112 И наконец, приключения молодых — это приключения коллективные. Хронисты изображают нам целые ватаги молодых людей, juvenes, которые составляют «лучший контингент наемников для любых дальних экспедиций»113, однако полагаю, что вряд ли следует еще раз напоминать, что авантюра куртуазная, в противоположность авантюре эпической, всегда индивидуальна114. Все движется, словно отлаженный механизм, который было бы неплохо изучить в деталях: переход от настоящего к прошлому, от множественного к единственному, от мужского к женскому... автор куртуазных романов отражал социальную реальность, но интерпретировал ее по-своему, что зачастую означало создание совершенно противоположной ее картины. Тем не менее существенные перемены, произошедшие в XII в. в социальной и экономической жизни, нашли свое опосредованное отражение в Ивейне. Речь пойдет об изменениях в сельском пейзаже, в доходах сеньоров и клириков, в крестьянском труде; для последнего характерна массовая раскорчевка отвоеванных у леса земель, начавшаяся в X в. и в XII в. достигшая своего апогея115. Нормандский поэт Вас в Романе о Ру, написанном незадолго до Ивейна, упомянул о волшебном источнике Броселиандского леса - том самом, который в романе Кретьена находится в самом центре событий, - как о чем-то, что уже принадлежит далекому прошлому116: Mais jo ne sai par quel raison 6386 Là sueut l'en les fées véeir Se li Breton nos dïent veir E altres merveilles plusors Aires I selt aveir d'ostors
E de grans cers mult grant plenté
Mais vilain ont tot déserté 6392 Là alai jo merveilles querre Vi la forest e vi la terre Merveilles quis, mais nes trovai
219
Fol m'en revinc, fol I alai, Fol i alai, fol m'en revinc Folie quis, pour fol me tinc. (Не знаю почему, но, если бретонцы нам не лгут, в этом месте обычно видели фей, а также творились иные чудеса. А еще в той округе во множестве водились ястребы и большие олени. Однако вилланы все опустошили; я отправился туда в поисках чудес, но увидел лес и увидел землю, а чудес не нашел, сколько ни искал. Глупцом был я, когда вернулся оттуда, глупцом, когда пошел туда; пошел туда я, ума лишившись, и без ума вернулся я обратно; то, что искал я, было за пределами разума, и вот я называю себя глупцом.)
Разумеется, мы не можем доказать, что Кретьен читал этот текст, ярко свидетельствующий о десакрализации расчищенного лесного пространства. Поэтому вернемся к Ивейну: роман сам даст нам наиболее весомый аргумент.
Мы уже подчеркивали, как важны для интерпретации романа три лесные встречи героя117: с диким человеком, который выступает в роли его проводника; с отшельником, который его спасает и возвращает в человеческое состояние; со львом, которого он приручает. Виллан пребывает на раскорчеванной территории (ст. 277, 708, 793), так же как и лев (ст. 3344); отшельник занимается расчисткой лесного участка (ст. 2833)118. Наконец, поэт сначала представляет Арпена-с-Горы «едущим на коне возле леса» (ст. 4096), а только потом происходит его встреча с героем «перед входом», но «посреди ровного поля» (en mi un plain) (ст. 4106); plain — слово, обычно обозначающее недавно раскорчеванное поле). Только встреча с дьявольскими Сатанаилами не подчинена общему правилу, однако она происходит вне какого-либо конкретного сектора. Покидая дикий мир и отправляясь в мир волшебный, напомним, что использование источника влечет за собой, как это верно подметил Ж. Гьори, разрушение окрестных деревьев, великолепных деревьев, подобных тем, что растут в райском саду: «Если бы я могла, господин вассал, я бы заставила зло пасть на вашу голову, ведь мне был нанесен ущерб, яркое доказательство коего вы видите вокруг, в моем лесу, который теперь повален» (ст. 497—501). Сюжет же, напротив, после рассказа Калогренана будет исчерпан. Волшебный мир — и быть может, мир сеньоров, далеко не всем из которых выгодна раскорчевка, — здесь вступает в противоречие с диким миром.
220
Виллан находится на раскорчеванной поляне, встреча со львом происходит на раскорчеванной поляне: только отшельник сам раскорчевывает и изменяет пространство. Таким образом, эти три персонажа одновременно различны и похожи119. Активная роль, отведенная отшельнику, удивления не вызывает, ибо соответствует действительности (отшельники сыграли гораздо большую роль в широкомасштабной раскорчевке лесов, нежели монахи из больших обителей)120. И разумеется, не менее важной была роль вилланов, однако в нашем случае идеология духовенства противится признанию этой роли в чудесном мире, о котором сожалеет Вас и куда увлекает нас Кретьен121.
Маршрут Ивейна, восстановленный нами с помощью структурного анализа, подтверждает и доказывает наличие целого ряда исторических схем. Соотнесенность основного пространства с раскорчеванными землями согласуется с главным экономическим фактором, а именно повсеместным процессом освоения расчищенных земель, характерным прежде всего для XII столетия. В своей авантюре Ивейн следует по пути «молодых», выявленному Ж. Дюби, «молодых», чьи противоречивые отношения с обществом, в котором они существуют, проанализировал Э. Кёлер. Средневековый христианский универсум отражен в самой ткани анализа, в имплицитных оценках рыцарского поведения, а также — главным образом — в критических точках маршрута Ивейна: часовня оберегает подступы к «красивому дереву» и волшебному источнику, возле которого начинается вся история; связь Ивейна с миром людей поддерживает отшельник; Ивейн возвращается в мир людей через столкновение с дьявольским миром. Для возвращения в культурный универсум необходимо, чтобы универсум этот был христианским; даже лес отмечен присутствием в нем христианского начала... Надеюсь, нас простят за то, что мы прервем здесь свой анализ, ибо продолжать его следует уже на ином уровне — том уровне, на котором его начал исследовать сам Кретьен в Персевале122.
Примечания
* Написано в соавторстве с Пьером Видаль- Наке.
Опубликовано в: Critique, № 325, juin, 1974, pp. 543—571; представленный здесь более полный вариант был опубликован в: Claude Lévi-Strauss. Idées. Gallimard, 1979, pp. 265-319.
221
1 Заглавие настоящей статьи навеяно воспоминаниями о знаменитой работе Э. Лича «Леви-Стросс в Эдемском саду» (Е. Leach. Lévi-Strauss in the Garden of Eden: an Examination of some Recent Developments in the Analysis of Myth. Transactions of the New York Academy of Science, 2, 23 (1967).
2 К моменту выхода статьи наиболее подробная библиография, посвященная роману, содержалась в: J. Frappier. Étude sur «Yvain ou le Chevalier au lion» de Chrétien de Troyes. Paris, 1969. Нумерация стихов соответствует изданию: Mario Roques. Les Romans de Chrétien de Troyes, IV, Le Chavalier au lion. Paris, 1967 (в основу публикации положена рукопись Гийо Провенского). Лучшим изданием романа по-прежнему остается: W. Foerster, 2e éd., Halle, 1891; см.: Р. Jonin. Prolégomènes a une édition d'Yvain. Aix—Gap, 1958.
3 См. статьи К. Бремона, предваряющие французское издание В. Проппа: Vl. Propp. Logique du récit. Paris, 1973.
4 Этот закон был выведен Р. Беццолой: R. Bezzola. Le Sens de l'aventure et de l'amour (Chrétien de Troyes), 2e éd. Paris, 1968, pp. 81-134. Также см.: W.S. Woods. The Plot Structure in Four Romances of Chrestien de Troyes // Studies in Philology, 1953, pp. 1-15. J.Ch. Payen. Le Motif du repentir dans la littérature française médiévale. Genève, 1968, p. 385. W. Brand. Chrétien de Troyes. München, 1972, ss.72—73. В последней работе резюмируются различные предположения относительно обособления двух типов эпизодов в Ивейне. Структурно-сопоставительные схемы пяти романов Кретьена даны в фундаментальной монографии: Е. Köhler. Ideal und Wirklichkeit in der Höfischen Epik. Tübingen, 1956, ss. 257-264 (второе изд., снабженное обширным приложением, вышло в 1970 г.). (Фр. пер.: L'Aventure chevaleresque. Idéal et réalité dans le roman courtois. Paris, Gallimard, 1974.)
5 См.: Д .Д. Фрэзер. Золотая ветвь. M., 1980, гл. I. - Прим. перев.
6 Пер. стихотворных цит. по: Кретьен де Труа. Ивейн, или Рыцарь со львом. Пер. В. Микушевича // Средневековый роман и повесть. М., 1974. В переводе нумерация стихов отсутствует, поэтому при цитировании указаны страницы. — Прим. перев.
7 Старинная мера сыпучих тел, равная примерно 4,5 л . — Прим. перев.
8 О безумии Мерлина см.: D. Laurent. La gwerz de Skolan et la légende de Merlin // Ethnologie française, 1 (1971), pp. 19-54. О Мер-
222 лине — лесном человеке и о таком же лесном человеке из шотландской мифологии, заимствованном христианами и фигурирующем в легенде о святом Кантигене (Kentigen), см.: M.L.D. Ward. Lailoken or Merlin Sylvester // Romania, 1893, pp. 504-526.
9 См. примеры, собранные в: R. Bernheimer. Wild Men in the Middl Age. A study in Art, Sentiment and Demonology, 2nd ed. New York, 1970, pp. 12—17. Автор справедливо пишет: «В Средние века понятия дикости и безумия были почти равны по значению» (с. 12); также он неоднократно возвращается к фигуре Мерлина.
10 R Bemheimer. Ор. cit., p. 19.
11 J. Frappier. Ор. cit., p. 178. Психологизация этого эпизода отчасти восходит к самому Средневековью. В своем Ивейне немецкий поэт Гартман фон Ауэ подражает роману Кретьена; точнее, интерпретирует его на свой лад, что приводит к выделению ряда структурных аспектов Ивейна французского. Отметим, что
немецкий поэт подчеркивает всевластие куртуазной любви, Minne; сила этой любви такова, что слабая
женщина вполне может довести отважного воина до безумия. См.: J. Fourquet, Hartmann d'Aue. Erec—Iwein. Paris, 1944. Сопоставление обеих поэм, а также комментарий к поэме Гартмана фон Ауэ см.: Н. Sacker. An
Interpretation of Hartmann's Iwein // Germanic Review, 1961, pp. 5—26; M. Huby. L'Adaptation des romans