Екатерина Александровна МишаненковаСредневековье в латах
Леониду Маневичу,
научившему меня держать меч
Вступление
Когда я начинала работать над этой книгой, передо мной, как это часто бывает, встала дилемма. С одной стороны, разумеется, от книги с таким названием все ждут, чтобы в ней рассказывалось о рыцарстве. С другой – что нового можно рассказать в небольшой научно-популярной книге о такой хорошо изученной теме после Кина, Пастуро, Клифана или нашего соотечественника А.В. Куркина, подробно разобравшего бургундское рыцарство – самое блестящее в позднесредневековой Европе? Да и не стремлюсь я соперничать с признанными авторитетами по военной истории, моя специализация – быт, нравы, социальная жизнь общества.
Но ведь и рыцари не только сражались. А еще те, кто сражались, не всегда были рыцарями. Средневековье было временем господства маскулинности, причем воинственной – оружие как бы облагораживало любого, кто взял его в руки и сделал войну своей профессией. Конные воины постепенно превратились в рыцарей и стали господствующим классом, но даже если говорить о крестьянах, то бывший йомен, став лучником в королевской армии, тоже приобщался к воинскому благородству, становился в некоторой степени членом воинской касты, сословия «тех, кто сражается», и на бывших односельчан мог смотреть свысока.
Впрочем, это все касалось не только мужчин. Случаи кросспола – когда в рядах воинов обнаруживались переодетые женщины – говорили вовсе не о тяге этих женщин к пролитию крови. Единственным способом обрести права, стать полноценным человеком в те времена было – стать мужчиной. Можно вспомнить и об отшельницах, тоже отказавшихся от своей женской сущности, чтобы обрести полноценность и приблизиться к Богу. Это, кстати, характерно не только для Средневековья и не изжито до сих пор – в XIX веке суфражистки, стремясь показать свою полноценность и независимость, носили штаны и курили сигары, в XX веке феминистки стали сами таскать тяжести и оскорбляться, если перед ними открывали дверь, а в XXI веке началось настоящее поветрие говорить о себе в мужском роде. Словно по-прежнему где-то в глубине души сидит подспудная уверенность, что женщина – неполноценное существо, ухудшенная копия мужчины.
В результате книга представляет собой некоторый компромисс, как это нередко бывает с научно-популярными книгами, охватывающими довольно широкую тему. Первая глава, самая большая, посвящена конкретно рыцарству. Но не столько тому, как оно воевало, а скорее рыцарству как культурному феномену, как стержню западноевропейского Средневековья. Как оно появилось, как развивалось, почему угасло. Как жили рыцари, как и почему они себя вели, какие у них были обычаи, традиции и законы. В чем был смысл турниров, какова была их эволюция и разновидности. И, в конце концов, каким был идеал рыцаря. И так далее – все, что вы не знали о рыцарях, но давно хотели спросить, и даже то, о чем спросить не приходило в голову.
Вторая глава рассказывает о Средневековье как об эпохе насилия, причем насилия, ставшего частью культуры и общественной жизни. Каждый мужчина в любой момент готов был стать воином, любой горожанин носил на поясе нож, и даже монах был воином Христовым. Смерть, в том числе и насильственная, не была для средневекового человека чем-то необычным, она всегда шла рядом. Впрочем, со своей любовью к бытовым деталям я в этой главе больше внимания уделяю даже не социальной стороне, а материальной – ранениям, убийствам, хирургии и вообще тому, как люди умудрялись выживать в обществе, где у каждого оружие и где каждый был готов его применить, причем в любой момент.
Ну и, наконец, третья глава посвящена таким мало освещаемым в российской научно-популярной литературе темам, как маскулинность, гендерные проблемы и гомосоциальность в средневековом обществе. Это идея братства, красной нитью проходящая через средневековую культуру и тянущаяся от монашества к рыцарству, а потом и к городскому населению. Дружба между рыцарями и то, кем была для этого тандема женщина – третьей лишней, «яблоком раздора» или связующим звеном. Попытки создать «третий пол» и его жизнеспособность в маскулинном средневековом обществе. Ну и, конечно, мужские развлечения – куда же без них.
В любом случае надеюсь, что многие читатели, даже те, кто уже немало знает о средневековых воинах, рыцарях и мужчинах в целом, найдут в этой книге полезную и интересную для себя информацию, а на некоторые привычные темы посмотрят с новой, непривычной точки зрения.
А значит – снова добро пожаловать в жестокое, прекрасное и такое многогранное Средневековье!
Глава 1Рыцарство
Феодальное общество
Для начала несколько слов об устройстве средневекового общества. Еще в эпоху Каролингов[1] в Европе родилось и стало активно развиваться такое явление, как феодализм – новая система взаимоотношений, прав и обязанностей, довольно быстро распространившаяся по всей Европе, включая и Британские острова.
В период становления феодализма была придумана хорошо известная система трех сословий: те, кто молятся, те, кто сражаются, и те, кто работают. Просто и четко, чтобы каждый мог понимать свое место и осознавать свой вклад в общественное благо. Одни молятся за всех, другие защищают, а третьи работают, чтобы прокормить первые два сословия, и таким образом расплачиваются за защиту от врагов и помощь перед лицом Бога.
Очень удобная система, особенно, конечно, для молящихся и сражающихся. Даже спустя много сотен лет она производит впечатление простой и удобной для понимания структуры средневекового общества. Но в реальности дело обстояло совсем по-другому. Средневековое общество было слишком сложным, чтобы его можно было вот так разделить всего лишь на три четкие группы.
Более или менее что-то понятно с сословием тех, кто молится. Оно было абсолютно неоднородно, но все-таки состояло из людей, давших определенные обеты, особенно после того, как из Рима окончательно продавили целибат для белого духовенства[2]. При этом оно не только делилось на белое и черное духовенство (эти группы жили по разным правилам, подчинялись разным людям), но и сильно различалось по уровню доходов, положению и образу жизни. Были богатые и бедные монастыри, мелкие священники и владетельные епископы, нищенствующие монахи и клирики на высоких светских должностях. Монастыри вели активную хозяйственную деятельность, епископы могли командовать армиями, и все они наравне со светскими феодалами владели землей и крепостными.
Еще менее однородным было и сословие сражающихся, которое формально включало в себя все дворянство – от мелких помещиков до короля. Система отношений и подчинения в разных странах варьировалась, но изначально она выросла из раннефеодального распределения земель. Король давал земли крупным феодалам (баронам, графам, герцогам), за что те обязаны были ему служить и выставлять на войны определенное количество людей. Эти феодалы в свою очередь выделяли поместья рыцарям и прочему мелкому дворянству, которое тоже расплачивалось личной службой и выставлением некоего количества воинов в зависимости от размеров владений.
Формально должно было быть так: король требует армию, феодалы сообщают об этом помещикам, те собирают людей, сколько кому положено, из них феодалы формируют отряды и приводят к королю – вот и получается армия. Фактически именно в таком виде эта система работала только в Англии, где после нормандского завоевания верховным владельцем всей земли был король. В континентальных же странах многие крупные феодалы были независимы от королей, а распределение земель за службу или ренту работало лишь в общих чертах.
Трудно назвать однородным сословие, где на одном конце король, а на другом – тысячи бедных дворянских сыновей, у которых ничего нет, кроме, образно говоря, коня и меча. Но на этом сложности не заканчиваются. Как в эту систему вписать, например, уже упоминавшихся епископов или монастыри, владеющие землей и, соответственно, обязанные нести те же вассальные повинности, что и светские лица?
Да и самое обширное сословие тех, кто работает, со стороны выглядящее относительно единообразным, на поверку оказывается, наоборот, самым неоднородным. Оно изначально учитывало только тех, кто работал на земле, то есть крестьян, которые в свою очередь делились на свободных и крепостных. Причем и те и другие могли быть как бедными, так и богатыми. А еще могли арендовать землю или владеть ею. Я уж не говорю о мелких различиях в статусе и положении, которые происходили из обстоятельств рождения (в браке или вне его), ремесла, родственников на важных должностях и т. д., включая даже разделение на местных и пришлых.
Чем дальше, тем крестьянство становилось все менее однородным: с развитием буржуазной системы отношений кто-то нищал и шел в батраки, а кто-то брал в аренду целые поместья, женился на дочерях рыцарей и практически сливался с сословием сражающихся, в то же время продолжая платить налоги как сословие работающих.
Существовали и люди, которых никак нельзя было отнести ни к одному из сословий, – это и слуги, которые могли быть полностью зависимы от господина, но в то же время иметь огромную власть и доходы; и постепенно набирающая силу городская верхушка; и всевозможные представители бродячих профессий, и т. д. Так что феодальное общество было намного сложнее, чем выглядело на первый взгляд, а с течением веков еще более усложнялось.
Вассалитет
Одной из важных особенностей феодализма было то, что, помимо государственного устройства в целом, сословных прав и обязанностей, устанавливалась добровольная связь со взаимными обязательствами между персонами разного ранга (причем связь всегда лично между ними двумя, без посредников). Целью этой связи было гарантировать старшему по рангу (сеньору) помощь в любых обстоятельствах и прежде всего на войне, а младшему (вассалу) – защиту и предоставление стабильных средств к существованию, в основном за счет передачи ему в пользование каких-то земель.