным порогам, под которыми якобы хоронят некрещенных младенцев), а также поддерживают веру в сверхъестественных существ (речь идет о духах мертвых, встреча с которыми в зависимости от обстоятельств может являться как добрым, так и дурным знаком). Так как управлять временем может лишь Бог, Церковь критикует любые попытки предсказывания будущего и его возможного исправления: она осуждает тех, кто считает пение кукушки первого мая знаком того, что человек не умрет в течение года, либо что специально сохраненное бревно, которое сжигают на Рождество, приносит благополучие в дом, и т. д. (см. Глава X, Фольклор). Точно так же, стремясь добиться успеха в жизни, некоторые накрывают на ночь стол для «госпожи Удачи», которую священнослужители ассоциируют с богиней Дианой или Иродиадой. Кто-то верит в дьявольских подменышей, которых духи оставляют вместо похищенных детей. Кроме того, Церковь демонизирует те проявления народной культуры, которые не связаны с христианством: например, танцы в костюме лошади и карнавальные маски, а пожилых колдуний, хранящих данные традиции, часто называют ведьмами, действующими по наущению Дьявола (тем не менее, крупные процессы над ведьмами начинаются лишь с 1400 г.). Наконец, представителям Церкви приходится бороться с использованием христианских символов в неподобающих целях: емкости со святой водой часто ставят в ульи для привлечения пчел, ей также поливают поля для получения обильного урожая и умываются для защиты от опасных встреч, и т. д. (см. Глава VII, Семь церковных таинств и эволюция исповеди).
Призраки и отношение к мертвым
Лубочная картинка средневековой Франции, – страны замков и рыцарей – по всей видимости, будет популярна еще долго, если мы посмотрим на многочисленные современные романы и комиксы, где данная историческая эпоха представлена именно в таком виде. Еще одной сугубо средневековой темой является повсеместная вера в призраков, которая прекрасно демонстрирует всю сложность отношений между официальной Церковью и фольклорными традициями. Идея о том, что мертвые могут приходить к живым, озвучивалась еще в античные времена. Собственно говоря, культ предков, являющийся неотъемлемой частью христианской традиции, возник как раз для того, чтобы держать мертвых на расстоянии, обеспечивая покой как им, так и живым.
По этому вопросу у христианской Церкви существует две противоположные точки зрения. По мнению Блаженного Августина, общение между живыми и мертвыми невозможно, если только речь не идет о святых. Случаи появления духов умерших людей относят к дьявольским наваждениям. С другой стороны, Церкви приходится смириться с тем фактом, что в IV книге «Диалогов» (Dialogues) папы Григория I (скончался в 604 г.) приводится множество историй появления призраков, которые интерпретируются именно в христианском ключе. Безусловно, такая позиция более близка простому народу.
Изучая историю христианства в период Средневековья, можно легко проследить, как молитвы за упокой умерших постепенно приобретают все большее значение. Одно время монополия на них принадлежит аббатству Клюни, где впервые начали поминать членов знатных семей, на чьи средства оно было построено. Но затем данная традиция распространяется по всему христианскому миру. Так появляется День поминовения усопших, отмечаемый 2 ноября, а также еженедельные службы, называемые «понедельниками усопших», во время которых читаются молитвы за упокой всех умерших христиан (см. Глава VI, Календарь). Параллельно с этим священнослужители записывают и распространяют многочисленные рассказы о визитах духов умерших (частично заимствованные из народного фольклора), вставляя их в свои проповеди. Начиная с XIII в. Церковь четко определяет три места загробного мира, куда душа человека может попасть после смерти: рай для праведников, ад для грешников и чистилище для всех остальных, то есть для большинства. Такое уточнение позволяет ей считать всех призраков душами, пришедшими из чистилища, чтобы попросить живых помолиться за них, что Церковь и делает, устраивая регулярные коллективные и более камерные праздники, посвященные поминовению умерших, а также (чаще всего) частные мессы за солидное вознаграждение. Именно поэтому широкое распространение рассказов о визитах призраков можно объяснить в первую очередь тем, что такие истории удобны для самой Церкви. Кроме того, они заставляют более обеспеченных верующих заказывать священнослужителям специальные молитвы за их умерших родственников. Поступая таким образом, Церковь позиционирует себя единственным посредником между живыми и мертвыми, составляя конкуренцию народным способам общения с ними (например, в катарской деревне Монтайю в начале XIV в. существует такая должность, как душепосланник – специалист по общению с призраками).