Под Семин день хоронят блоху с мухой. Соберется народ к вечеру, как вздуют огни, поймают муху и блоху, возьмут огурец, выдолбают его корытом и посадят их туда, связавши их так, чтобы они не расползлись. Затем положат кого-нибудь из девушек на носилки, дадут ей или кому-нибудь из носильщиков в руки этот огурец… ‹…› …носилки несут девки и бабы. Девку на носилках накрывают пеленой (вероятно, белой). Баба одна нарядится попом, наденет рогожу заместо ризы, на голову повяжет из палок рожки, чтобы не была похожа на настоящего попа, в руки возьмет осмёток, навяжет его на веревку, или же какой-нибудь горшок со смолой, и зажгут его. Поп кричит что знает, например: аллилуйя и еще что-нибудь, и все кадит. Проводят муху с блохой всей деревней на кладбище. Бабы в это время кто воет, кто плачет, иные звонят в косы заместо колоколов и продолжают шествие с трезвоном. На кладбище девка с носилок сама сойдет, а огурец с мухой и блохой закинут куда-нибудь. На возвратном же пути поют разные песни, какие только вздумаются[611].
Рождество Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии (8 сентября / 21 сентября) на Руси называли не только Госпожой Второй, но также Пасюковым или Аспосовым днем, Вторыми осенинами.
Рано утром женщины выходили на берег реки или озера – встречать Матушку Осенину со специально выпеченным для нее овсяным хлебом. Старшая из женщин держала хлеб, пока остальные исполняли обрядовые песни, а затем его разламывали на куски по числу участниц обряда и давали домашнему скоту[612].
К Богородице обращались за помощью при родах, болезнях. Для замужних женщин Рождество Божьей Матери было «обетным» днем: женщины приносили Богородице благодарности за помощь. Один из таких благодарственных обрядов, сохранившихся до недавнего времени, впервые упоминается в 1739 году.
Троецыплятница проводилась в Вятской земле. Главным блюдом на празднике была сваренная курица-троецыплятница, то есть та, которая в течение трех лет выводила цыплят. Участвовали в обряде исключительно женщины: вдовы, одномужние жены, повивальные бабки. Если на застолье оказывался мужчина (хозяин дома), ему завязывали глаза и надевали на него платок по-бабьи. Окна в доме плотно завешивали, двери запирали и трапезничали в полном молчании, не используя ножей и вилок[613].
В праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня (14 сентября / 27 сентября) православные христиане отмечают два важных события. Согласно Священному Преданию, в 326 году в Иерусалиме, недалеко от горы Голгофы, где был распят Спаситель, обнаружили крест, а в VII веке его вернули из Персии, где он находился в плену, в Иерусалим. На Руси праздник называли просто – Сдвиженье. Считалось, что с этого дня змеи прячутся на зиму.
Со Сдвиженья начинались осенние девичьи вечеринки – капустники (капустки, капустницы, капустенские вечера) – и продолжались две недели. Девушки в нарядных одеждах ходили из дома в дом с песнями, рубили капусту. С капустниками было связано поверье: если девушка семь раз прочитает заговор, то он исполнится:
Крепко мое слово, как железо! Воздвигни, батюшка Воздвиженьев день, в сердце добра молодца (имярек) любовь ко мне, девице красной (имярек), чтобы этой любви не было конца-веку, чтобы она в огне не горела, в воде не тонула, чтобы ее зима студеная не знобила! Крепко мое слово, как железо![614]
Зимние праздники: обмирание
1 октября по старому стилю (14 октября по новому) праздновали Покров Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии. Русские крестьяне считали, что Покров землю снегом либо листом укроет. Накануне в селах молодые женщины сжигали в овинах старые соломенные постели – от недоброго глаза, а старые женщины сжигали лапти – чтобы прибавить себе ходу на зиму[615].
В Вологодской губернии крестьянские девушки, собравшись вместе, к Покрову теребили, пряли и ткали холстину, стараясь закончить работу за один день. Это называли «обыденкой». В сам Покров готовую холстину относили в церковь перед обедней, там ее вешали к иконе Покрова и молились о замужестве:
Матушка Богородица! Покрой меня поскорея, пошли женишка поумнея! Покрой ты, батюшко-Покров Христов, мою победную голову жемчужным кокошником, золотым назатыльником![616]
В Рязанской губернии девушки начинали готовиться к Покрову за несколько дней: по домам собирали пшено, говядину, муку, яйца, петуха или курицу и сносили в заранее подготовленную избу. В первый день Покрова девушки одевались в праздничную одежду, распускали волосы, а головы покрывали черными мужскими шляпами. Взявшись за руки, они шли посредине села и пели старинные протяжные песни. Встречая кого-нибудь из старших, девушки все вместе снимали шляпы и кланялись. Прогулявшись несколько раз по селу из конца в конец, девушки отправлялись в посиделочный дом, куда к ним приходили на веселье и ребята[617]. Хотя появление молодцов на девичьих собраниях, скорее всего, вольности нового времени.
День памяти Кузьмы и Дамиана бессребреников и чудотворцев и их матери-христианки Феодотии праздновали 1 ноября по старому стилю (14 ноября по новому стилю). На самом деле церковь выделяет три пары святых бессребреников с похожими именами, но в восприятии русского человека они все слились в Кузьму и Демьяна. Более того, как мы отмечали выше, на значительной части Руси была известна святая Кузьмадемьяна, к которой обращались за помощью женщины и девушки.
Ямская тройка на зимней дороге, картина Н. Сверчкова, ок. 1860–1870.
Частная коллекция / Wikimedia Commons
В Курской губернии крестьяне забивали на Кузьму-Демьяна трех кур и съедали их утром, в обед и вечером – чтобы птица водилась в хозяйстве. Праздничная трапеза сопровождалась специальной молитвой: «Кузьма-Демьян-сребреница! Зароди, Господи, чтобы писклятки водились»[618]. Во время еды нельзя было ломать кости, чтобы цыплята не рождались уродливыми[619]. Куриные яйца заговаривали: «Матушка Кузьма-Демьян, зароди цыпляток к осени; курочку да петушка тебе зарежем!»[620]
Всюду отмечали и девичий праздник Кузьминки. В этот день заневестившаяся девушка принимала на себя роль хозяйки дома: готовила еду для своей семьи и угощала всех. Главным блюдом на столе была куриная лапша. Вечером, а иногда и в течение трех дней, девушки устраивали «кузьминскую вечеринку», собирая для нее еду со всей деревни[621]. В Рязанской области девушки совершали «кузьминские обходы» группами по три человека: одна рядилась женихом, вторая – невестой, а третья носила мешок для подаяний. Подойдя к очередной избе, девушки, испросив разрешения у хозяев, начинали петь и плясать, аккомпанируя себе на гребне. За это им давали пшено – на помирную (общую) кашу[622].
В Пензенской губернии и в некоторых других регионах проводили обряд «свадьбы и похорон Кузьмы-Демьяна». Девушки набивали соломой чучело из мужской рубахи и штанов, приделывали к нему голову, одевали и обували его, а потом усаживали посреди избы и «женили Кузьку» на одной из них. После этого чучело укладывали на носилки, уносили в лес, за пределы деревни или села, раздевали и разрывали на части. На соломе, оставшейся от чучела, девушки плясали и сжигали ее[623].
Рождество Христово (25 декабря / 7 января) открывало двухнедельные зимние Святки. О Сочельнике и коляде мы рассказывали в этой же главе чуть раньше, а уже на следующий день, 26 декабря (8 января по новому стилю), наступали Бабьи каши – так в народе называли день Собора Пресвятой Богородицы.
В этот день в церквях шла служба иконе «Помощница в родах» за благополучное разрешение Богородицы от бремени[624]. После этого недавно родившие матери отправлялись с детьми к повитухе. Повитуха ставила на стол кашу, а присутствующие клали в горшок деньги – подарок за помощь в прошедших родах и за помощь, которая может понадобиться в будущем. После этого все трапезничали (что и называлось «бабьими кашами»), благодарили повитуху за ее работу и принимали от нее пожелания здоровья и напутствия для детей: «Расти отцу на украшение, матери на утешение, а всему миру на честь-хвалу, на прославление»[625].
Судя по всему, Бабьи каши и были теми самыми знаменитыми трапезами Роду и рожаницам – рожаничными трапезами, против которых яро выступала православная церковь. В одном церковном документе конца XVI века сохранилась подробность рожаничной трапезы: «Аще кто крестить вторую трапезу, Роду и рожаницам, тропарем святые Богородица и тои (и то) есть и пиет, да боудеть проклят»[626]. Женщин спрашивали на исповеди: «Или каши варила во хве ржстве»[627] – и понятно, что не простая каша имелась в виду, а обрядовая, на «собрание рожаниц».
Культ рожаниц, несомненно, играл важную роль в жизни русского народа. В Московской синодальной рукописи XIV века рожаница упоминается как первый идол: «Первый идол рожанице. О них великий пророк Исаия велегласно вопиет: о горе ставящим трапезоу рожаницам»