Напоследок замечу, что в XV веке турнир перестал быть прерогативой рыцарства, богатые горожане, всегда стремившиеся подражать нобилитету, активно проводили свои собственные турниры.
Первые из них упоминаются еще в XIII веке, а к Позднему Средневековью, как пишет Кен Мондсшейн, «школы фехтования процветали, рыцарские поединки и гражданские празднества обычно проводились на городских площадях Италии, а в нескольких немецких городах в муниципальном арсенале хранилось рыцарское снаряжение, которое можно было одолжить сыновьям бюргеров».
Итальянское рыцарство
Здесь, прежде чем закончить эту главу, надо сказать несколько слов об итальянском рыцарстве. Большая часть того, о чем я писала выше, да, впрочем, и то, что писали другие авторы в книгах о рыцарстве, касается в первую очередь Франции, Англии и исчезнувшей сейчас, но когда-то весьма значимой в международной политике Бургундии. В других странах Западной Европы рыцарство тоже существовало, но имело свои особенности.
Где-то отличия от англо-французской концепции были небольшими, а где-то принципиальными.
Кен Мондсшейн пишет, что в Италии рыцарство было более разнородным, чем у ее северных соседей, потому что там были очень тесно слиты родовая аристократия и аристократия денег – многими городами-государствами правили бывшие торговцы. «Это осложнялось вездесущностью успешных наемников, привилегированных бастардов, знати, изгнанной в результате междоусобных конфликтов, случайными великими походами императора и бюргерами, поставленными во главе коммун и наделенными земельными владениями, – пишет он. – Как указывает Уильям Каферро, в конце XIV века термин “сэр” в равной степени мог применяться к английскому наемнику Джону Хоквуду (ок. 1320–1394); Амброджо Висконти (1344–1373), незаконнорожденному сыну правителя Милана; и Франческо Карманьола (1380–1432), сыну пастуха. Политические события, такие как восстание Чомпи в 1378 году, также сопровождались активными посвящениями в рыцари…
Писатель четырнадцатого века Франко Сачетти (ок. 1335–ок. 1400) рассказывает комическую историю о кротком рыцаре, которого избрали в рыцари… и, чтобы он казался более впечатляющим, на его шлеме изобразили голову свирепого медведя. по пути в город, которым он был избран править, он встретил гигантского и воинственного немецкого рыцаря, у которого на груди был такой же герб с изображением медведя. Вместо того чтобы сражаться, итальянский рыцарь с выгодой продал ему свой герб, и они разошлись, оба считая, что выиграли от сделки…
Большая часть рыцарских подвигов в Италии протекала в традиционной форме: пышным зрелищам д’Эсте и Висконти вторил Лоренцо Медичи (1449–1492), а итальянские рыцари, такие как Галеаццо да Мантуя (ум. 1406), участвовали в ратных подвигах с не меньшим удовольствием, чем их северные коллеги. Но в то время как элите коммун нравилось воображать себя рыцарскими воинами, на поле боя правили наемники – как отпрыски благородных домов, так и люди более низкого происхождения».
Закат рыцарства
Выше я писала о том, что дворянство и рыцарство не синонимы, и что не каждый дворянин был рыцарем, и не каждый рыцарь происходил из дворянства, хотя, получив рыцарское звание, таковым становился. Но рыцарство как любая система или структура постоянно развивалось и видоизменялось, подстраиваясь под требования времени. В XIII веке оно в союзе с церковью достигло своего апогея, а дальше начались сложности.
«После 1300 года, – пишет Флори, – число рыцарей уменьшается, так как сам обряд посвящения вместе со следующим за ним пышным пиршеством требовали непомерно больших затрат. Вместе с тем бремя обязанностей, тягость военной службы, ложащаяся именно на рыцарство, на эту элитную часть войска, возрастает в обратно пропорциональной зависимости от того вознаграждения, которое рыцарь за свое участие в войне получает. В XI, XII, даже XIII веках существовал весьма значительный перепад в плате за военную службу между рыцарством и остальным воинством.
В XIII веке это различие начало постепенно сглаживаться, а в XIV процесс нивелирования зашел так далеко, что быть рыцарем стало просто невыгодно. И вот результат: по подсчетам П. Контамина, за два столетия (1300–1500) доля рыцарей в общей численности войска снизилась с одной трети до одной двадцатой.
Несмотря на всякого рода регламенты и на моральное давление со всех сторон, множество дворян (если не большинство), избравших по традиции своего сословия военную карьеру как жизненный путь, уклоняются от рыцарского звания, предпочитая оставаться в ранге оруженосцев. Для тех же, кто рыцарем все же становился, посвящение происходило не при вступлении на военную стезю, как бывало, а в середине военной карьеры или даже в конце ее, напоминая скорее чествование ветерана.
Как и прежде, посвящение нередко свершается на поле битвы, с тем, однако, отличием, что раньше рыцарями спешили сделаться до битвы, а теперь ими делают выдающихся по своей отваге и стойкости воинов уже после нее – очевидно, в качестве награды и примера для подражания остальным. Престиж рыцарского звания еще высок, но оно начинает принимать все более декоративный характер: им, рыцарским званием, короли награждают за оказанные им услуги далеко не только на военном поприще.
Около 1300 года появляются первые “грамоты облагораживания” (lettres d’anoblissement) за подписью короля – являвшиеся исключительной прерогативой королевской власти. Тот из разночинцев (“ротюрье”), кто получил такое “письмо”, становился “благородным” (дворянином), которого в рыцарское звание мог возвести уже любой рыцарь.
Итак, militia – рыцарство, в истоках своих лишь почетная военная профессия, удел воинской элиты, превращается со временем в титул, в почесть, воздаваемую далеко не только тем, кто этой профессией занимается, в высокую награду, которой отмечаются далеко не все дворяне, даже далеко не все из тех дворян, кто военной профессии посвятил всю жизнь. Первоначально это корпорация элитного воинства со своей этикой и со своими обрядами, но в дальнейшем, уже на пороге Нового времени, эта элитная корпорация делается, смыкая свои ряды, все более и более элитной, все более ограничивая доступ снизу и все более расширяясь вверх. Сами короли позволяют возводить себя в рыцарское достоинство, поднимаясь тем самым в собственных глазах. Члены высокой аристократии приглашаются в эту корпорацию, а дворянство средней руки о ней только мечтает. Для разночинцев вступление в нее – редчайшее исключение из общего правила, исключение, закрепляемое лишь актом королевской воли: сначала “облагораживание”, затем допуск в рыцарскую корпорацию.
К концу Средних веков рыцарство более не представляет собой почетную корпорацию отборных воинов-всадников, каким оно было в XII веке; оно даже не представляет собой и корпорацию военной элиты дворянства, каким оно было в XIII веке; оно в конечном счете перерождается в элитное братство дворянства, не обязательно состоящего на военной службе. Его культурные и идеологические аспекты перевешивают аспекты функциональные. Рыцарские ордены приходят на смену “обыкновенному” рыцарству, еще более подчеркивая первые аспекты за счет вторых.
Рыцарство становится учреждением, чтобы вскоре стать мифом».
Глава 2Культура насилия
«Бароны-разбойники»
Я сознательно перенесла эту тему – вооруженные преступления представителей привилегированного класса – в следующую главу. Да, рыцари не были белыми и пушистыми, они с детства учились держать в руках оружие и применяли его без каких-либо сомнений.
Но несмотря на то что именно рыцарство стало квинтэссенцией средневековой культуры насилия, именно оно же и установило для себя, а следовательно, и для других, множество ограничений. Именно культурных и идеологических – фактически само привилегированное сословие «тех, кто сражается», во главе со своими королями придумало для себя правила, которым надо следовать, чтобы быть достойными своего сословия.
Но, конечно, хватало и тех, кто в той или иной степени нарушал эти правила, особенно во время войн и смут, и даже самых настоящих преступников. Тема преступлений сословия «тех, кто сражается», – важная и обширная, но, к сожалению, недостаточно изученная. Однако даже та информация, которая уже собрана, показывает, что отношение к таким преступлениям было двоякое. Поскольку моя основная специализация именно Англия, то и примеры будут из ее истории. Так, есть данные, что дворянство гораздо реже каралось судьями за уголовные преступления – за XIII век, например, в Англии было вынесено около трех с половиной тысяч приговоров за убийство, но среди наказанных не было ни одного лорда или хотя бы рыцаря. Кого все-таки арестовывали – обычно отпускали за взятку или по дружбе, а кого не отпускали, тем помогали сбежать, ну а оставшихся присяжные предпочитали на всякий случай оправдать.
Известно также, что и бароны, и рыцари нередко нарушали закон, причем иногда очень масштабно – сколачивали целые банды, которые грабили на дорогах, брали заложников и требовали выкуп, нападали на горожан, крестьян, а иногда и на других баронов. Правда, сами они марали руки очень редко, и убийство, совершенное лично каким-нибудь вельможей, – это исключение. Зато сохранилось немало данных о том, как слуги и сквайры[42] какого-нибудь знатного господина нападали на людей, пытали их и вымогали у них деньги. И таких историй великое множество.
В XIV веке королю даже пришлось издать указ, запрещающий дворянству одевать в свои гербовые ливреи тех слуг и сквайров, которые наняты ими временно. Это было сделано для того, чтобы ограничить возможности таких банд и заставить господ отвечать за действия своих подданных, а не отговариваться тем, что эти люди на него уже не работают. Это, кстати, тоже задокументировано, что для грязных дел лорды и рыцари предпочитали привлекать наемников со стороны, чтобы не подставлять своих вассалов и слуг, а следовательно, и самих себя.