64 Лицо Горгоны видеть берегись,
Когда из Ада хочешь возвратиться…»
Так, голову мне наклонивши вниз,
67 Сказал поэт. Боялся положиться
Он на меня, и собственной рукой
Закрыл мои глаза… Кто умудрится
70 Постичь умом — ужасный смысл какой
Таится в этих строчках?.. Гул жестокий
Стоял над мутной, мертвою рекой
73 И повергал невольно в страх глубокий.
Два берега дрожать он заставлял.
Так ураган среди пустынь Востока
76 Под знойным небом часто налетал
На темный лес, все на пути ломая,
И мял цветы и с корнем вырывал
79 Могучий дуб, столб пыли поднимая,
И гнал зверей и мирных пастухов…
Затем поэт, глядеть мне разрешая,
82 Сказал: «Смотри на пену тех валов,
Где гуще водяные испаренья,
Принявшие вид мутных облаков».
85 Как бегают у берега в смятенье
Лягушки, увидавшие ужа,
И, роясь в тине, ищут в ней спасенья,
88 Так легионы призраков, дрожа
От ужаса, вдруг бросились толпами
Бежать, худые члены обнажа,
91 От призрака. Он тихими стопами
Чрез Стикс, как через сушу, проходил;
Он воздух отвевал перед глазами
94 Своей рукой: так зноен воздух был,
И тем движеньем словно утомлялся.
Когда на нем я взгляд остановил,
97 Не знаю почему, я догадался,
Что это ангел Божий шел вперед.
Учителя я тотчас попытался
100 О том спросить таинственно, но тот
Мне подал знак, чтоб молча я склонился…
И ангел шел чрез пену мутных вод;
103 Чело его сияло; он стремился
Ко входу в град. Коснулся он ворот
Своим жезлом, и тихо отворился
106 Пред нами недоступный прежде вход;
И на пороге ставши в это время,
Воскликнул он: «Погибший, жалкий род!
109 Проклятое, низвергнутое племя!
Вы Небесам противитесь опять!
Иль высшей власти тягостное бремя
112 Крамолами вы думаете смять?
К чему вели все ваши возмущенья?
Они могли лишь только умножать,
115 Усиливать в Аду для вас мученья.
Припомните: ваш Цербер — адский зверь
След роковой неравного боренья
118 На шее носит даже и теперь!..»
И, не сказавши более ни слова,
Покинул он открытую им дверь
121 И по волнам назад пустился снова.
Казалось, озабочен сильно был
Он думами значения иного
124 И о судьбе двух странников забыл.
А мы, им успокоены, вступили
В обитель ту, куда он путь открыл,
127 Где духи тьмы уже нам не грозили.
Желая знать про участь тех теней,
Которых в эту крепость заключили,
130 Окрестность осмотрел я, и на ней
Печальные поля глазам открылись,
Поля жестокой муки и скорбей.
133 Как ряд холмов близ Арля[48], где катились
Спокойней волны Роны, или в том
Местечке возле Полы[49], где явились
136 Струи Кварнаро резким рубежом
Италии, так точно здесь холмами
Могилы поднимаются кругом;
139 Но вид их был ужаснее. Пред нами
Между гробниц везде огонь пылал,
И каждый гроб, охваченный огнями,
142 С приподнятою крышкою стоял,
Откуда вылетали вопли муки,
И голос осужденных вылетал.
145 Тех голосов мучительные звуки
Я слушал и учителя спросил:
«Чьи тени, поднимающие руки,
148 Томятся здесь средь огненных могил?»
«Еретики оттенков всевозможных,
Отступники, — мой спутник говорил, —
151 Лежат в гробницах этих придорожных,
Где пламя беспрестанно может жечь
Безумцев, лжеучителей безбожных.
154 Всем им пришлось под эти склепы лечь,
Где вечно хлещет огненная лава».
Путеводитель мой окончил речь
157 И меж могил повел меня направо.
Песня десятая
Перед Данте и Вергилием встает ряд могил, в которых находятся последователи Эпикура. Путники говорят с призраками Фаринаты дельи Уберти и Кавальканте де Кавальканти. Первый предсказывает Данте изгнание из Флоренции.
1 Мы шли тропой, которая вилась
Среди могил близ каменной ограды,
И спутника спросил я в этот час:
4 «О, ты, мудрец, ведущий сквозь преграды
Меня из круга в круг, дай мне ответ:
Могу ли я, учитель, бросить взгляды
7 Внутрь тех гробниц, где крышек вовсе нет?
Могу ль узнать, что в них теперь таится?»
«Гробницы те, — ответствовал поэт, —
10 Должны своими крышками закрыться,
Когда сюда их души прилетят,
Чтоб в образе земном опять явиться:
13 Тела погибших душ теперь лежат
В Иосафатовой долине… Вправо —
Эпикурейцев кладбище. Их взгляд
16 На жизнь тебе известен. Величаво
Ученье их провозглашалось вслух,
Что для людей бессмертие — забава,
19 Что с телом умирает вместе дух.
Здесь все твои вопросы разрешатся
И даже те, мой благородный друг,
22 Которые невольно, может статься,
Ты высказать мне прямо не желал».
«Наставник мой, — ответил я, — скрываться
25 Я потому порой предпочитал,
Что сам меня учил ты воздержанью».
«Тосканский гражданин! Ты в град попал,
28 Где пламя предается пожиранью,
Остановись! Я по твоим речам
Признал, их подчиняясь обаянью,
31 Что ты вполне принадлежишь к сынам
Отчизны благородной и прекрасной,
Но для которой вреден был я сам!..
34 Для родины я был звездой несчастной!»
Тот голос из гробницы раздался
Внезапно вдруг. Страх чувствуя ужасный,
37 К учителю назад я подался.
«Не бойся, что с тобою? — начал речь он. —
Из гроба Фарината[50] поднялся,
40 И виден нам от пояса до плеч он».
И повстречал я Фаринаты взгляд.
Хоть жар огня в гробу был бесконечен,
43 Но, словно презирая целый Ад,
Он гордо из гробницы поднимался.
Других гробов минуя целый ряд,
46 С Вергилием к нему я приближался:
«В речах будь краток», — спутник мне шепнул.
Когда я с Фаринатом поравнялся,
49 С надменностью он на меня взглянул
И, помолчав, спросил меня: «Кто были
Твои отцы?» И я не обманул
52 И ничего не скрыл, как предки жили.
Тогда, подняв глаза, он молвил мне:
«Они меня и род мой не любили
55 И враждовали с нами на войне,
За что ссылал их дважды я в изгнанье».
«Да, дважды по чужой они стране
58 Скитались, — отвечал на эту брань я, —
Но дважды возвращались и назад
На родину, чего при всем желанье
61 Не мог исполнить род твой, говорят,
И не сумел на родину вернуться».
В лицо мое пахнул вдруг новый смрад;
64 Другая тень, — не мог не содрогнуться
При этом я, — подняв свое чело,
Явилась сзади гроба, разогнуться
67 Не в состоянье; видным быть могло
Одно лицо той новой, бледной тени:
Казалось мне, что муками свело
70 Поверженного призрака колени.
Глазами вкруг себя он поводил,
И я услышал жалобное пенье.
73 С рыданием тот грешник возопил:
«О, если в Ад путь длинный и ужасный
Тебе твой гений светлый озарил,
76 Зачем же не с тобой мой сын прекрасный?»
«Я собственною властию не мог
Проникнуть в Ад, но этот путь опасный
79 Указывал мне тот, к кому был строг
Твой Гвидо[51], так его ценивший мало…»
Так я сказал: в короткий этот срок
82