С другой стороны, в таких контрактах также был заложен потенциал получения большого вознаграждения. Молинье и Винтер планировали объединить свои военные доходы, разумно их инвестировать, а затем разделить поровну в будущем, когда оба закончат воевать. Идея заключалась в том, что братья по оружию будут заботиться о телах, собственности и общем благополучии друг друга, используя все имеющиеся в их распоряжении средства».
О том, как некто по имени Лимузен отомстил за насилие, совершенное над ним Луи Рэмбо
Жан Фруассар «Хроники Франции, Англии, Шотландии, Испании, Бретани, Гаскони и соседних стран»[66]
Эта страна в то время была до того опустошена и разграблена и повсюду была наводнена вольными ротами, что никто не отваживался рискнуть выехать из своего дома… Многие великие французские сеньоры находились в качестве заложников в Англии, а в это время их собственность и вассалы подвергались разграблению… Луи Рэмбо и Лимузен, которые были братьями по оружию, в конце концов поссорились, и я вам скажу почему. У Луи Рэмбо в Бриуде была любовницей очень красивая женщина, которую он страстно любил, и когда совершал какую-нибудь поездку из Бриуда в Анс, то вверял заботу о ней Лимузену. Лимузен был его братом по оружию, и он на него полностью полагался. Но тот так по-доброму заботился о прекрасной даме, что добился от нее полной благосклонности, и об этом узнал Луи Рэмбо. Из-за этого Луи Рэмбо разгневался на своего товарища и, чтобы как можно сильнее оскорбить его, он приказал своим слугам схватить его и протащить голым через весь город, а затем выпороть розгами. На углу каждой улицы перед ним гудели трубы и объявлялось об этом действии. В таком состоянии, с одним лишь куском ткани вместо одежды, он был выброшен из города и осужден как предатель. Так Луи Рэмбо оскорбил Лимузена, и тот был настолько этим обижен, что объявил, что будет мстить, как только этому представится возможность, которую он позже и нашел. Лимузен, за то время, что командовал в Бриуде, во время своих различных набегов в Анс и Велей всегда щадил земли сеньора де ла Вольта (de la Voulte), расположенные на Роне, так как тот был добр к нему в юности. Поэтому он решил отправиться к нему, просить его о милосердии и умолять, чтобы тот помог ему примириться с Францией, ибо впредь он намерен быть верным французом. <…> Он стал умолять его простить его за все прошлое и рассказал ему обо всем, что с ним случилось, и о том, как с ним обошелся Луи Рэмбо. Сеньор де ла Вольт сказал: «Лимузен, если ты сказал мне правду, и если я смогу увериться в том, что ты хочешь стать добрым французом, то я заключу с тобой мир». – «Ей-богу, монсеньор. Я больше никогда не нанесу никакого вреда Франции, поскольку впредь я буду ей служить». <…> Его расспросили о силе гарнизона и о положении в Бриуде, а также о Луи Рэмбо: в какое время он совершает поездки и куда он обычно направляется. «Я знаю на память все дороги, по которым он ездит. Ведь с ним или без него я слишком часто ездил по ним, и если вы соберете для похода воинский отряд, то я ручаюсь своей головой, что вы поймаете его в течение двух недель». Сеньоры согласились с его предложением, и были разосланы лазутчики, чтобы узнать, когда Луи Рэмбо уедет из Бриуда в Анс, что в Лионуа. Когда он уверился, что тот покинул Бриуд, то сказал сеньору де ла Вольту, что пора собирать людей, так как, раз Рэмбо находится в Ансе, то должен скоро вернуться, и что он проведет их к дефиле, через которое тот должен проехать…
Когда Луи Рэмбо закончил свои дела в Ансе, то выехал оттуда с 40 копьями, не ожидая никого встретить и ничего не подозревая о Лимузене, так как меньше всего о нем думал… Там есть проезд через лес, который не может обойти никто, кто едет этой дорогой, пока не доберется до Ноннея, и именно там была поставлена засада сеньора де ла Вольта, в которой насчитывалось около двух сотен копий. Ни о чем не подозревавшего Луи Рэмбо застали врасплох, и сеньор де ла Вольт и его люди, знавшие, что они должны делать, опустили копья и с криком «Ла Вольт!» немедленно напали на него и его спутников, которые ехали в совершенно расслабленном состоянии. После первого же удара большая их часть была сброшена с коней, а Луи Рэмбо был сброшен на землю оруженосцем из Оверни по имени Амблардон (Amblardon), который продолжал на него наседать и взял в плен. Остальные были либо убиты, либо взяты в плен…
Когда Лимузен увидел, что Луи Рэмбо схвачен, то показался ему и укоризненно сказал: «Луи, Луи! Тебе следовало бы иметь лучшую свиту. Ты помнишь то оскорбление и тот позор, которому ты подверг меня в Бриуде из-за своей любовницы? Я не мог подумать, что ты предпочтешь мне женщину, ведь если бы то же произошло со мной, то я бы не был бы так зол. Для двух братьев по оружию, какими мы тогда были, могла иногда служить и одна женщина». Сеньоры громко смеялись при этих словах, но Луи было не до смеха. В результате пленения Луи Рэмбо гарнизон Бриуда сдался сенешалю овернскому, поскольку после потери своего вожака и лучших его людей они не могли его больше удерживать. Гарнизоны Анса и других крепостей в Велее и Форе сделали то же самое и были счастливы, что смогли бежать, чтобы спасти свои жизни.
Луи Рэмбо был доставлен в Нонней и заключен в тюрьму. Известия об этом событии были посланы французскому королю, который, узнав об этом, сильно обрадовался, и, как я слышал, вскоре после этого был прислан приказ обезглавить его в Вийнёве, что около Авиньона. Так умер Луи Рэмбо. Пусть Господь примет его душу!
Заключая эти практичные контракты, «братья» не жалели клятв – они ручались не только своей честью, но и клялись на Евангелии и на реликвиях, приносили эти клятвы в церкви, в присутствии самых уважаемых свидетелей, скрепляли договор подписями и печатями. Так что братство по оружию, как пишет Брэдли, «было лояльным, честным и благородным… и было благословлено Богом и церковью».
В идеале, конечно.
Братские «разводы»
Заголовок получился двусмысленный, но этот случайный каламбур довольно точно отражает суть вопроса. Действительно, не только у королей и герцогов договор братания на практике вовсе не означал дружбу и братство до гроба. Среди рыцарей самого разного ранга, от молодежи до прославленных воинов и титулованных особ, случаи нарушения братской клятвы тоже случались. Бывало и так, что недавние «братья» предавали друг друга, обманывали, соблазняли жен и любовниц друг друга или просто при столкновении интересов превращались во врагов, как в уже упоминавшемся «Рассказе рыцаря» или приведенном отрывке из хроник Фруассара.
С другой стороны, нельзя сказать, что такие «кровавые разводы», как метко назвала их Элизабет Браун, были нормой. Современники, рассказывая об этом в хрониках, мемуарах и художественных произведениях, не скрывают своего осуждения. Нарушение братской клятвы можно сравнить с нарушением вассальной клятвы или хотя бы супружеской (особенно женщиной).
Если кому-то это покажется чем-то недостаточно серьезным, я напомню, что в Средние века мужеубийство, например, было не просто убийством, а входило в число так называемых «малых измен» и каралось с максимальной жестокостью – именно потому, что жена нарушала свою клятву верности, данную мужу. Так же наказывалась и измена своему сеньору. Ну а измена королю – это вообще было самое страшное преступление из возможных.
Чтобы осознать, как много в Средние века значила клятва, надо понимать особенности феодального общества. Тот же Брэдли не зря пишет, что его «структура и стабильность зависели от чести, клятв и верности». Как я уже упоминала в начале книги, особенность феодализма, зародившегося в эпоху Каролингов и довольно быстро распространившегося по всей Европе, включая и Британские острова, была именно в том, что, помимо государственного устройства в целом, сословных прав и обязанностей, в обществе устанавливалась добровольная связь со взаимными обязательствами между персонами разного ранга (причем связь всегда лично между ними двумя, без посредников). Целью этой связи было гарантировать старшему по рангу (сеньору) помощь в любых обстоятельствах, и прежде всего на войне, а младшему (вассалу) – защиту и предоставление стабильных средств к существованию, в основном за счет передачи ему в пользование каких-то земель.
Истоком таких вассальных отношений стало германское право – именно оттуда пошел обычай присяги и личной преданности молодых воинов/дворян их вождю/королю, переработанный в христианском духе. Сеньор для вассала в новой системе взаимоотношений становился первым после Бога, а нарушение верности было объявлено самым тяжким из преступлений.
Как это ни удивительно, но весь свод норм, которые регулировали формы и развитие феодальных отношений, а также права и обязанности сеньора и вассала, возник и утвердился благодаря обычаю. И, соответственно, феодальное право также создавалось в основном на основе обычаев. Подчеркиваю: обычаев, не законов! Государства со своими законами существовали сами по себе, а феодальное право – само по себе. Все эти вассальные обязанности и присяга, правила передачи и наследования феода были частью правил, по которым жил правящий класс, но в законах они практически не прописывались.
То есть вся система феодального мира держалась на личных клятвах, отношения «сеньор – вассал» пронизывали общество вертикальными связями и обеспечивали его стабильность. Под залог честного слова.
И брак долгое время тоже держался на том же честном слове – до XIII века в большинстве стран ни церковь, ни священник не являлись обязательными элементами при заключении брачного союза. Они скорее, как и в ситуации с братаниями, обеспечивали большую надежность соблюдения принесенных клятв, но основой были именно произнесенные вслух взаимные обеты брачующихся.
Братания так же, как и браки, укрепляли горизонтальные связи феодального общества. Вассальные клятвы связывали вышестоящих с нижестоящими, а «братство по оружию» – это был союз равных. Полезный для общества, всячески поощряемый власть имущими, продвигаемый куртуазной культурой. Но это был именно договор между двумя людьми – территория чести и обычая, но не закона. В принципе никто не мог серьезно покарать нарушителя братской клятвы, хотя в некоторых случаях вмешивалась церковь, выступавшая гарантом договора, или сеньор, если у него были возможность и желание найти формальный повод для наказания клятвопреступника. Но в целом «братья по оружию» рисковали при нарушении клятвы прежде всего своими бессмертными душами и репутацией в обществе.