Религиозная жизнь
Венеция принимала форму церковной организации, преобладавшей в Европе. Она учреждала различные монашеские ордена, что означало желание обратиться к духовным истокам — наставлениям святого Бенедикта или размышлениям блаженного Августина. Существовали секты, характерные для христианской Европы, имелись отшельники или представители радикальных объединений (флагелланты). Из политики, проводимой Венецией, могло создаться впечатление, что она имела статус светского государства, столь очевидным было ее стремление избежать папской опеки. Например, Венеция отказывалась вводить инквизицию. Но все же полное отделение церкви от государства было чуждо венецианской ментальности. Строгий контроль церкви и ее высших сановников являлся для государства средством утверждения и укрепления своей власти. Стремление приравнять Рим к византийскому наследию являлось вдохновляющей силой этой политики. Другой специфической чертой религиозной жизни Венеции было большое количество церковных иерархов во главе с патриархом, что представляло для Европы уникальное явление. Многочисленные епископства и сотни приходских церквей либо монастырей часто оказывались единственными поселениями в многочисленных заброшенных уголках Лагуны. Христианские и светские нормы поведения настолько переплетались, что в религиозных церемониях дож играл роль если не главного священнослужителя, поскольку она принадлежала патриарху Градо, то главного лица богослужения.
Второй Рим в Европе
Долгое время основным источником сведений по истории Венеции являлись хроники. Затем археологи сделали необходимые проверки, и выяснилось, что изложенное в Chronicon Gradense и Chronicon Altinate далеко от событий, реально происходивших в XI в., сильно приукрашено последующими летописцами. Однако эти хроники все же не лишены интереса, поскольку в них освещены первопричины многих событий и содержится информация о религиозных и политических концепциях, характерных для XI и XIII вв.
В 579 г. епископ Аквилеи созвал синод в Градо, где он нашел убежище после вторжения ломбардийцев. Этот иерарх объявил собравшимся епископам о создании в Лагуне шести епархий — в Торчелло, Маламокко, Оливоло, Эквило, Читтанова (Эраклиана) и Каорле. Покровителем двух последних он назвал святого Петра. Образование этих епархий свидетельствовало о зависимости их от патриархии Градо, над которой Венеция имела политическую власть. Роль в создании города приписывается одному из самых знаменитых епископов Аквилеи — Элии и апостолу Марку, посланному в Аквилею апостолом Петром. Обе хроники X в., в которых весьма красноречиво описаны эти легендарные события, были также детищем реформ папы Григория VII, утвердившего первенство папы. Они гласили, что венецианские епархии созданы последователями святого Петра. Но ближе к середине IX в. были аттестованы лишь два венецианских епископа — Градо и Оливоло, и венецианская церковная организация была учреждена между 864 и 880 гг. во времена дожа Орсо Партичако, признавая за двумя самыми древними епископствами преимущество, что служило интересам молодого герцогства. Патриарх Градо посвятил новоизбранных в сан. Так возникла Венецианская церковь, обладавшая огромной автономией и умевшая находить опору в светской власти. Шесть епископств Лагуны разделяли позицию епископа Градо, добивавшегося звания патриарха Аквилеи, чтобы иметь преимущество перед соперником, опиравшимся на десять епархий во Фриули, Истрии и Далмации.
Патриарх Градо получил поддержку римского папы Бенедикта IX, провозгласившего в 1044 г. автономию от патриарха Аквилеи и признавшего за ним право на «земли Венецианского герцогства, италийского королевства и графства Истрии». Его преемник Леон IX объявил Градо «новой Аквилеей», признавая права митрополита на римскую античную провинцию Venetia et Histria В 1073 г. папа Григорий VII попросил дожа Доменико Сельво поддержать патриархию. Иметь на своей земле резиденцию патриарха было огромной честью, и Венецианская церковь получила преимущество перед всеми церквами Европы, заняв второе место после Римской. Но окрестности острова Градо стали быстро терять привлекательность, и патриарх Энрико Дандоло (1131–1186) покинул этот остров, решив построить новую резиденцию — в обители Сан Сильвестро, на Большом канале. Папа Адриан IV в целях повышения престижа патриархии передал Дандоло права архиепископа на далматинские епархии Зара и Оссеро, Арба и Велья, на три острова залива Кварнеро, которые были покорены Венецией во времена дожа Пьетро Орсеоло. Постоянная благосклонность Рима играла определенную роль в борьбе между папством и империей и диктовала папе необходимость поддерживать альянс с Венецией или по крайней мере сохранять по отношению к ней доброжелательный нейтралитет. Такая политика принесла свои плоды при заключении в Венеции перемирия 1177 г., совершенного дожем Себастьяно Зиани, между Александром III и Фридрихом Барбароссой.
Что касается отношений зарождавшегося государства с церковью, то оно предоставляло последней автономию, не допуская ни малейшего вмешательства папства. В 1140-х гг. священник Бонфилио Микеле, вдохновленный патриархом Энрико Дандоло, основал в обители Сан-Сальваторе общину каноников, живших по наставлениям святого Августина. Папа Иннокентий II взял общину под свою протекцию и запретил любое вмешательство в ее дела. Это противоречило воле правящей верхушки Венеции, желавшей осуществлять контроль над церквями и общинами, находившимися на ее территории, поэтому основателя общины изгнали, а общину подчинили общим правилам.
Присутствие патриарха в Венеции создало определенные сложности, поскольку в городе одновременно находились епископ (Кастелло) и его митрополит, патриарх, тогда как папа Иннокентий III освободил от подчинения епископу пять приходских церквей и передал их во власть патриарха. Такое сосуществование продолжалось на протяжении двух веков. В 1420 г. Венеция, овладевшая Фриули, аннексировала территорию патриархии Аквилеи. Таким образом, в Республике появились две резиденции патриарха. 8 октября 1451 г. папа Николай V буллой «Régis aeterni» упразднил патрициат Градо, передав его территорию и имущество венецианской епархии. И епископство Кастелло, и эту резиденцию занял Лоренцо Джустиниани, которому был пожалован сан патриарха Венеции. Папа внимательно следил за событиями на Востоке. В ту пору Константинополь был на грани захвата турками-ocманами, и Венеция оставалась единственной христианской державой, оказывавшей им сопротивление на Востоке. Она считалась преемницей Византии и возможной наследницей византийской патриархии. Папа сохранил патриархию Аквилеи, но за ней оставались только духовные функции. Эта патриархия действовала до ее упразднения в 1751 г. в связи с созданием двух архиепископств — Удины и Гориции.
В XV в. епископов стал выбирать сенат. Выбор осуществлялся из списка кандидатов и признавался в случае одобрения папы. Процедура голосования проводилась в соответствии с венецианскими принципами баллотировки: имена кандидатов писали на жетонах, которые помещались в коробку и откуда их вытаскивали один за другим. Извлеченный жетон служил объектом голосования «за» или «против». В конце этой процедуры (pròba) против имени того, кто собирал наибольшее количество голосов, ставился крест. Дож письменно сообщал папе имя избранного. Римский понтифик либо одобрял выбор венецианских властей, либо, в случае наличия своего кандидата, мог оспаривать результаты голосования или назначать своего ставленника раньше proba сенаторов. Желая победы своего кандидата, папа мог вступить в борьбу с Сенатом, но он не мог быть уверенным в победе, поскольку Сеньория присвоила себе право принимать или отвергать папские буллы (как и любое другое предписание понтифика). Назначение на должности путем выборов практиковалось дожем Доменико Моросини и его последователями в середине XII в. и санкционировалось папой Евгением III. Так были избраны патриарх Градо, епископы, аббаты и аббатисы, действовавшие на территории Лагуны. Считалось, что сан им дарован не святым Петром, a per sanctum Marcum (лат. «святым Марком»), т. е. папой и Римом. В XV в. многие достигли папского сана: Анджело Коррер (Григорий XII), его племянник Габриэле Кондульмер (Евгений IV), Пьетро Барбо (Павел II).
В XV в. епископы и патриархи (за исключением одного), избранные представителями наиболее знатных венецианских семей, сами являлись знатными, и это было характерно для всего государства (dominio). В 1488 г. Сенат милостиво разрешил венецианским подданным, если их доходы составляли менее 60 дукатов, пользоваться помощью церкви. Кроме того, простолюдины могли поступать на церковную службу.
Монастыри
В XVII в. историк Франческо Сансовино, проницательный наблюдатель, автор «Венеции, города благородного и уникального» (1663), писал, что «Венеция — город, опоясанный кольцом монастырей». Они сплошной стеной шли вокруг города, а внутреннее кольцо формировали церкви. Монастыри были похожи на крепости, скрытые за глухими кирпичными стенами. Через редкие отверстия в стенах протекали каналы Лагуны и, по представлениям верующих, через них в город проникал святой дух, покровительствовавший Венеции. В конце средневекового периода вокруг города находилось сорок семь монастырей, что являлось наглядным свидетельством духовности, характерной для купеческой среды, из которой вышли многие монахи.
Наиболее старинным из монастырей было аббатство де Брондоло, созданное не позднее 727 г. и получившее в 788 г. пожертвование от ломбардийского герцога Сенигаллии, излечившегося от проказы и отдавшего монастырю свое имущество. Монастырь, возведенный в пустынной местности в устье Бренты, на периферии венецианской Лагуны, был посвящен Михаилу Архангелу и Святой Троице. После завоевания франками ломбардийского королевства монастырь получал пожертвования от знатных франков. Аббатство де Брондоло, построенное на территории, находившейся под господством Византии, оказалось под защитой королевств, ориентированных на Запад и признававших роль монастырей в примирении Востока и Запада и в осуществлении посредничества между ними. Другой монастырь может служить примером вмешательства зарождавшейся герцогской власти в дела религии: аббат монастыря Сан-Серволо, возведенного среди болот на негостеприимном острове в середине Лагуны, добился от дожа Партичако согласия на перенесение монастыря на Терраферму — в Местр, вблизи герцогской часовни, посвященной Сант-Иларио (Илеру, епископу Пуатье) братья-дожи запретили высшим церковным сановникам, патриарху Градо и епископу Оливоло, вмешиваться во внутреннюю жизнь монастырских общин. «Светские власти Венеции никогда не переставали осуществлять непосредственный контроль за жизнью монастырей, подчас вопреки воле церковных властей», — свидетельствовал Джованни Спинелли. Третий монастырь, названный в честь Святого Захарии, был женским бенедиктинским монастырем, также игравшим важную роль.
Дож Джустиниано Партичако указал в своем завещании, что этот монастырь нужно освободить от власти епископа. Дож распорядился, чтобы его супруга и невестка провели свое вдовство в данном монастыре, но не отказывались от собственности.
Многие знатные семьи основывали и содержали женские монастыри, устраивая туда своих дочерей, не вступавших в брак. Для них старались создать наилучшие условия. В 853 г. епископ Оливоло, Орсо Бадоэр, указал в своем завещании, чтобы собор Сан-Лоренцо, который он унаследовал от отца, перешел непосредственно под покровительство города, своей сестре он поручил создать там женский монастырь. Монастырь Санто-Стефано д'Альтино, опустошенный в конце IX в. венгерским вторжением, из соображений безопасности был переведен из Сан-Серволо в район старинных построек, церкви Санти Феличе и Фортунатто на остров Аммиана. Этот первый мужской монастырь, расположенный на Лагуне, дож взял под свое покровительство. Единственным венецианским монастырем, дата возникновения которого точно известна, является монастырь Сан-Джорджио Маджоре. Он был основан 20 декабря 982 г., когда дож Трибуно Менио передал монаху Джованни Морозини часовню вместе с островом для учреждения там бенедиктинского монастыря. Монах привлек к делу пребывавшего в отставке дожа Пьетро Орсеоло I, перед возвращением в Венецию находившегося в каталанском монастыре Сан-Мигель-де-Куха, сооруженном «во славу Господню и для защиты Родины».
До 1300 г. в Венеции и на Лагуне появилось сорок семь монастырей, две трети из которых были женскими. Увеличивавшиеся монашеские братства не были затронуты веяниями реформаторских движений X и XII вв., как аббатства Клюни и Клерво, желавшие добиться автономии от местных властей, епископа или принца, которые перешли под власть папской резиденции (Рима). Эти аббатства отказывались участвовать в политических делах и подчеркивали свое превосходство. Приобщение к внешним течениям произошло при создании трех клюнийских общин, самой знаменитой из которых была Санти Корнелио и Киприано де Маламокко, выросшая из аббатства Святого Бенедикта де Полироне, к которому была присоединена церковь Маломокко вместе с пристройкой — герцогской часовней (Сан-Марко), дарованной дожем Витали Микеле (1098). После 1109 г. община покинула Маламокко, которому угрожало море, и с согласия дожа Орделафа Фальеро обосновалась на острове Мурано, на землях, которыми владел Пьетро Градениго. Последний поручил членам своей семьи покровительство над новым монастырем. В 1218 г. Сан-Киприано отделилось от Полироне, став самостоятельным аббатством в венецианском бенедиктинском духе. Другая обитель, община святого Даниэле, была основана в церкви, пожертвованной епископом де Кастелло аббату Сант-Бениньи де Фруаттария (в предместьях Пьемонта) для основания там монастыря. В 1229 г. папа взял под наблюдение аббатство Троицы де Брондоло, раздираемое нескончаемыми конфликтами между сеньорами, епископами и аббатами Террафермы. Его реформирование папа поручил монахам из Белого братства Кьяравалле (Клерво) и Коломбы (Плезанс).
Среди новых бенедиктинских монастырей можно упомянуть Сан-Николо в Лидо, созданный в 1053 г. дожем Доменико Контарини в угодьях Сан-Джорджио. Систематическая колонизация островов периферии продолжалась, но изменения, происходившие в окружающей среде, принуждали переносить монастыри обратно в Венецию, как это было с монастырями Сан Феличе-э-Фортунато д'Аммиана. Монастырь Сант-Иларио вновь поменял место расположения и обосновался в обители Сан-Грегорио в Дорсодуро как из-за угрозы Коммуны Падуи, так и в связи с невозможностью существования в местности, все более превращавшейся в болото в результате подтопления.
Монастыри хранили святые мощи. Монастырь Сан-Джорджио, наиболее могущественный из всех, обладал мощами святого первомученика Стефана, а с 1154 г. там обретались мощи святых целителей Космы и Дамиана, затем — мощи святой девы и мученицы Лючии. Вскоре после четвертого Крестового похода монастырь Сан-Николо получил останки святого Николая Мирликийского и его дяди, носившего то же имя, а также останки святого Теодора. Приор Сан-Даниэле привез из завоеванного Константинополя тело святого Иоанна Великомученика. Богатые аристократы оставляли завещания в пользу монастырей Лагуны. Так поступили Пьетро Энчио в 1123 г., дож Пьетро Зиани в 1228 г. и Мария, вдова Джакомо Градениго, в 1267 г. Монастыри обладали значительным имуществом. В 1013 г., получив в дар от братьев Фальеро приходскую церковь святого Бенедикта вместе с ее имуществом, община Троицы де Брондоло вписалась в пасторскую жизнь Риальто и Венеции.
Основание женских монастырей соответствовало веяниям того времени. Ближе к середине XII в. инициатива создания этих монастырей исходила от аристократов — от дожа, иногда от епископов и всегда — от знатных семей. Девушки и женщины из этих семей часто уходили в монастыри для того, чтобы укрыться от мира или чтобы получить воспитание, нужное для дальнейшей жизни в обществе. С конца XII в. ситуация коренным образом изменилась, инициатива стала исходить от женщин, объединенных узами родства или соседства и получавших благословение от епископа на праведную жизнь в соответствии с наставлениями святого Бенедикта. Эти общины по-своему способствовали сохранению различных уголков Лагуны, спасая их от запустения. Основанный в 1185 г. монастырь Сан-Лоренцо д'Аммиана брал под свое покровительство приходские церкви острова, покинутые духовенством — церковь Сан-Анджело (1195), Сан-Марко и Кристины (1200) и Сан-Филиппо и Джакомо (1210). Таким образом Аммиана превратилась в своего рода архипелаг женских монастырей. То же явление наблюдалось и в Торчелло, где четыре приходские церкви были преобразованы в монашеские общины, существовавшие под сенью главной общины. В этом проявлялась характерная для Венеции особенность — невероятными усилиями поддерживать заселение и размещение культовых сооружений на территориях, находившихся с начала XIII в. на грани разрушения.
Но времена менялись, и постепенно религиозная жизнь сосредоточилась в городах. На протяжении первой трети XIII в. в городе стали появляться первые братья из новых религиозных орденов — францисканцы, отмеченные в завещании дожа Пьетро Зиани от сентября 1228 г. (Франциск был канонизирован в июле). Пятью годами позже богач Джакомо Микеле предоставил им остров в епархии Торчелло для возведения там церкви, названной именем св. Франциска Пустынника, рядом с которой он построил дом, чтобы уединяться на время поста. Еще более ярким примером размещения культовых сооружений в городе было пожертвование Джованни Бадоэром земельных угодий, расположенных в обители Сан-Тома (сестьере де Сан-Поло), где возникла церковь Санта-Мария-Глориоза Деи-Фрари и монастырский комплекс. Марко Зиани, сын Пьетро, в 1253 г. предоставил шести послушникам виноградник и церковь, названную именем св. Франческо делла Винья, а также передал им в пожизненное пользование необходимые в быту вещи… Менее чем за четверть века орден перешел от завещанной Франциском бедности к присвоению в вечное пользование имущества и получению ренты. Проповедники ордена доминиканцев по возвращении в Венецию были взяты под протекцию дожа Джакомо Тьеполо, который в июне 1234 г. (канонизация Доминика состоялась в июле 1234 г.) пожаловал им земельные угодья, расположенные в районе церквей Санта-Мария Формоза и Санта-Марина, где началось сооружение комплекса Сан-Джованни-э-Паоло (Сан-Саниполо). Вмешательство государства и аристократов в дела религии привело к проявлению новых религиозных движений, стремившихся избегать контроля, «политико-институциональная реальность, в которой пребывала Венеция, делала невозможным проявление любых форм религиозного гнета». Герцогская власть систематически поощряла распространение нищенствующих орденов. В конце века было дано разрешение на сооружение церкви кармелитам, построившим церкви Санта-Мария дель-Кармело или 1-й Кармини.
В XIII в. снова вошло в милость движение отшельников, особенно на Лидо Пеллестрина, где обосновался орден отшельников (Св. Марии из Назарета). Под покровительством святого Августина объединялись различные группы отшельников в Венеции (Санта-Анна-э-Катарина) и на Лидо (Сант-Андреа дель-Лидо). Два основных ордена, францисканский и доминиканский, получали поддержку властей за свою посредническую деятельность. В середине 1280-х г., когда Венеция запретила эти ордена, в Рим направились два проповедника и два горняка, желавшие узнать у руководства церкви, что им делать в дальнейшем. Пять или шесть дожей, сменившихся в период с 1229 г. до конца века, выбирали себе место захоронения в одной из двух церквей нищенствующего ордена (Сан-Саниполо стала венецианским пантеоном), но такая набожность высших лиц государства вовсе не означала их подчиненности церковным властям, вмешательства со стороны которых они не выносили. Венецианские власти упорно сопротивлялись попыткам папы учредить в Венеции инквизицию для борьбы с еретиками. Эту миссию возложили вначале на доминиканцев, а затем на францисканцев.
Священники и епископы
Венецианские епископы служили на местах опорой высшему церковному органу — патриархату Градо. Епархия Оливоло, называемая с 1091 г. де Кастелло, территориально совпадала с Риальто (венецианским городом), другие располагались на различных землях Террафермы (Читтанова). Больше всего епархий находилось на разрозненных островах — Каорле, Иезоло, Торчелло и Маламокко, а затем переместились в Кьодджу. Епископ Кастелло страдал от конкуренции, которую составляли ему два церковных иерарха более высокого ранга. Один из них был «главой» дворцовой часовни (Сан-Марко являлась часовней дожа), назначенный дожем и получивший одобрение советов, являлся главой, куратором церкви и капеллы Св. Марка, где находились мощи этого святого. Этому иерарху была дарована привилегия — назначать патриарха и епископов Лагуны. В XIII в. лица этого сана получили права епископов, и их епархия стала «настоящим церковным центром Лагуны» (Кракко), а церковь была полностью освобождена от епископа де Кастелло. Вторым таким сановником являлся патриарх Градо, заседавший во дворце Св. Сильвестра и имевший в подчинении пять приходских церквей, неподвластных епископу. С XI по XIII в. в патриаршей резиденции находились представители знатных семей, обладавших монополией на самые высокие государственные посты. Люди одной фамилии могли одновременно занимать высокие должности: один сын герцога Пьетро Орсеоло, Орсо был патриархом, другой, Пьетро, — епископом Торчелло, а дочь служила аббатисой обители Св. Захарии. Контарини уступили место Фальеро, Микеле и Полани, являвшимся представителями герцогской династии. Объединившись, они укрепили свою власть и увеличили влияние на общество. На мозаике собора Св. Марка дож изображен в окружении епископов и аббатов, игравших важную роль его советников, но не имевших возможности выдвинуться на первый план, как это было в Европе на обломках империи Каролингов. Такое подчинение светской власти негативно воспринималось патриархом Градо, который был нужен дожу для противостояния патриарху (находившемуся на территории империи). Впрочем, патриарху Градо приходилось создавать видимость лояльности, избегая прямых столкновений с Римом. Он был вынужден отказаться от двойного титула, пожалованного ему папой — патриарха Градо и Аквилеи. В этой трехглавой церкви место епископа Кастелло было не самым выгодным, кафедральная церковь находилась на окраине города, а сооружение Арсенала и дальнейшее его разрастание лишь усиливало изолированность этой церкви. В 1451 г. папа положил конец этой двусмысленной ситуации, упразднив резиденции Градо и Кастелло и учредив Венецианский патриархат. Венеция оказалась единственным городом Европы, имевшим такую высокую честь — другие резиденции патриархов располагались в Александрии, Антиохии, Константинополе и в сакральных центрах восточных церквей. Другой особенностью Венеции являлось то, что ее многочисленные приходские церкви носили имена ветхозаветных пророков — Иеремии, Иова, Моисея, Самуила, Симеона. Влияние капитулов, которые обычно ассистировали епископам, уменьшалось. Епископы часто назначались из числа приходских священников, и это вовсе не было предосудительным. В Сан-Пьетро ди Кастелло, кафедральной церкви XII–XIII вв., семь из пятнадцати епископов в прошлом были приходскими священниками (plebanï), и среди них трое Микеле и двое Кверини. Первые являлись приходскими священниками Сан-Поло, вторые — приходскими священниками Сан-Мартино. Значительную роль играли светские покровители и семейные связи. Во второй половине XIII в. произошли перемены — на должности епископов стали назначаться представители нищенствующих орденов, в особенности доминиканцы. В Венеции епископы играли важную роль в жизни города, в подтверждение чего можно привести пример Бартоломео Кверини.
Приходская церковь в Средние века была типа plebs (по-итальянски pieve) и имела часовню для крещения и кладбище. Такая церковь осуществляла опеку над часовнями, которые не могли проводить обряд крещения; plebs также являлась церковью-покровительницей. Управлял ей приходской священник (plebanus), поручавший руководство часовней викарию. Часовни постепенно стали преобразовываться в церкви-покровительницы. Единственная церковь в Венеции, которая могла законно претендовать на титул ecclesia-matrix (лат. «церковь-мать»), был собор де Кастелло, Св. Петра, где два раза в год, в святую субботу и в канун Троицына дня, собиралось все духовенство. На этот статус претендовали и другие церкви, в особенности церковь Св. Сильвестра, резиденция патриарха Градо, имевшая духовную власть над четырьмя приходскими церквями (Сан-Маттео, Сан-Джакомо де Луприо, Сан-Канчано и Сан-Мартино ди-Джемини), что иногда служило причиной конфликтов, например конфликта по поводу земли. До 1184 г. церковь Св. Сильвестра изъяла у епископа ¾ десятин земли, оставив ему лишь четверть. Она присвоила также ¾ десятин зависимых церквей. Между церквами разгорались конфликты и в связи с расширением территории Венеции, когда изменились границы островов, на которых располагались приходские церкви. Наиболее серьезной была ссора между церковью Св. Марии Формозы и Сан-Северо по вопросам сложных границ, а также отношений последней с монастырем Сан-Лоренцо. Помимо этого шли тяжбы между обителями Сан-Поло и Сан-Агостиньи, между Сан-Бартоломео и Сан-Сальватор, резиденцией каноников, предлагавших в XII в. воспитывать молодых священников и читавших проповеди, занимаясь «заботой о душах» (от animamm), создавая тем самым конкуренцию основному духовенству, для кого этот вид деятельности был исконным призванием. Обитель Сан-Сальвадор опиралась на патриархию и на папскую резиденцию, даровавшую ей в 1169 г. привилегии епископата.
В XI и XII вв. приходские священники назначались «после выборов с участием служителей и одобрения жителей» либо по запросу последних. Светские власти играли важную роль в церковных вопросах, наибольшее влияние имели основатели и их наследники. Так, Фальеро единолично назначали викария церкви Сан-Бенедетто и лишь в 1013 г. уступили свое исключительное право Троице де Брондоло. Но участие прихожан было также источником конфликтов, как в случае с обителью Сан-Северо, когда это вызвало неодобрительное отношение аббатисы Сан-Лоренцо. В 1217 г. епископ лишил светских лиц права управлять делами церкви, оставив за ними лишь долг послушания. Освобождение церкви от светской власти было в духе времени, имело целью примирение, но оно же означало двойной разрыв связей — между основателями церквей и созданными ими церквами, отношений между прихожанами и приходскими священниками.
С середины XII в. для сглаживания внутренних конфликтов существовали упомянутые в документах 1105 г. братства, образовывавшие две конгрегации — Св. Михаила Архангела и Св. Луки. Пьетро Энчио проявил свою щедрость postmortem (лат. «после смерти») по отношению к пяти конгрегациям (двум вышеприведенным, а также Св. Марии Матери Божией, Св. Марии Формозы и Св. Маркуолы). С середины XII в. к ним прибавились конгрегации Сан-Поло, Сан-Канчиано и Сан-Сальваторе. В общей сложности образовалось девять конгрегаций, каждая из которых носила имя покровительствовавшей ей церкви. Существование девяти духовных конгрегаций отражало сложность структуры церковной власти: три церкви находились под властью патриарха, одна (Сент-Анджело) была тесно связана с монастырем Сан-Бенедетто, подчинявшимся монастырю де Брондоло и принявшего его имя. Церковь Святой Троицы и Св. Михаила Архангела и каноническая церковь Сан-Сальватор подчинялись непосредственно папе. Во главе конгрегаций стоял прево, обычно избиравшийся из числа викариев и получивший в XIII в. титул архимандрита (archiprêtre). В 1181 г. служители этих церквей добились от епископа, чтобы он четко обозначил критерии распределения доходов с десятин. От верующих, желавших искупить грехи, церквам дозволялось получать подношения либо в деньгах, либо в форме недвижимого имущества и служить мессы за упокой души (денежный взнос в 25 ливров давал возможность постоянно служить мессы). Успехи этих конгрегаций в служении и их упоминание в завещаниях наряду с монахами дополнялись тем, что поминовение усопших не было преимущественным правом монахов. Молебны за вознаграждение также входили в полномочия приходских церквей, находившихся в социально-экономических структурах города. Список ежегодных месс, включая молитвы за здравие и за упокой, свидетельствовал об общественном влиянии различных конгрегаций.
В середине XVI в. девять конгрегаций образовали коллегию из 27 членов (из 9 архимандритов и 2 синдиков на одну конгрегацию), среди которых избирались трое представителей, уполномоченных разрешать противоречия. Епископ выносил решающий вердикт. В середине века епископа замещали двое архимандритов, один из которых являлся канцлером дожа Фоскари, что свидетельствовало о присутствии представителей светской власти в церковной иерархии. В то время большое значение уделялось оказанию моральной и материальной помощи бедным, престарелым, больным, страждущим от душевных мук и впавшим в нищету. Но эта помощь оказывалась лишь представителям духовенства, проживавшим в Венеции, а не прибывшим со стороны. И, наконец, благодаря богослужениям братство играло активную роль в обществе. Оно собирало верующих раз в месяц или раз в неделю на заупокойную мессу, на поминовение усопших собратьев, на погребение, приглашало участвовать в процессиях и в других общественных церемониях. Все приглашенные на церемонии держались достойно и были хорошо одеты, а отсутствовавшие подвергались штрафам. Братство Св. Павла ревностно держалось за свои привилегии и не делило их ни с другими братствами, ни с капелланами собора Сан-Марко, которых не приглашали ни на погребения, ни на различные чествования, отмечаемые прихожанами. Присутствовать при исполнении этих обрядов могли все те, кому это было необходимо. При участии в гражданских процессиях все девять конгрегаций, включая все белое духовенство Венеции (возможно, 500 священников в 1480–1500 гг.), следовали к собору Сан-Марко.
Набожность и милосердие
Для того чтобы определить, насколько набожны были люди Средневековья, историку необходимо обратиться к завещаниям. Завещание составлялось в Венеции особой категорией священников-нотариусов, которые могли также выполнять роль «духовных отцов» (patrinus), присутствовавших, когда умирающие выражали свою волю. Эти две категории священников четко разделяли свои полномочия. Духовные отцы часто были приходскими священниками, и завещатели не забывали о них, оставляя деньги на ремонт — стен, кровли, колокольни либо на покупку новой одежды, книг или нужных в богослужении чаш. Деньги часто шли на проведение месс, количество которых измерялось тысячами: 3000 и даже 4000 месс не было чрезмерным для богатого венецианца, заботящегося о своем существовании по ту сторону бытия и отдававшего деньги «честным и набожным священникам». Денежные суммы делились между добрым десятком религиозных служителей — от приходских священников, монахов из соседних монастырей и каноников до отшельников, снискавших репутацию святых и появлявшихся в городах из отдаленных мест. Верующие уточняли дни, когда после их кончины будут служиться мессы за упокой их душ, иногда заказывали ежедневные богослужения в честь Святого Духа, Святой Марии и Св. Михаила Архангела. Один из завещателей выделил в пользу «славных дам города Риальто» 50 ливров для того, чтобы они каждый день служили мессы в своей приходской церкви.
Все подношения со стороны верующих были выражением их религиозных чувств. Когда подношения поступали в женские монастыри, где находились девушки из знатного сословия и где была хорошо развита семейная солидарность, то религиозное чувство проявлялось в оказании благодеяний ближним. Некоторые монастыри были бедны, и верующие поддерживали их подношениями, иногда дарили даже острова Лагуны. Подношения шли как в старые (бенедиктинские) монастыри, так и в обители новых религиозных орденов, которые иногда финансировали Крестовые походы, возмещая издержки на дорогу отрядам, прибывавшим для оказания помощи воинам, сражавшимся за Святую землю. Чувство милосердия побуждало завещателей оказывать помощь неимущим, калекам, приютам, больницам и богадельням. Другой одариваемой категорией были сироты, вынужденные в одиночку противостоять жизненным трудностям и нуждавшиеся в приданом для вступления в брак или для поселения в монастыре. Показная щедрость часто скрывала эгоизм и желание подчинить супругу своей воле: вдова должна была вести целомудренный образ жизни, находясь лишь в обществе своих служанок; после ее смерти имущество переходило к другой вдове из Риальто — аристократке, сироте, целомудренной и бездетной, ведущей одинокий и праведный образ жизни. Госпожа Бадоэр оставила священнику украшения и потир, которые использовались при богослужениях в ее дворце. Андреа Зено передала своим сыновьям реликвию, чтобы «оградить их от отцовского проклятия».
Для простого народа, ремесленников и лавочников, чье экономическое благосостояние значительно улучшилось на протяжении XIII в., личное завещание не имело большого значения. Среди цеховых организаций, а также братств (scuola, от греч. «схоле») довольствовались коллективными актами милосердия, в решающие моменты жизни или во славу святых покровителей. Члены корпораций помогали друг другу, поддерживали соседей в трудную минуту, соблюдали благочестие, что предусматривало набожность и проявление милосердия. Сеть этих ассоциаций была очень плотной. В 1211 г. завещанное имущество некоего Джакомо делла Скала могло увеличиться за счет ссуды под залог, составлявшей пять сольдо с каждой из восьми scuole, членом которых он являлся. В 1260 г. произошло событие, совершившее переворот в религиозной практике братств — появление флагеллантов (battuti). Они появились в 1260–1261 гг. в Санта-Мария делла-Карита, Сан-Джованни Евангелиста, Санта-Мария делла-Мизерикордиа и Сан-Марко, в принявших их «четырех великих братствах» (quatre scuole grandi). Эти четыре братства различались между собой цветом свечей, использовавшихся на процессиях, и начертанными на хоругвях символами. Одно из этих братств было связано с нищенствующими орденами (Мизерикордиа), все они встречались в приходских церквах (Сан-Джованни ди Риальто, Сан-Леонардо, Сан-Апполинарио, Санта-Кроче де-Луприо) и организовывали публичные процессии с реликвиями своего покровителя. Эти scuole выходили за пределы прихода, орденов и даже города, представляя собой международное движение. Его участники собирались толпами, коллективно и индивидуально приветствуя друг друга. Братства могли благословлять индульгенции, выданные церковными властями — епископами де Кастелло и Зара и всеобщим предводителем младших братьев scuola Марии делла-Мизерикордиа и Св. Франциска (его полный титул). Другим коллективным деянием scole являлся знаменитый пир на Страстное воскресенье в братстве Санта-Мария делла-Карита, на который приглашали бедняков. Братство Санта-Мария делла-Мизерикордиа организовывало «пир любви» (prandium caritatis) для бедняков из domus Misericordia, богоугодного заведения, которому она всегда уделяла внимание.
Среди приверженцев scole di battuti имелись братья, которые не позволяли себя бичевать в ходе процессий. «Мудрые и набожные» люди рекомендовали ограничивать число ударов, наносимых участникам процессии, если они были аристократами, церковнослужителями или женщинами. Несмотря на эти послабления, число желавших вступить в братство не уменьшалось. У входа в храм Санта-Мария делла-Мизерикордиа, принявшего в 1294 г. 350 братьев, висел список очередников сверх утвержденного количества (numerus clausus) на 320 человек. Эти параллельно существовавшие братства воспроизводили модель гражданского общества, в котором большую роль играла аристократия, как это было и в небольшом братстве Св. Апостолов, состоявшем из двенадцати учеников и одного наставника (по образу Христа и апостолов), где поддерживалась строгая дисциплина (практиковалось наказание бичом). Члены этого братства набирались главным образом из числа монахов братства Санта-Мария делла-Карита.
Милосердие считалось добродетелью и в государственном масштабе, государство придавало большое значение поддержанию благосостояния граждан и согласия между ними. Частная и государственная сферы в Венеции не имели четкого разграничения. Государство активно вмешивалось в порядок составления завещаний, являвшихся личными распоряжениями, в которых проявлялись искренность и милосердие. Закон обязывал нотариусов побуждать завещателей передавать часть наследства в пользу благотворительных заведений. В 1431 г. в их число Большой совет включил больницу Св. Марии из Назарета для пострадавших от чумы, а в 1436 г. — приют для сирот де-ла-Пьета. Конечно, дружеские уговоры нотариуса не всегда имели успех, завещатель мог ответить отказом. Совершались такие общественные акты благотворительности, как предоставление кредитов Коммуне и помилование на Новый год и на Пасху заключенных, которые не могли расплатиться с долгами, потому что были слишком бедны. Щедрость Коммуны обращалась и на бедную знать и на молодых патрициев, для которых Сенат выделил в 1413 г. по четыре должности арбалетчиков на каждом торговом судне, отплывавшем из Венеции. Эти воины, находившиеся на судне, получали жалованье и доходы от перевозки грузов. В конце концов был издан закон о профессиональном обучении аристократов, в котором говорилось, что им следует заниматься переговорами о перевозке грузов с целью их обучения торговому делу. В 1445 г. 400 молодых аристократов поступили на эти должности, позволившие наиболее ловким из них извлекать для себя значительную выгоду. Злоупотребления и коррупция не могли затмить благотворительную деятельность государства. Так, в декабре 1471 г. во время нескончаемой турецкой войны, для прибывших из Римской империи беженцев соляная компания построила крытый лагерь — Кампо Сан-Антонио, где они могли спасаться от холода, а компания, ведавшая пшеницей, распределяла среди них хлеб. В 1474 г. Сенат распорядился преобразовать это убежище в постоянный приют для бедных — богадельню Господа Иисуса Христа. Английский историк Брайан Пуллан усматривал в данной акции первые шаги венецианского государства на пути к социальной ответственности.
Проявление милосердия со стороны светских властей и сострадания со стороны частных лиц были ориентированы на бедняков, стариков, калек и больных. «Система больниц отвечала более удовлетворению социальных нужд, чем санитарных», т. е. лечению больных (Лучано Бонуцци). Больница вначале представляла собой приют, созданный частным лицом для того, чтобы дать убежище вдовам, странникам, бывшим морякам, сиротам, кающимся девам. Эта функция больниц еще более усиливалась, основателем богоугодного заведения выступало братство, предназначавшее его для своих членов.
Движение по организации таких заведений никогда не ослабевало и особенно усилилось после 1348 г. в связи с частыми эпидемиями: с 969 г. до конца XIII в. было создано 16 богоугодных заведений, в XIV в. — 24, в XV в. — 28, в 1500 г. — 68. Эти цифры впечатляют! Динамика отражает перемены, происходившие в сознании благодетелей. В XII в. внимание уделялось странникам, проходившим через Венецию по пути к Святым местам; в XIII в. были созданы пять, затем еще шесть больниц, носивших имена Сан-Марко, Сан-Джованни Евангелиста, Св. Троицы и Санта-Мария Крочифери либо называвшихся domus Dei или domus Misericordiae («дом Бога» или «дом Милосердия»), которые принимали бедных и калек; был сооружен лепрозорий Сан-Лазаро. В XIV в. церковь стала проявлять милосердие ради избавления страждущих от физических мучений и нищеты, оставляя многочисленные завещания прокураторам. Паломничество на Восток вышло из моды, и среди 52 больниц, построенных в XIV–XV вв., восемь предназначались для бедных, четыре — для больных, четырнадцать — для женщин и четыре — для моряков. Приток в город бедных крестьян приводил к опасности распространения чумы, и их необходимо было изолировать с целью профилактики. Тогда приют Сан-Лоренцо стал вместо прокаженных принимать тех, кто мог быть переносчиком чумы.