XI. О наказании тех, которые нагромождают грех на грех
Она сказала: «После того как мы видели столько зол, сколько нельзя не только увидеть, но даже вообразить, куда, я спрашиваю, вновь ведет нас эта дорога в столь отдаленную от них пропасть?» Ангел отвечал ей, говоря: «Эта дорога ведет к смерти». Душа же сказала: «Если эта дорога столь узка и трудна и не видно на ней никого, кроме нас, почему же Евангелие гласит: широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими48?»49 «Не об этом говорит там Евангелие, а о беззаконной, бесстыдной мирской тропе50, ибо по ней приходят к этой».
И, идя далее с большим утомлением, пришли в долину, и, увидев много кузниц, из коих раздавалось великое воздыхание, сказала душа: «Слышишь ли ты, господин мой, то, что я слышу?» Он отвечал: «Слышу и знаю». И душа [спросила]: «Как называется эта казнь?» – «Этот мучитель, – молвил ангел, – именуется Вулканом51, из‐за хитрости коего многие пали и, павши, им же истязуются». И сказала душа: «Должна ли и я, господин мой, терпеть его истязания?» Он же отвечал: «Должна». И, сказав сие, шел впереди; она же, плача, следовала за ним. Когда они приблизились, то набросились на них мучители с раскаленными клещами, и, ничего не говоря ангелу, схватили душу, и, сжавши, бросили в пылающий огонь печи, и, раздувая мехи, как делают для испытания железа, испытывали до тех пор, пока не обратилось в ничто все множество душ, там сжигаемых. Когда они настолько расплавились, что не осталось ничего, кроме жидкости, их стали колоть железными трезубцами и, положив на наковальню, ударять молотами, пока по двадцати, по тридцати или по сотне душ не были сбиты в одну массу; и все-таки – что всего горше – они не погибали: желали смерти и не могли найти. Мучители же переговаривались между собою, спрашивая: «Довольно ли?» А другие из другой кузницы отвечали: «Бросьте нам, чтобы мы поглядели, довольно ли!» И, когда их бросали, другие ловили их железными клещами раньше, чем они достигали земли, и, так же, как предыдущие, предавали их огню, так что несчастные души перебрасывались то туда, то сюда, везде страдали и сжигались, пока кожа и мясо, жилы и кости не обратились в пепел и пламя огня. Когда оная душа уже долго вращалась среди этих мучений, явился к ней защитник ее и, обычным образом извлекши ее из пепла, стал говорить: «Как дела? Так ли сладостны были тебе соблазны тела, чтобы из‐за них терпеть такие и толикие муки?» Она же не могла отвечать, ибо после такой казни не имела сил говорить. Тогда ангел Господень, видя ее чрезвычайно потрясенной, ласково обратился к ней, говоря: «Ободрись, ибо Господь, низводит до ада и возводит52. Ты же будь тверда, ибо, хоть и тяжко то, что ты до сих пор претерпела, но много хуже то, от чего ты будешь избавлена, если будет на то воля Спасителя нашего. Он же не хочет смерти грешника, но [хочет], чтобы он исправился и жил». И еще сказал он: «Все, которых ты видел в высших частях, ожидают суда Божьего, эти же, помещающиеся здесь внизу, уже осуждены; и все-таки ты не дошел до преисподнего ада». И, дотронувшись до нее, обычным образом ободрил и повелел начать остальной путь.
XII. О спуске в преисподнюю
Пока они шли вместе и разговаривали между собой, вдруг объяли душу страх и холод невыносимый, зловоние, [никогда] прежде не испытанное, и мрак, с прежними несравнимый, смятение и беспокойство такое, что ей показалось, будто содрогнулось основание всего земного круга, и она невольно обратилась к ангелу, шедшему впереди: «Увы, господин мой, что это случилось, что я не могу стоять на ногах по-прежнему? Настолько смущена я, что не имею духа говорить». Пока она стоя дожидалась ответа ангела (она даже двинуться не могла от чрезмерного ужаса), ангел внезапно сокрылся от взоров ее, и она больше не могла его видеть. Что же тогда несчастная, видя себя стоящей глубоко под другими, виденными раньше, грешниками и покинутою светом своим и утешением, могла сделать, как не отчаяться вовсе в Божьем милосердии? Потому что, как сказал Соломон, ни знания, ни мудрости нет в могиле53, куда она направлялась; и не получала она совета, ибо не хватало ей помощи Божьей. Немного спустя, пока она пребывала среди таких опасностей, услыхала крик и вой изумительного множества [голосов] и гром столь ужасающий, какого ни наше ничтожество не может постигнуть, ни его язык, как он признавался, не в силах описать.
XIII. О преисподнем аде54
Итак, оглянувшись [и ища], не может ли она как-нибудь разглядеть, откуда это к ней доносилось, увидела яму четырехугольную, наподобие водоема, каковой колодезь извергал зловонный столп пламени и дыма; столп же этот возвышался даже до неба. Было же в этом пламени премногое множество душ, которые вместе с демонами поднимались, подобно пеплу55, вздымаемому огнем, и, когда дым улетучивался, опять падали с демонами на самое дно печи. Увидев столь великое зрелище, захотела душа отступить назад, но не смогла пошевелить ногой. Когда же она, побуждаемая страхом, неоднократно пыталась это сделать и убедилась, что не в силах достигнуть желаемого, она, преисполнившись сильным гневом, распалилась на себя самое и, терзая ногтями ланиты, восклицала: «Горе мне! отчего я не умираю? И почему я, несчастнейшая, не хотела верить Священному Писанию? Какое безумие меня обольстило?» Услышав сие, демоны, поднимавшиеся вместе с пламенем, тут же ее окружили с орудиями, которыми они уловляли души для мучений, обступили ее кругом56, как пчелы, и распалились, как огонь на терновник, и был у всех их единый глас, глаголющий: «О душа несчастная, наказаний и истязания достойная, откуда ты явилась сюда? Наказаний не знающая, никогда ты не испытала наказаний (sic!); теперь увидишь достойную дел твоих муку, из коей не вырвешься и в коей погибнуть не сможешь, но вечно, живя в истязании, будешь гореть! Никакого утешения, никакого убежища, никакого света не сможешь ни увидеть, ни найти; ни на какую помощь, ни на какое милосердие впредь не сумеешь уповать! Ибо приблизилась ты к вратам смерти и в преисподнюю преисподних без промедления ввергнешься. Тот, кто привел тебя, тот обманул тебя! Пусть освободит тебя, если может, из рук наших! Никогда более не увидишь его. Сокрушайся, несчастная, сокрушайся! плачь, кричи и завывай, ибо огорчишься с огорченными, возрыдаешь с рыдающими и в вечном огне запылаешь с пылающими. Нет того, кто хотел или мог бы освободить тебя из рук наших!» А между собою говорили: «Что же мы еще медлим? Потащим ее и покажем ей нашу жестокость, отдадим ее Люциферу на съедение». И, потрясая оружием, грозили ей гибелью вечной. Сами же духи были черны как уголья, глаза же их – как светильники огня пылающего, зубы их белее снега; хвосты у них были, как у скорпионов57, кости же железные и преострые, и крылья у них, как у коршунов58. Пока они хвалились, что немедленно увлекут ее с собою, и пели ей, плачущей, песнь смерти, предстал дух света и, разогнав духов тьмы, утешил ее обычными словами, говоря: «Радуйся и веселись, дочь света, ибо наследует не суд, а милосердие. Еще увидишь мучения, но страдать более не будешь».
XIV. О самом Князе тьмы
«Итак, пойдем, – сказал он, – я покажу тебе злейшего врага рода человеческого». И, идя впереди, дошел до врат ада и сказал ей: «Приди и смотри; но узнай, что тем, кто брошены сюда, свет вовсе не светит. Ты, однако, сумеешь их видеть, но они не сумеют увидеть тебя». И душа, приблизившись, узрела глубину ада, но какие и коликие увидела там мучения, она никак не могла бы пересказать, если бы даже сто голов было у нее, а в каждой голове сто языков. То немногое, однако, что она нам передавала, вряд ли будет полезно опустить.
Итак, узрела она самого Князя тьмы, врага рода человеческого, Дьявола, который величиною превосходил всех тех зверей, которых она раньше видела. Огромность его тела ни сама видевшая его душа не могла ни с чем сравнить, ни мы, не узнавшие этого из ее уст, не можем вообразить, но рассказ в том виде, как мы его слышали, не можем обойти молчанием. Был означенный зверь черен как ворон, нося человеческое обличие с ног до головы, за исключением того, что имел хвост и множество рук. А именно, было у сего ужасающего чудовища рук не менее тысячи, и каждая рука – длиною около ста локтей, а толщиною в десять59. Каждая же рука была снабжена двадцатью пальцами, каковые пальцы были длиною в сто ладоней, а толщиною в десять; когти же были железные и длиннее воинских пик; столько же когтей было на ногах. Клюв у него чрезвычайно длинный и толстый, хвост же весьма жесткий и длинный и для поражения душ усеянный колючими иглами. Лежит же это страшное диво плашмя на железной решетке, под которую подложены раскаленные уголья, раздуваемые мехами бесчисленным количеством демонов. Самого его окружает такое количество душ и демонов, что всякому показалось бы невероятным, чтобы мир от начала своего породил столько душ60. Связан же означенный враг рода человеческого по всем членам и суставам цепями железными и медными, раскаленными и очень толстыми61. Так-то, корчась на угольях и со всех сторон обжигаясь, раскаленный великой яростью, ворочается с боку на бок, простирает все руки свои к толпе душ и, набрав полные пригоршни, сдавливает их, подобно тому, как поселянин, мучимый жаждой, выдавливает гроздья, так что ни одна душа не может уйти невредимой, чтобы не быть разорванной или лишенной головы, рук, ног…