Бретонские сюжеты, см.: J. Marx. La Légende arthurienne et le Graal. Paris, P.U.F., 1952; Nouvelles recherches sur la littérature arthurienne. Paris, 1965. Пример Мирддина-Мерлина, см.: P. Zumthor. Merlin le Prophète. Lausanne, 1943.
г) Чудесное на Востоке Тысяча и одна ночь. Панчатантра, сборник индийских сказок и басен (VI в.).
Disciplina Clericalis («Учительная книга клирика») Петра Альфонси (ок. 1100), сборник арабских назидательных историй, составленный испанским евреем, обратившимся в христианство. Калила и Димна, арабская версия персидского перевода Панча-тантры (IX в.).
е) Фольклор
См.: Введение П. Деларю (P. Delarue. Le Conte populaire français, I, 1957). Фольклор в exempla («примерах») (см.: J.-Cl. Schmitt // Cl. Brémond, J. Le Goff, J.-Cl. Schmitt. L'Exemplum. Turnhout, Brepols, 1982).
Б. Источники
а) Кельтские источники Куртуазные сюжеты по мотивам бретонских сказаний.
Авантюра как реализация чудесного (merveille) (Е. Köhler. L'Aventure chevaleresque, trad. franç. Paris, Gallimard, 1974).
б) Восточные источники
Восток, или, точнее, Индия, как «чудесное далеко».
См.: J. Le Goff. L'Occident médiéval et l'océan Indien: un horizon onirique // Pour un autre Moyen Âge. Paris, Gallimard, 1977, pp. 280-298.
Примеры первоначальной локализации Чистилища (конец XII — начало XIII в.): Ирландия и Сицилия. См.: J. Le Goff. La Naissance du Purgatoire. Paris, Gallimard, 1982.
IV. Пути и способы реализации средневекового чудесного
а) Сновидения, явления, видения Разрушение древней системы толкования снов (Макробий).
Просчеты в толковании снов. См.: Ж. Ле Гофф. Сны в культуре и коллективной психологии средневекового Запада // Другое Средневековье..., с. 180—183 (также «Христианство и сновидения» в наст, сб., с. 323-383).
б) Метаморфозы
Мелюзина. См.: Ж. Ле Гофф. Мелюзина — прародительница и распахивающая новь //Другое Средневековье..., с. 185—199. Оборотни.
в) «Магическое чудесное»
Колдовство. См.: Молот ведьм (рус. пер. с лат. Н. Цветкова, предисл. С. Лозинского. М., 1990). Колдовство и ересь (случай в Реймсе, 1176—1180, в Chronicon anglicarum Радульфа Коггесхэйлского, éd. J. Stevenson, 1875, pp. 121-125). Ведьма в трудах Мишле.
г) Чудесное в литературе Агиография.
Путешествия в потусторонний мир (ирландская эпопея — Плавание святого Брендана). Бестиарии (Физиолог) См.: El Fisiologo, Bestiario Medievila, par M. Ayerra Redin et N. Guglielmi. Buenos Aires, 1971; G. Bianciotto. Bestiaires du Moyen Âge. Paris, Stock, 1980. Зерцало мира (Imago mundi).
д) Чудесное в искусстве
См.: J. Baltrusaitis. Le Moyen Âge fantastique. Antiquités et Exotismes dans l'art gothique. Paris, 1955; Réveils et Prodiges. Le Moyen Âge fantastique. Paris, 1960.
V. Развитие и границы средневекового чудесного
Непредвиденное вторжение чудесного в различные области и его деформация:
а) Чудесное в повседневной жизни
Вторжение чудесного в повседневную жизнь происходит плавно, без каких-либо видимых причин. Существование чудесного в повседневной жизни признается само собой разумеющимся. Пример: драки в Провансе (Гервасий Тильберийский. Otia Imperialia, 3е Decisio, cap. LXXXVI); мертвец на лугу (Цезарий Гейстербахский. Dialogus Miraculorum, Decisio 12, cap. XXXIII).
б) Чудесное в символике и дидактике: см. Физиолог
в) Чудесное в политике
Использование чудесного в политических целях происходит прежде всего на уровне обретения мифических предков.
Родословная и чудесное: род Лузиньянов и Мелюзина.
Монархия и чудесное: Ричард Львиное Сердце и Плантагенеты -сыновья демоницы (см.: Гиральд де Барри. De Instructione Principis).
г) Чудесное в научном знании
Пример Гервасия Тильберийского: тенденция рассматривать mirabilia как раритеты, явления не сверхъестественные, а в принципе поддающиеся объяснению, но пока не объясненные. Чудесное — мир непознанный, а не потусторонний.
«Mirabilia vero dicimus, quae nostrae cognitioni non subjacent, etiam cum sint naturalia» (Гервасий Тильберийский. Otia Imperialia: «Мы называем mirabilia (чудесным) явления, неподвластные нашему пониманию, хотя сами они вполне естественны».)
д) Чудесное и история: exemplum
«Как только сказка начинает напоминать историю... она теряет часть своего обаяния. Историческая привязка и историческая дата приближают ее к греховной реальности и разбивают власть чудесного, естественную и необходимую» (A. Jolies. Formes simples, trad. franç., 1972, p. 193).
VI. Функции чудесного в Средние века
а) Компенсация
Мир наизнанку — страна Кокань. Изобилие еды.
Нагота.
Сексуальная свобода.
Мир наоборот — земной Рай — золотой век.
б) Сопротивление христианской идеологии
Отрицание человеческого начала:
— Дикий человек.
— Чудовища.
— «Mischwesen»: полулюди-полуживотные, гибриды.
— Против тезиса «Человек создан по образу и подобию Божьему (ad imaginem Dei)».
Отказ от манихейства:
— Любое явление чудесного, каким бы безопасным оно ни казалось, всегда носит амбивалентный характер, ибо чудесное не находится полностью ни на стороне добра (Бога), ни на стороне зла (Сатаны). Пример: Дракон св. Марсилия Парижского (см.: Ж. Ле Гофф. Другое Средневековье..., с. 142—168).
Оптимизм:
— Чудесное и «happy end». в ) Чудесное как познание
Mirari, miroir, merveille.
Средневековые зерцала.
См.: D. Poirion. Étude sur le Roman de la Rose, 1974, chap. II.
Волшебная сказка.
Чудесное подобно не сну, но знанию.
«Помимо удовольствия, любопытства и прочих эмоций, пробуждаемых в нас рассказами, сказками и легендами, помимо потребности отвлечься, забыться, получить приятные и щекочущие нервы ощущения, реальной целью путешествия в чудесное является... наиболее полное изучение реальности» (Pierre Mabille. Le Miroir du merveilleux).
Так каково же положение чудесного в Средние века?
1. Раннее Средневековье и подавление чудесного.
2. Прорыв чудесного в ученую культуру: XII—XIII вв.
3. Эстетизация чудесного: XIV—XV вв.
60
III. Подведение итогов и определение перспектив
Вторгшись в пределы привычного, естественного мира, чудесное деформировало его и значительно расширило свои границы. Великаны, карлики, люди с физическими отклонениями, разумеется, существа необычные, но, в сущности, они не слишком отличаются от существ, созданных природою; то же можно сказать и о сказочных и мифических существах, даже о невообразимых Mischwesen, полулюдях-полуживотных, изображенных на картинах Босха, а также его гибридах, в которых живое соединилось с неживым. Наличие потенциальной возможности существования небывалого объекта характерно для первого уровня чудесного; для «подлинного» же чудесного, на мой взгляд, характерно наличие чего-то такого, что не просто выходит за рамки, установленные природой, а противоречит природному порядку в целом. Сами по себе гиперболизация и деформация стимулируют переход количества в качество. Далее следует метаморфоза — основная, наиболее характерная для чудесного явления трансформация, глубинное изменение, не имеющее ничего общего ни с искажением, ни с совмещением, ни с мультиплицированием, ни с гипертрофированностью, то есть с деформациями, присущими «простому» чудесному существу с неизменным обликом. С точки зрения христианства чудесное является греховным, так как превращает человеческое существо, созданное «по образу и подобию Божьему», в его антипода, в животное. В отличие от Античности, в Средние века превращаются в основном в животных и редко — в растения. Превращение в растение уходит корнями в книжную культуру, в то время как чудесное в Средние века берет начало в преданиях, устной и, скажем так, «популярной» литературе, представляющей собой обширное поле для исследований. Классический пример чудесной метаморфозы — оборотень. На средневековом Западе существует целый ряд текстов об оборотнях.
Когнитивная функция чудесного в Средние века достаточно специфична. В сущности, мысли, высказываемые в дошекспировскую эпоху людьми, подобными Гервасию Тильберийскому — а таких, как он, было немало, — сводились к следующему: «Мир гораздо разнообразнее, чем наши знания о нем»; разумеется, эти люди осознавали, какую проблему подобная максима ставит перед христианством. У того же Гервасия Тильберийского есть высказыва-
ния на грани дозволенного; в частности, говоря о Книге Бытия, он дерзает утверждать, что эта Книга не может служить универсальным источником знаний. Но разве когнитивная функция не заставляет собственно чудесное отступать на второй план? Одной из характеристик чудесного является его непостоянство: оно подобно сну, исчезающему после пробуждения; познавательная функция либо развеивает чудесное как дым, либо, используя рационалистические объяснения, сводит к иной форме знания.
Чудесное «в чистом виде» существует в чужих, далеких землях, а также в потустороннем мире, где обитают тревожащие наше сознание фантазмы; для западного мира — если не принимать во внимание стоящий особняком мир кельтов — чудесное как таковое сосредоточено на Востоке. Восток — гигантский кладезь чудесного; Восток для средневекового человека Запада — это далекий горизонт, за которым раскинулся мир сновидений, волшебный мир; Восток — это чуждая земля, настоящая заграница; и рискнем сказать, роль эту - по крайней мере для греков и римлян -Восток исполнял всегда. Все приходит с Востока: хорошее и дурное, чудеса и ереси; в конце концов люди на Западе настолько хорошо усвоили эту истину, что, когда речь заходила о Востоке, переставали отличать реальность от небылиц. Когда Марко Поло, путая правду с вымыслом, рассказывает о своих приключениях на Востоке, он - какими бы невероятными ни казались его рассказы — говорит правду. Однако, как это ни парадоксально, люди на Западе, рассматривавшие восточный мир как подлинную кладовую и источник истинных чудес, услышав от кого-либо слова: «Я там был, я это видел», не верили очевидцу. Люди позднего Средневековья, видевшие в рассказе Марко Поло собрание сказок и вымыслов, назвали его «Книгой чудес» (Le Livre des merveilles) — в том смысле, что все, о чем в этой книге говорится, не более чем мираж; видимо, западный человек