Русские доспехи славились на всех территориях – от половецких степей до Кавказских гор. Так, французские рыцарские романы XII–XIII веков неоднократно упоминают русские кольчуги, причем с неизменно превосходной оценкой их качества. В погребениях половцев часто обнаруживаются великолепные шлемы русского производства. Более того, многими деталями боевого снаряжения Европа обязана именно Руси, например, шпорами со «звездочкой».
Устраивали русские храбры и свои турниры. Судя по летописям, один из древнерусских князей, Ростислав Михайлович, даже организовал такое развлечение в 1249 году под стенами Ярославля, чтобы запугать жителей осажденного им города. Князю, правда, на турнире не повезло: он был сбит с коня и получил травму. А вот что пишет Николай Карамзин:
В 1390 году знатный юноша, именем Осей, сын великокняжеского пестуна, был смертельно уязвлен оружием в Коломне на игрушке, как сказано в летописи: сие известие служит доказательством, что предки наши, подобно другим европейцам, имели рыцарские игры, столь благоприятные для мужества и славолюбия юных витязей[257].
Самый знаменитый рыцарский поединок в отечественной истории состоялся между Пересветом и Челубеем перед Куликовской битвой. Был в отечественной истории и свой крестовый поход – так называют поход русских князей против половцев в 1111 году, организованный Владимиром Мономахом.
Как жили храбры
При князе Святославе, как мы уже упоминали, условия жизни у дружины были строгие, а вот уже при Владимире все стало совсем по-другому.
В записи под 996 годом «Повесть временных лет» сообщает:
Когда же, бывало, подопьются, то начнут роптать на князя, говоря: «Горе головам нашим: дал он нам есть деревянными ложками, а не серебряными». Услышав это, Владимир повелел исковать серебряные ложки, сказав так: «Серебром и золотом не найду себе дружины, а с дружиною добуду серебро и золото, как дед мой и отец с дружиною доискались золота и серебра». Ибо Владимир любил дружину и с нею совещался об устройстве страны, и о войне, и о законах страны…[258]
Дружина находилась на полном обеспечении князя, а кроме того, получала часть военной добычи. Уже в наше время археологи подтвердили, что вождь действительно щедро вознаграждал профессиональных воинов, которые ему служили: захоронения с конем и тяжелым оружием всегда очень богатые.
Правда, судя по тем же погребениям, воины делились на несколько групп, которые в социальном плане резко отличались друг от друга[259]. Вся верхушка и военные вожди купались в роскоши: вместе с ними хоронили боевого коня в богатом снаряжении, рабыню, дорогое и разнообразное оружие, драгоценные заморские вещи. А вот основная масса воинов – рядовые дружинники – была куда как бедной. В таком захоронении, как правило, находят лишь оружие, и то не статусный дорогой клинок, а боевой топорик, копье, колчан со стрелами.
Помимо профессиональных воинов, в бой шли и ополченцы, причем в одной рубахе и плаще – против острых мечей, копей, топоров… Вне всякого сомнения, им было страшно, но в те времена к смерти относились иначе: она считалась частью жизни. Наверняка русские храбры, как и древние скандинавы, гибель в бою с оружием в руках почитали за честь.
Дружинные обряды
Славяне верили, что будущее уже существует и его можно узнать, а узнав, изменить. Так что перед боем князь или воевода обязательно отправлялись ночью в поле проведать будущее – этот обычай надолго сохранился в русской культуре. Более того, в войсках славян, похоже, была штатная должность волхва-воеводы: он упоминается в войске князя Владимира и Святополка.
В «Сказании о Мамаевом побоище» воевода Дмитрий Боброк-Волынский вместе с князем Дмитрием Донским перед битвой выехал гадать об исходе битвы. Он «приник к земле правым ухом», а потом сказал:
Одна примета тебе на пользу, другая же – к скорби. Услышал я землю, рыдающую двояко: одна сторона, точно какая-то женщина, громко рыдает о детях своих на чужом языке, другая же сторона, будто какая-то дева, вдруг вскрикнула громко печальным голосом, точно в свирель какую, так что горестно слышать очень. Я ведь до этого много теми приметами битв проверил, оттого теперь и рассчитываю на милость Божию – молитвою святых страстотерпцев Бориса и Глеба, родичей ваших, и прочих чудотворцев, русских хранителей, я жду поражения поганых татар. А твоего христолюбивого войска много падет, но, однако, твой верх, твоя слава будет[260].
Преподобный Сергий благословляет великого князя Дмитрия Донского на выступление против рати Мамая, картина А. Новоскольцева, 1881.
© МУК «Музей истории города Бронницы»
Особые отношения связывали воина с его мечом: в язычестве считалось, что у оружия есть своя, отдельная личность, некое подобие сознание и воли. Княжеские мечи вообще воспринимались как волшебные. Кстати, некоторые из них дошли и до нас – например, меч Всеволода и Довмонтов меч, хотя наиболее известен меч князя Бориса.
Возможно, реально существовали и мечи-кладенцы. По одной из гипотез, «кладенцом» называли клинок, добытый из-под мертвой головы или из древней могилы. Другая гипотеза уводит корни этого слова к термину «укладный» – стальной, а третья – к латинскому gladius, «меч». Один же из самых ярких волшебных клинков в письменных источниках – Агриков меч, которым муромский князь Петр сразил змея.
Однако, чтобы подготовиться к бою, русскому воину недостаточно было заточить клинок. Если верить древнейшему памятнику славянского права – «Закону судного людем», – к тому, кто идет на бой, предъявлялись в первую очередь высокие духовные требования:
Исходящимъ къ супостатымъ на брань, подабаеть им хранитися от всякого слова неприязьненаго и от жен, к Богу единому мысль имети и молитву и обеты къ святым[261].
Этот источник хоть и был составлен в Болгарии еще в X веке, на протяжении столетий служил воинским правилом для славянских бойцов. И, судя по нему, к храбрам относились не совсем как к людям – скорее действительно как к полубогам, воинам небесным.
В этом, как полагают некоторые исследователи, и кроется фундаментальное отличие рыцаря от богатыря. Первый ищет чести и славы, пытается овладеть царством земным, второй призван защищать Царство Небесное, пожертвовать собой ради него – как в знаменитом библейском выражении: «…душу положить за други своя»[262]. Отсюда покаяние, молитва, отказ от земных удобств.
Кроме того, разница между рыцарством и богатырством заметна в отношении к женщине. У рыцаря есть Прекрасная Дама – земная, реальная женщина, к которой мужчина испытывает романтический интерес и чьей благосклонности старается добиться. Богатырь же славит землю-матушку, Родину-мать; для него женщина – это в первую очередь Богородица, Царица Небесная, чей «дом» – святую Русь – мужчина призван оборонять[263].
Самые знаменитые храбры
Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович сегодня кажутся персонажами сказок, но возможно, что эти храбры жили на самом деле. Например, герой Добрыня Рязанич Злат Пояс упоминается не только в былинах, но и в летописях:
В лето 725 [1217]. Бысть бои князю Юрью Всеволодичю съ княземъ Констянтином с Ростовскым на реце на Где, и поможе Богъ князю Костянтиноу Всеволодичю, брату старьишюму, и правда его же пришла. А были с ним два храбра: Добрыня Золотыи Поясъ да Александро Поповичь съ своим слугою с Торопом[264].
Не стоит удивляться, что Попович здесь Александр. В старину Алеша было производным как раз от этого имени.
Реального Илью Муромца историки тоже нашли: его связывают с воином, чьи мощи хранятся в Киево-Печерской лавре. Правда, этот герой жил на 100 лет раньше Добрыни и Александра Поповича.
Знаменитые храбры не только сражались в битвах, но и выполняли важнейшие поручения князей: вершили суд, собирали налоги, были высокопоставленными дипломатами. Заполучить в свою дружину настоящего храбра мечтал любой князь, однако сделать карьеру в дружине было не так-то просто. Тот же Добрыня сперва отработал три года конюхом, потом придверником, потом три года ключником, и только через десять лет ему дали своего коня. Иными словами, вначале он занимал самые низшие должности, прислуживал старшим дружинникам.
Алеша Попович, иллюстрация к книге «Русские былинные богатыри», 1895.
Российская государственная библиотека
Младшая дружина – ее членов называли отроками – была и правда чем-то вроде прислуги: стольниками, чашниками, постельниками. Тот, кому сильно повезло, мог попасть в гриди – это отроки, жившие при княжеском дворе (произошло от скандинавского Hirdmänner – «воин, живущий при дворе конунга»). Вполне возможно, что именно гриди сражались в битвах, то есть несли ту самую военную службу. Гриди ждали приказаний князя в особых комнатах – гридницах, и там же проходили княжеские пиры.
Лишь немногие попадали в элиту войска – старшую дружину, ну а чтобы стать храбром, требовалось совершить подвиг, а также иметь какие-нибудь необычайные способности. Согласно легендам, Добрыня, обладатель всевозможных воинских талантов, говорил на 12 языках и знал язык птичий[265]. А о воинских умениях храбров сообщает Никоновская летопись: «…преставился Рагдай Удалой, яко наезжаше сей на триста воинъ»[266], то есть бившийся с тремястами противниками.