Вот и средневековые любители философствовать и анализировать были не особо едины в вопросах касательно красоты и сексуальности. Одни из них яростно дискутировали друг с другом, а другие жили с разницей в тысячи километров или сотни лет, поэтому даже не пересекались. Не говоря уж о том, что красота не универсальна, ее восприятие зависит от культурного кода, от воспитания, взглядов, общепринятых норм.
Но все же Средневековье не зря выделяется в отдельный период человеческой цивилизации. Большинство ведущих философов того времени (причем, что особенно интересно, независимо от их религиозной принадлежности – христиане, мусульмане и иудеи) соглашались с тем, что красота – это внутреннее потенциальное качество всех существующих созданий, пропорциональное степени их действительного совершенства. Красота считалась результатом состояния гармонии с природой. Она могла проявляться и, соответственно, восприниматься как в материальных сущностях, так и в духовных субстанциях, а человеческие тела во многом считались выражением внутреннего «Я».
Таким образом, рыцарь, как воплощение благородной мужественности, защитник веры и прочая, и прочая, был практически обязан быть красивым или хотя бы стремиться к этому. Стараться соответствовать сложившемуся стереотипу красоты, и не так важно, если Бог обделил внешностью, ведь главное было не совершенство черт, а совершенство общего облика. То есть «правильный» облик, максимально дистанцирующий рыцаря от простолюдина. Хорошая, дорогая, элегантная одежда, соответствующая статусу, модная стрижка и прическа (это, конечно, не парики XVII–XVIII веков, но все же когда в моде были длинные волосы, рыцари не стеснялись завивать концы), украшения, которые в те времена мужчины носили не менее охотно, чем женщины. Все должно было быть чистое, яркое – в Средние века яркие цвета были показателями высокого статуса; блестящее, начищенное – современные украшения с чернением а-ля Средневековье в реальном Средневековье привели бы всех в ужас. Рыцарь всем своим обликом обязан был демонстрировать свою принадлежность к высшему сословию, а его внешность должна была как бы отражать его внутреннюю красоту и душевную чистоту.
Внешняя красота
Итак, рыцарь должен был быть красивым или хотя бы стремиться к этому. Теперь оставим в стороне высокие идеалы и моральную сторону и посмотрим, что в Средние века подразумевалось под красотой. Как я уже писала, каноны менялись, и это становится особенно понятно, если посмотреть на портреты разных эпох. Миниатюры нам вряд ли помогут: все, что оттуда можно почерпнуть касательно внешности, так это очень стройные фигуры и длинные ноги. Женщины на средневековых миниатюрах вообще редко бывают крупнее 42 размера, по крайней мере, когда изображаются леди, а не простолюдинки. Но и мужчины не менее стройны и изящны, что иногда вызывает у современного человека некоторый диссонанс, особенно когда читаешь подпись и понимаешь, что так средневековый художник изобразил Геракла. Художественная литература Средних веков в этом смысле более информативна: там, по крайней мере, встречаются хоть краткие, но достаточно четкие описания, причем повторяющиеся из романа в роман, то есть можно говорить о неком стереотипном красавце.
Правда, тут надо понимать, что как потенциальное качество человеческого существа внешняя красота имела различную символическую ценность в зависимости от того, кто ею обладал – мужчина или женщина. Ценность женщины часто была напрямую связана с ее красотой, тогда как у мужчин на первое место ставились не физические, а нравственные характеристики. Так, например, когда Вильгельм Апулийский[33] писал хвалу южноитальянскому городу Салерно, он описывал красоту местных жен и честность мужей. Это характерно для любой средневековой литературы, от стихов до сухих хроник, – женщина всегда в первую очередь была прекрасна, а уже потом добродетельна, благородна и добра (а иногда даже умна), тогда как мужчина был в первую очередь благородным, храбрым и честным, а уже потом статным и красивым. Поэтому если женщин авторы средневековых романов описывают подробно, со множеством эпитетов, то мужской внешности обычно уделяют всего несколько слов или в лучшем случае пару предложений. Правда, есть одна категория средневековых произведений, где женщинам уделяется куда меньше внимания, чем мужчинам, – это скандинавские саги. Но их нет смысла рассматривать, поскольку они мало связаны с последующей средневековой литературой и тем более со складыванием образа идеального рыцаря.
Общеевропейский куртуазный идеал женской красоты сложился уже к XII веку и с небольшими вариациями просуществовал до самого заката Средневековья. Прекрасная дева или дама обязательно была белокожей, с легким румянцем, нежной мягкой кожей без каких-либо изъянов, высоким белым лбом, изогнутыми бровями, большими, широко расставленными сияющими глазами, прямым носом, свежими розовыми губами и ароматным дыханием. Также она должна была иметь изящную шею, маленькую круглую упругую грудь и стройную фигуру. Волосы в идеале должны были быть белокурыми, но на юге Европы среди описываемых в романах красавиц встречались и темноволосые. Все это дополнялось элегантной одеждой или, если по сюжету прекрасная дева была бедна, подчеркивалось, что она одета чуть ли не в ветошь, но все равно красива и держится с истинным благородством.
Но в некоторых текстах можно почерпнуть что-то и об идеальной внешности благородного рыцаря. И вот тут обошлось без сюрпризов вроде маленькой груди у женщин, которая так удивляет современных читателей. Рыцарь в средневековой литературе обычно строен, хорошо сложен и физически развит – в средневековых романах обязательно подчеркивалось, что герой «прекрасен телом», «прекрасен станом», «собою ладен, строен и могуч», «высок и крепок, в плечах широк»[34]. Иногда еще упоминается, что он высокого роста. О лице обычно говорится меньше, рыцарь не прекрасная дева, он может быть «величав лицом», «красив лицом», «лицом отменно пригож», даже «прекрасен лицом» и т. д. О цвете волос рыцарей говорится крайне редко, но, когда говорится, чаще всего они, как и их дамы, светловолосые.
Очень показательно, что в «Парцифале» (1200-е – 1210-е) Вольфрама фон Эшенбаха подробно описываются одеяние героя, его вооружение, манера держаться, а собственно внешности уделено, как обычно, довольно мало внимания:
…Прекрасен он. Судите сами:
Плащ оторочен соболями,
Копье остро, а меч тяжел.
Зеленый бархатный камзол
Поверх сорочки белоснежной…
Он в позе царственно-небрежной
Сидит, откинувшись в седле.
Таких красавцев на земле
Доселе не было, пожалуй.
Рубином рот пылает алый,
Златые вьются волоса…
Перевод стихотворный, поэтому не совсем точный, но суть отражена верно – как я уже писала ранее, в облике героя его роскошный наряд, сверкающее вооружение и горделивая осанка не менее важны для создания образа прекрасного, идеального рыцаря, чем само его красивое лицо и золотые волосы.
Кстати, красавцем мог быть не только герой, но и противник героя, если он выводился в качестве достойного врага. Описывая благородного эмира, автор «Песни о Роланде» сокрушается:
Он в бедрах узок, а в плечах широк,
В груди могуч, на диво весь сложен.
Взор у него и ясен, и остер.
Он волосом курчав и горд лицом,
Бел головой, как яблоня весной.
Известен он отвагой боевой.
Верь он в Христа, вот был бы славный вождь!
Отдельно стоит упомянуть еще одно довольно частое описание героя – «лицом чист». Такому понятию, как «чистота», придавалось большое значение. Слово достаточно многозначное, и под ним подразумевался в некотором роде целый список требований. Кроме моральной и душевной чистоты, о которых речь шла выше, была еще и чистота тела, причем не только в смысле отсутствия грязи. Чистое лицо – не просто умытое, но и без любых портящих его деталей, таких как оспины, пигментные пятна, краснота, прыщи, морщины. Поэтому неудивительно, что в Средние века существовало множество медицинско-косметических текстов (чаще всего арабского или античного происхождения, в переводе на латынь), объясняющих, как очистить лицо и тело от всевозможных несовершенств. То есть процветала, говоря современным языком, не только декоративная, но и терапевтическая косметология.
Красота на вкус и на запах
Еще одно очень важное уточнение, касающееся средневекового восприятия красоты. Единого канона, как я уже писала, не существовало, были некие общие понятия о красоте, но и те скорее теоретического, чем практического характера. Средневековье – слишком длинный период времени, а Европа слишком большая, чтобы всем, везде и всегда нравилась одна и та же внешность.
Но кроме общепринятого мнения, что красота неотделима от благородства, чистоты и молодости, были все же и более практические тонкости. Самое главное в средневековом понимании красоты то, что она должна была восхищать не только визуально. Истинная красота должна была радовать все органы чувств. Зрение, конечно, имело наибольшее значение, но все же для общего эстетического удовольствия требовалось усладить и слух, и обоняние…
То есть в настоящей красавице все должно было быть прекрасно – ее нежный голос радовал ухо, ее кожа была мягкой, как шелк, от нее исходил приятный аромат. И даже такое клише, как «сладкий поцелуй» (или всевозможные упоминания медовых губ), тоже являлось частью этого идеала красоты – она должна была быть прекрасна и на вкус тоже. Описанию мужских внешних достоинств в средневековой литературе отводится куда меньше текста, но нежность кожи и другие невизуальные достоинства все же временами упоминаются.