Была в средневековой Англии такая процедура, как Proof of age inquisition – официальное расследование (инициируемое представителями королевской власти) для подтверждения совершеннолетия какого-либо субъекта.
Причины понятны – от этого зависело, кто управляет наследством, сам субъект или его опекуны, и насколько он вообще имеет какие-то права и обязанности.
Совершеннолетие, кстати, для мужчин и женщин наступало в разное время. С XIII века у дворянства оно составляло 21 год для мужчины и 16 – для незамужней женщины.
Замужняя становилась совершеннолетней автоматически, если, конечно, уже достигла разрешенного брачного возраста 14 лет.
Пара примеров того, как подтверждался возраст субъекта:
1. Запись сделана в Бранкетре в субботу после дня св. Жиля, в 17-й год правления Эдуарда I (1289 год)
Томасу, сыну Болдуина Филлола, родственнику и наследнику Мэтью Маунтела, в начале прошлого Великого поста было 22 года.
Роберт Дайкет знает это, потому что у него есть сын, родившийся в праздник переноса мощей святого мученика Томаса Бекета, а упомянутый Томас (Филлол) родился в начале предшествующего Великого поста.
Уильям де Брэм знает об этом от сына соседа, который того же возраста. Роберт де Тайвинг тоже.
Уильям де Перле знает это по своему собственному сыну, который старше его на год и семь недель.
Ричард де Бурес родом из города, где он родился, и хорошо знает его возраст.
Томас де Топпингхо знает это по смерти своего отца, который умер два года спустя; а Джон де Топпингхо – по смерти своего отца, который умер за два года до рождения Томаса.
Гилберт Смит (Фабер) знает это по своему сыну, который на два года старше.
Роберт де Шальдефорд знает это, потому что двадцать четыре года назад он был сотником Уихэма и часто бывал в доме отца Томаса.
Другие знают это от верных людей, которые знают правду.
2. Алан, сын и наследник Роджера ла Зуша, также называемого ла Зух и ла Суш.
Предписание Питеру Хейму и Роберту де Радингтону с просьбой выяснить, является ли упомянутый Алан, находящийся под опекой короля, совершеннолетним, как он говорит, или нет, от 20 июня 17-го года правления Эдуарда I.
Расследование завершено в канун дня Святой Маргариты 17-го года правления Эдуарда I.
Упомянутому Алану, который родился в Северном Молтоне и был крещен в тамошней церкви, исполнился 21 год в день Святого Дениса 16-го года правления Эдуарда I.
Настоятель Лайлсхалла говорит, что упомянутый Алан родился в Девоне в праздник Святого Дениса, и в этот праздник ему исполнилось 22 года, он знает это, потому что четыре года назад он присматривал за усадьбой отца Алана в Эшеби и знал от его отца и матери, что ему было тогда 18 лет.
Приор Репиндона согласен и знает это, потому что его предшественник был назначен настоятелем в том же году [рождения Алана] и был приором в течение двенадцати лет, а сам он уже десять лет является приором.
Приор Свэйси согласен, поскольку он был приором в течение двадцати лет и видел его (Алана) до своего назначения, когда тому было 2 года.
Приор Ульвескрофта согласен, поскольку он расспрашивал религиозных людей, и особенно монахинь Граседье, которые живут недалеко от поместья отца Алана в Эшеби.
Брат Уильям Иснах из Герендона согласен с этим, поскольку он подавал… (какие-то иски, затрудняюсь с переводом)… почти двадцать два (?) года назад, а Алан родился накануне праздника Святого Дениса.
Джеффри, приор Брэкела, согласен, потому что он всегда был с предками Алана и… двадцать четыре года назад тоже, а через два года после этого родился Алан.
Ричард ле Флеминг, рыцарь, согласен и знает об этом от жены Уильяма де Рейли, которая была няней Алана.
Джон Панчардон, рыцарь, согласен, поскольку он держит свои земли в течение такого же времени.
Альфред де Сулени, рыцарь, согласен, поскольку его первенец родился в тот же день.
Джон де Куртени, рыцарь, согласен, потому что его мать умерла на Пасху перед рождением Алана.
Уильям (?) де Санкто Альбино, рыцарь, согласен, поскольку его брат подарил ему некоторые земли, которыми он владеет в течение двадцати одного года, а годом ранее родился Алан.
Уильям Л’Эстранж (Незнакомец), рыцарь, согласен, поскольку его (Алана?) отец посвятил его в рыцари шестнадцать лет назад, на Рождество, когда Алан носил перед собой меч, и ему тогда было 6 лет, за исключением периода между Рождеством и днем святого Дениса.
Роберт де Круз, рыцарь, согласен, потому что у него есть дочь того же возраста.
Генри ла Зуш, клерк, согласен, поскольку он его дядя, и также знает об этом от того, кто в то время был священником церкви в Хэмме.
Уолтер, священник из Манчестера (?), согласен с этим, поскольку церковь Карлингфорда в Ирландии была передана ему почти двадцать два года назад, и когда новость дошла до него в Девоне, мать Алана готовилась рожать.
Роберт, священник из Пакинтона, согласен с этим, поскольку он был рукоположен в сан викария во время Очищения двадцать два года назад, а Алан родился на следующий день после праздника Святого Дениса[13].
Обучение будущего рыцаря
Будучи пажом, а потом оруженосцем у знатного феодала, мальчик учился хорошим манерам, игре на музыкальных инструментах, пению, танцам, стихосложению. Юный паж должен был усвоить такие ценности, как доблесть, храбрость, стремление к славе, великодушие, бескорыстное поклонение даме. Ему прививалась дисциплина, понимание, что такое субординация и когда и кому надо повиноваться.
Было и, так сказать, трудовое воспитание – мальчики прислуживали своему господину за столом, помогали ему одеваться, носили за ним оружие.
И это было не обучение смирению, а действительно полезные в жизни навыки – королям и крупным феодалам прислуживали не простолюдины, а люди благородного происхождения, занимающие при нем высокие должности.
Вообще подавать своему сеньору тарелку или рубашку было не просто обязанностью, но еще и привилегией, за которую при дворе бились не на жизнь, а на смерть. Да и не только при дворе, бывало, что и знатный вельможа, если к нему в гости пожаловал король, на пиру не ел, как нормальный человек, а торжественно прислуживал своему монарху, почитая это за честь.
Но Средневековье и уж тем более сословие «тех, кто сражается», были пропитаны культом вой-ны, так что, конечно, в первую очередь из мальчиков воспитывали все-таки воинов. Занимаясь лошадьми своего сеньора, поддерживая в порядке его оружие и позже следуя за ним на турнирах и полях сражений, они накапливали знания, необходимые будущему воину.
При этом ожидалось, что мальчики будут относиться к своей военной подготовке, так сказать, «с душой», а не как к рутинной необходимости. Как я уже писала, считалось, что благородство, а соответственно, и благородные качества у человека врожденные. А доблесть, умение воевать, способности к воинскому делу, да и просто бравада, демонстрирующая пренебрежение к опасности, считались качествами, необходимыми для рыцаря. Если юноша не обладал этими добродетелями, его врожденное благородство вызывало серьезные сомнения. У М. Беннетт приводится любопытный пример – в эпической поэме XII века «Коронование Людовика» Карл Великий обнаруживает, что его юный сын отнюдь не воинственен и имеет монашеские наклонности. Это настолько выводит короля из себя, что он осыпает сына оскорблениями и вообще предполагает, что тот рожден не от него.
…Слушает ребеночек, не смеет шагу ступить,
Пожилые рыцари за него плачут навзрыд,
Император же гневается, сердце его кипит.
«Меня околпачили, горе мне – увы!
Видно, с женой моей лежал негодяй,
Когда этот выродок был ими зачат.
Для такого в жизнь мою пальцем не шелохну!
С таким императором связываться грех!
Остричь ему волосы на маковке все,
Запереть урода в этот монастырь,
Пускай доит колокол и будет пономарем,
Десятиной прокормится, с голоду не умрет!»
Стоял близ императора из Арля Ансеис,
Упрямец и строптивец, не в меру самолюбив.
Сладкоречивой хитростью он Карла с толку сбил:
«Справедливый император, полно вам бушевать,
Молодой государь еще молод, что такое пятнадцать лет?
Ребенка сделайте рыцарем, он со страху умрет.
Это дело перемелется – поручите его мне:
За три года все изменится, много воды утечет,
Он оправится, он выровняется, станет рыцарь и муж.
Буду я за ним присматривать, а потом приведу к вам.
Округлю его земли тем временем, увеличу его доход»[14].
Обучение охотой
Помимо непосредственной военной подготовки – обучения обращаться с оружием, – будущих рыцарей готовили к войне и основные светские развлечения феодалов: охота и турниры. О турнирах речь будет чуть позже, а что касается охоты, то здесь надо понимать такой нюанс – она была намеренно максимально приближена к «боевым условиям». Не в качестве тренировки, а потому что это отвечало рыцарскому духу.
Средневековая охота – это не привычная нам охота XIX века, когда толпа слуг выгоняет дичь на своего господина и тому остается только прицелиться. В Средние века считалось истинной доблестью загнать и собственноручно убить зверя, и чем тот был сильнее и быстрее, тем больше охотнику было славы.
«Охота была спортом Средневековья, военной тренировкой, которая включала в себя выслеживание, умение отделить понравившегося зверя от стада и, наконец, гон, неизменно заканчивавшийся тем, что распорядитель охоты с мечом или копьем в руках один на один выходил против животного, – пишет Зои Лионидас в «Кухне Средневековья». – Охота была войной со зверем, не уступавшей по своей опасности “человеческой” войне, и не раз случалось, что победу в ней одерживал отнюдь не охотник…