В-пятых, это опора на изучение природных сил в создании обрядовости и культов.
Можно продолжать, но одно бесспорно: до разделения на религии в Империи была одна, единая вера Солнечных мистерий, монотеистического толка с догматами дуализма. Притом основным было соблюдение обрядовости и культов. Допуская различные имена Верховного Бога и Богов Олимпа в соответствии с местными диалектами и традициями.
В дальнейшем она расслоилась на несколько ветвей: христианство, мусульманство, иудаизм, буддизм и.т.д. Из которых наиболее сохранил архаичную форму иудаизм, вследствие замкнутости касты финансистов и попыток сохранить имперские правила и законы.
Экономика или администрирование
А теперь вернемся непосредственно к теме нашего расследования, то есть к роли евреев в экономике развития Империи. Привлечем к этому специалистов и авторитеты в экономическом мире. Экономическая история евреев в древнюю и средневековую эпоху до последнего времени почти не привлекала к себе внимание исследователей. Если по общей истории еврейства, не считая более ранних работ Иоста, уже в пятидесятых годах девятнадцатого века начал выходить капитальный труд Герца, если правовые условия существования евреев в «мрачную эпоху средневековья» точно так же уже давно служили предметом специальных исследований, если история духовой культуры и развития евреев подверглась специальной и обстоятельной обработке в работах Гюдемана, то вопросы, касавшиеся экономической истории еврейства, напротив, оставались в течение долгого времени совершенно неисследованными и даже в общих трудах по истории евреев вопросы эти затрагивались лишь случайно и мимоходом.
Небольшая, появившаяся еще в половине семидесятых годов девятнадцатого века статья известного экономиста Рошера «Евреи в средние века с точки зрения торговой политики» представляет единственное исключение в этом отношении. Развитые в ней взгляды относительно экономического положения и роли евреев в средние века в течение долгого времени являлись общепризнанными и принимались другими историками, поскольку им приходилось касаться этой области, почти без возражений. Однако, как ни содержательна и ни интересна была сама по себе статья Рошера, как ни авторитетно было само имя ее автора, все же и она представляла собою не более, как общий очерк, блестящую гипотезу, не основанную на специальном исследовании вопроса и не подкрепленную даже достаточным количеством фактов.
Только в первом десятилетия прошлого столетия (ХХ в.) преступлено было, наконец, к специальному изучению и исследованию условий экономической жизни и экономического развития еврейского народа в средние века, при чем выпущенные в 1902 году «Регесты» Арониуса, представляющие богатейший свод материалов по истории евреев во франкской и германской империях (до 1273 г) в значительной мере облегчили последующую работу исследователей, В «Ежемесячнике» Франкеля-Бранца за 1904 года по явился небольшой очерк Г. Каро разросшийся впоследствии в обширный труд. В русском переводе Гроссмана (спб., 1912) книги Зомбарта «Евреи и хозяйственная жизнь» мысль автора может быть резюмирована в немногих словах: «Точно солнце шествует Израиль по Европе; куда он приходит, там пробуждается новая капиталистическая жизнь, откуда он уходит, там увядает все, что до тех пор цвело».
Обращая внимание на то, что обращение христианского населения с евреями и политика правящих кругов относительно них‚ «находилась в обратном отношении к общей экономической культуре» и что «В первую более суровую эпоху средних веков с евреями обращались гораздо лучше, чем во вторую половину, в общем результате более цивилизованную», Рошер ставит такой рост враждебных чувств по отношению к евреям в связь прежде всего с экономическими условиями и причинами. «Дело в том, – говорит он, – что евреи в то время удовлетворяли великой потребности народного хозяйства, которая долгое время не могла быть удовлетворена никем другим, – потребности в промышленно-торговой деятельности. Германские и отчасти также и романские народы уже чувствовали ту потребность, но вследствие своей недозрелости не были в силах удовлетворить ее собственными средствами, между тем как евреи тогда уже вполне соответствовали этой потребности и были вполне способны удовлетворить ее». На первом месте Рошер ставит торговые услуги, оказанные евреями европейским народам в раннюю эпоху средневековья, услуги, особенно важные в виду «неимоверного упадка путей сообщения по сравнению с римской эпохой». «Далеко нельзя назвать простым случаем то, что в нижней Саксонии первое появление торговли и евреев было одновременным. Их деятельность признавали в христианском и магометанском мирах не только вследствие того, что они одни обладали необходимыми для торговли познаниями, обычаями и капиталами, но и вследствие их столь же тесной и великой между собою связи» другим преобладающим родом занятий и вместе с тем заслугой евреев Рошер считает развитие денежных операций. «Новые народы обязаны средневековым евреям… изобретением интересов на капитал, без чего немыслимо никакое развитие кредита, немыслимо было бы даже и самое образование капиталов и разделение труда». Евреям же приписывает Рошер и введение векселя, представляющего собою «инструмент который для денежных сношений имеет такое же значение, как железные дороги для передвижения грузов и телеграф для сообщения известий».
Евреям принадлежала, таким образом, видная роль в развитии экономической жизни Империи; вместе с этим они, естественно, являлись и признанными господами в области экономической жизни. Такое положение дел не могло, однако, продолжаться до бесконечности, и конец господства евреев был одновременно и началом борьбы против них и, следовательно, враждебного отношения к ним. Целые столетия евреи были, так сказать, коммерческими опекунами новейших народов в пользу сих последних и без признания с их стороны этой пользы. Но всякая опека делается тягостной если ее хотят удержать далее, чем продолжается незрелость опекаемого, И целые народы эмансипируются… только в борьбе против опекающей их власти других народов. Преследования евреев в последние эпохи средних веков суть, большею частью, продукт коммерческой зависти. Они имеют тесную связь с возникновением национального торгового сословия. Рост враждебных чувств по отношению к евреям стоит в непосредственной связи и зависимости с развитием национального бюргерства и купеческого сословия; там, где ранее развивается это последнее, раньше начинаются и преследования и стеснения еврейского населения. Ограничения евреев и враждебное от ношение к ним, прежде всего, проявилось в Италии и в южной Франции. Напротив, германский Восток, дольше нуждавшийся в услугах еврейских торговцев, в течение более продолжительного времени щадил евреев и не стеснял их, еще более льготным было положение евреев в Польше, расположенной еще восточнее и еще позднее в Германии вступившей на путь торгового развития.
Вытесненные конкуренцией региональных купцов из сферы торговых операций, евреи удержали за собою денежную торговлю и в этой последней области «еще долгое время играли первенствующую роль». «Факт совершенно понятный, – прибавляет по этому поводу Рошер. – С одной стороны, торговля деньгами обыкновенно развивается гораздо позже, чем торговля товарами, тем более что она больше нуждается в международных сношениях, а с другой стороны, потому что все стоящие на высокой ступени развития народы, когда младшие соперники начинают превосходить их в торговле товарами, удаляются со своими капиталами в поприще денежной торговли. Такое исключительное обращение к денежной торговле заключает в себе, однако, «новое зло», так как ближайшим его последствием является «антагонизм между заимодавцем и заемщиком пауперизм против капитализма».
Преследования евреев в последнюю эпоху Империи с этой точки зрения следует, таким образом, рассматривать прежде всего «как кредитные кризисы самого варварского свойства, как средневековую форму того, что мы в настоящее время называем социальной революцией. Главным противником евреев при этом являлось городское население, тогда как, напротив, дворянство и духовенство «всего менее было расположено преследовать евреев». И только в последующее время при новейшей эмансипации евреев отношение к ним со стороны тех и других классов населения резко изменилось и сделалось совершенно обратным».
Именно в Италии и южной Франции враждебное отношение к евреям за исключением только Испании было слабее выражено, чем где-либо, и положение их там было наиболее благоприятным, – в Италии до самого конца средневековья, в южной Франции до времени альбигойских войн.
В заключение статьи Рошера проводится параллель между значением евреев для экономической ЖИЗНИ НОВЫХ европейских народов в Начальную эпоху средневековья и аналогичной ролью финикиян в жизни древней Греции или армян в ЖИЗНИ современных малоазийских народов.
Таким образом, Рошер, с одной стороны, видит в евреях пионеров в деле развития торговли и денежно-хозяйственных отношений в средневековой Европе и «коммерческих опекунов новых европейских народов». С другой стороны, он ставит в связь те изменения, какие произошли в положении евреев и в отношении к ним со стороны христианского населения в течение средневекового периода, с изменившейся ролью и значением их в общем ходе экономического развития западноевропейских государств.
Ближе других из исследователей к взглядам Рошера на экономическую роль и значение средневекового еврейства стоит Шиппер. Однако и Шиппер отклоняется от точки зрения Рошера в изображении экономического положения евреев в раннюю пору средневековья. В отличие от последнего он почти совершенно отрицает участие евреев в торговле до конца шестого столетия, признавал единственным источником накопления ими богатств землевладение и извлечение земельной ренты.
С другой стороны, Каро не только не признает участия евреев в кредитных операциях прогрессивным фактором, но находит, что они своими капиталами поддерживали землевладельческую знать, то есть именно наиболее консервативные общественные элементы, в их борьбе против городского населения, чем в свою очередь прежде всего объясняет и самый рост враждебного отношения к евреям со стороны этого последнего. «В течение четырнадцатого столетия, – говорит он, – отношения между городами и знатью обострились, и дело дошло до решительного столкновения. Неясно, почти инстинктивно городское население сознавало, что те суммы, которые знать занимала у евреев, способствовали укреплению ее положения. Этим именно и следует объяснять все усиливавшееся среди городского населения отвращение к евреям в гораздо большей степени, нежели таким случайным обстоятельством, как ощущавшаяся отдельными гражданами тяжесть их небольших займов. Не случайность, что обширные имевшие место в 1349 году преследования евреев исходили именно от цехов и что во многих местах антиеврейские вспышки следовали непосредственно после падения патриотических советов. Организованные ремесленники чувствовали, что евреи представляли тормоз на их пути к господству внутри города и к господству города над округом… В конце концов, однако, наибольшие выгоды от истребления верующих (евреев) пришлись на долю той же земской знати и те немногие евреи, которым удалось спастись из городов, находили покровительство со стороны князей, простиравших над ними свою охраняющую руку, так что