В течение большей части столетия к футболу относился всего один закон – тот, который его запрещал. В 1314 году мэр Лондона запретил играть в футбол в окрестностях города. Эдуард III в 1331 году запретил его по всему королевству, а в 1363 году запретил снова. Почему? Да потому что игра слишком шумная. Она отвлекает от занятий по стрельбе из лука. Из-за нее повреждаются поля и другая ценная собственность, а многие люди получают серьезные травмы или даже погибают. Самый знаменитый случай произошел с Уильямом де Сполдингом. В 1321 году Уильям попросил у папы римского индульгенцию после того, как погиб его друг: тот так сильно врезался в него во время игры в футбол, что нож Уильяма пропорол ножны и вонзился в его друга».
Причины для запретов
Спорт был возможностью для молодых мужчин продемонстрировать свою силу, ловкость, быстроту, доказать свою мужественность. И по большей части не перед женщинами, а перед другими мужчинами – женщин не на все соревнования пускали даже в качестве зрительниц.
Хотя вот о состязаниях по борьбе осталось как раз немало свидетельств, что этот спорт пользовался большой популярностью именно у зрителей, относящихся к прекрасному полу. В том числе и изобразительных свидетельств – в Псалтыри королевы Марии (1310–1320-е) среди зрителей поединка нарисованы и женщины. Не оставались в стороне и моралисты, сокрушавшиеся о падении нравов и писавшие, что «распутные женщины» ходят смотреть на состязания по борьбе специально, чтобы поглядеть на молодых мужчин и привлечь их внимание. Впрочем, в то время проповедники вообще любили заявлять, что женщина, даже подошедшая посмотреть в окно, уже в опасности, ибо она там может заметить мужчину, обменяться с ним взглядами, знаками и потом совершить грехопадение. Это сейчас нам кажется вполне естественным, что молодые горожанки ходили смотреть на эти поединки как для того, чтобы с кем-то познакомиться с целью брака, так и просто чтобы посмотреть на состязания – развлечений-то было не так уж и много. А в Средние века любая женщина по определению считалась распутной и слабой перед соблазнами плоти, так что в любом самостоятельном шаге или попытке развлечься уже виделась опасность.
Периодически городские власти, как уже было сказано выше, запрещали некоторые виды спорта наряду с картами, костями и другими азартными играми. Причем провинившимся угрожали самым строгим наказанием, вплоть до смертной казни (но вряд ли хоть одного человека за такое нарушение на самом деле казнили).
Причин у этого было несколько, в том числе и та, что разнообразные спортивные соревнования отвлекали молодежь от лучных состязаний, которые, в отличие от всех остальных, не запрещали. Если все остальное было запрещено, то у спортивной молодежи просто не оставалось выбора, как еще проводить свободное время, – только с луком в руках, на благо государства. «Эдуард III запретил футбол в первую очередь для того, чтобы мужчины больше времени посвящали тренировкам с длинными луками, – рассказывает Мортимер. – С 1337 года стрельба из лука и вовсе стала практически единственным видом спорта, разрешенным простолюдинам. В тот год издали довольно экстремальную прокламацию: наказание за любую другую игру – смертная казнь. В 1363 году эту прокламацию переиздали, но в слегка смягченной форме: мужчинам запретили кольцеброс, ручной мяч, футбол, хоккей, охоту с гончими и петушиные бои под страхом тюремного заключения. Король снова подчеркнул, что одобряет только один вид спорта – стрельбу из лука… Мальчики начинают практиковаться с маленькими луками с семи лет, чтобы разработать нужные мышцы, и продолжают тренировки и во взрослом возрасте – отсюда и королевские прокламации 1337 и 1363 годов. Вскоре мужчины начали соревноваться в расщеплении палок, стоящих на земле в сотне ярдов, и рассказывать друг другу истории о народном герое Робине Гуде. А Англия получила самую мощную армию во всем христианском мире».
Но были и другие причины. Частично эти запреты были связаны с тем, что соревновательные виды спорта приводили к расцвету ставок на то, кто победит, то есть превращались в еще одну азартную игру. Данные об этом тоже сохранились в судебных протоколах, например, есть упоминание, как в 1445 году в Йоркшире двое мужчин играли в теннис, а еще несколько мужчин за ними наблюдали и делали ставки.
Другая причина в том, что молодые мужчины, разгоряченные соревнованием, не готовы были достойно проигрывать, и спортивные состязания вполне могли перерасти в драку. И эта драка вполне могла стать очень массовой. Средневековье – это время корпораций, гильдий, землячеств, профессиональных объединений, идентификации себя в качестве членов того или иногда клана и т. д. Времена были такие, что одиночки не выживали, гораздо лучше было быть членом того или иного сообщества. А клич «наших бьют» придумали очень давно.
Горожане и крестьяне дрались с солдатами и моряками, в университетских городах горожане дрались со студентами, то и дело вспыхивали конфликты между гильдиями или между слугами того или иного вельможи. И, конечно, как и сейчас, дрались просто с парнями «не нашего района». Особенно городские с деревенскими – прежде всего на каких-то общих праздниках, где, конечно, много пили.
Пьянство
Поход в паб или таверну, чтобы посидеть с друзьями за кружечкой эля, был еще одним традиционным мужским развлечением. Где же еще обсудить результаты теннисного или футбольного матча, поговорить о женщинах, да и просто отдохнуть от работы? И я пишу совершенно серьезно – не надо забывать, что плотность населения в городах всегда была очень высокой, и молодым мужчинам, по сути, просто негде больше было спокойно посидеть и пообщаться. Если хозяин мастерской мог позвать друзей и к себе, то его подмастерья или слуги вынуждены были идти в питейные заведения. Одни там просто сидели и общались, попивая эль, а другие напивались и лезли в драку.
Несмотря на то что в Средние века спиртные напитки пили все, начиная с детей и заканчивая стариками[76], чрезмерное потребление алкоголя осуждалось. Священники призывали к умеренности, светские власти ограничивали посещение питейных заведений, церковные иерархи составляли правила назначения епитимий за пьянство. Не постоянно, но подобные всплески антиалкогольных кампаний случались с завидной периодичностью.
Тем не менее осуждение пьянства в средневековой христианской Европе никогда не было очень уж жестким, очень долго оно носило скорее воспитательный характер. Еще Августин Блаженный рекомендовал увещевать людей, злоупотребляющих алкоголем, но делать это «не грубо и не жестко», потому что это недостаток, а не преступление. Кроме того, он считал очень важным разделять хроническое пьянство и случайное, когда человек разово выпил лишнего.
Частично такой мягкий подход связан с тем, что христианские богословы были плотью от плоти античных философов, воспитывались на их трудах и унаследовали от них благожелательное отношение к вину как к напитку, дарящему радость и обостряющему ум. Второй причиной можно назвать все ту же сакральную роль вина, заставляющую в принципе считать его благом. И, наконец, надо понимать, что в те времена при отсутствии современных крепких напитков, чтобы напиться до асоциального поведения, надо было сильно постараться. Так что настоящих опасных для общества алкоголиков тогда было в принципе немного.
Из взгляда на пьянство как на естественную человеческую слабость, грех, но довольно простительный, вытекало и отношение к нему представителей закона. Согласно средневековым комментаторам канонического права, пьянство могло быть смягчающим фактором в грехе прелюбодеяния и, предположительно, других грехах. из этого следовало, что доказательство совершения греха пьянства могло уменьшить наказание, налагаемое за совершенное в этом состоянии преступление. Учитывая, что в юрисдикцию церковных судов входили домашнее насилие, прелюбодеяние, оскорбления и диффамация, вполне понятно, что им часто приходилось слышать оправдания: мол, все это совершалось спьяну.
Конечно, это мнение канонистов, но оно отражало отношение к пьянству в обществе в целом. Причем не только в Англии – в Германии и Франции в уголовных судах тоже иногда указывалось состояние опьянения в качестве смягчающего обстоятельства. И своя логика в этом была: я уже писала, что при вынесении приговора учитывалось, был ли у обвиняемого злой умысел. А у пьяного какой умысел, одна глупость.
А. Линн Мартин приводит несколько случаев, когда воры оправдывались состоянием алкогольного опьянения. Они довольно показательны. Один парижанин в 1393 году напился с друзьями, украл две уздечки и решил продать их мастеру, который их сделал. Пьяный идиотизм налицо, и, видимо, это помогло ему смягчить приговор. А вот англичанину Сэмюэлю Уитлеру не повезло – когда его поймали с двумя свиньями и он попытался отговориться, что был пьян, судья ему не поверил и отправил в тюрьму. Еще один преступник, обвиненный во взломе – тяжком преступлении, караемом виселицей, – утверждал, что выпил три литра пива и забрался в первый попавшийся дом, чтобы отоспаться. А в 1426 году один пекарь, пойманный на краже, попросил помилования на основании того, что преступление было совершено в результате долгого пьянства в честь праздника Святого Варфоломея.
Тем не менее пьянство все же включалось в число грехов, и за него полагалось наказание. Было оно, как правило, легким – провести несколько дней без вина и/или мяса. Если же в грехе пьянства был повинен человек духовного звания, наказание ужесточалось – например, за одинаковую невоздержанность в потреблении алкоголя мирянину могли назначить поститься три дня, священнику – семь, монаху – две недели, дьякону – три, пресвитеру – четыре, а епископу – пять недель. В некоторых странах церковь устанавливала еще и отягчающие обстоятельства. Так, в Испании, если пьяницу вырвало, время его епитимьи удваивалось, а если вырвало гостией[77]