[211]. Города к западу от Керасунта (Синоп, Амис, Амасия и др.) остались в составе Елленопонта. Прибрежные Трапезунд и Керасунт, переданные из бывшего Понта Полемониака в Армению I, не имели особого статуса, но были рядовыми городами провинции, хотя и являлись военноморскими базами флота и снабжения армии. Буферное государство Лазика, за обладание которой и велись тяжелые византийскоперсидские войны, снабжалось продовольствием (солью, вином, зерном) именно через Трапезунд[212]. Из Трапезунда Юстиниан организовывал морские и сухопутные экспедиции на Западный Кавказ. В частности, по его приказу там были срыты прежние римские крепости из боязни, что эти укрепления могли стать легкой добычей персов[213]. Главными узлами обороны в Восточном Причерноморье стали, таким образом, Трапезунд, заново отстроенный и укрепленный Севастополис, а также Питиунт[214].
Военные действия на востоке сопровождались большой строительной деятельностью. При Юстиниане по границам Понта, особенно в стране чанов, в Армении, а также Лазике строились новые стратегические дороги, расчищались леса, возводились новые и укреплялись старые крепости, в труднопроходимых ущельях (клисурах) запирались проходы, дававшие доступ в контролируемые ромеями земли. Мощной крепостью на южных границах, близ стен которой персы потерпели сокрушительное поражение в 530 г. стала Сагала, заново отстроенная Юстинианом на месте существовавшего до V в. римского castra stativa[215]. Важным средством обеспечения лояльности чанов, неоднократно совершавших набеги на местности Понта и Армении и грабивших купцов и путешественников, была их христианизация, заселение греками ранее покинутых земель, а также размещение ромейских гарнизонов[216]. Впрочем, византийцам приходилось усмирять чанов и с оружием в руках, как это сделал таксиарх Феодор в 557 г. Византийцы действовали из укрепленного лагеря близ крепости Ризе. После победы над чанами, которую сам Юстиниан оценивал как выдающееся деяние, чаны, потерявшие более 2000 воинов, согласились платить дань империи и окончательно признали ее власть[217].
На расстоянии одного перехода к северу от реки Акампсис, на побережье Грузии Юстиниан построил крепость Петру, контролировавшую Западную Лазику и торговлю с ней. В определенной степени Петра взяла на себя ту распределительную и стратегическую роль, которая ранее принадлежала Трапезунду. Однако ее положение было трудным, в том числе, и ввиду враждебности окружающего лазского населения. Осажденная персидским войском, Петра капитулировала в 541 г.[218] и роль основного военного форпоста и тыловой базы снабжения для войны в Лазике вновь вернулась к Трапезунду. Попытка персов доставить в Петру корабельный лес и сделать ее своим морским портом, способным противостоять византийскому флоту, окончилась неудачно из-за пожара[219]. Но и византийцам не удалось после длительной осады в 549 г. вновь овладеть Петрой, хотя в то время симпатии лазов склонились на их сторону и, кроме того, в составе их войск успешно действовали чаны Восточного Понта[220]. Лишь в 551 г. византийский полководец Бесса взял Петру, но ее укрепления были срыты, так как византийцы не рассчитывали удержать крепость[221]. Вплоть до вечного мира 561 г. Иран стремился заставить византийские войска отойти к Трапезунду, считая его рубежи естественными границами Византии[222]. Эта цель не была достигнута, и по мирному договору, заключенному на 50 лет, Лазика была оставлена в византийской сфере влияния[223]. Начиная с VII в. этноним лазы и топоним Лазика уже почти не употребляется в применении к территории Зап. Грузии, но под Лазикой, затем Лазистаном, понимают район Восточного Понта, от Трапезунда до р. Чорох[224].
Военно-политическая ситуация заставляла Юстиниана придавать особое значение Трапезунду и его области. В Трапезунде велась значительная градостроительная деятельность, был построен акведук Мученика Евгения, решивший проблему снабжения города водой и устойчиво функционировавший вплоть до начала XX в.[225] В Трапезунде и в Амасии были восстановлены пришедшие в упадок храмы[226]. В Трапезунде и в Ризе возводились новые крепостные стены и башни, строились церкви, о чем свидетельствуют надписи времени Юстиниана с его полным титулом. Традиция приписывала участие в этом и знаменитого полководца Велисария (видимо, безосновательно), а также епископа Трапезундского Ириния[227]. В эпоху Юстиниана города Восточного Понта, Ризе и Атини, и другие, вплоть до Трапезунда, были многолюдными (χωρία τε πολυάνθρωπα)[228].
При новой реорганизации восточных провинций в правление императора Маврикия (582–602) Трапезунд стал столицей провинции Великая Армения. В нее вошли также города: Юстианополь, Камаха, Колония, Никополь, Сатала и Керасунт[229]. В первой половине VII в. значительных изменений в положении Трапезунда и Понта в целом не произошло. Роль города определялась его стратегическим значением военно-морской базы в борьбе Византии с Персией. Несмотря на тяжелые поражения византийских войск в 602–615 гг, захват персами Саталы, Феодосиуполя, Кесарии и других городов Восточной Анатолии, а также Галатии и Пафлагонии[230], императору Ираклию (610–641) удалось переломить ситуацию и к 627/8 г. полностью вытеснить персов из Малой Азии. По крайней мере дважды, в 622/3 и 626–628 гг., он посещал Трапезунд во время кампаний против Ирана. По всей видимости, это пребывание императора и его свиты не было кратковременным: войска оставлялись на Понте на зимние квартиры, а в самом Трапезунде императрица Мартина, сопровождавшая василевса в походе, ок. 622 г. родила мужу сына Ираклиона[231].
Разгромив Иран, Ираклий открыл дорогу на Запад новому страшному врагу империи — арабам. Натиск арабов на византийскую территорию, усилившийся после сокрушительного поражения ромеев в битве при Лрмуке (636 г.) не мог не сказаться на положении приграничных византийских провинций. В 640 г. арабы захватили Двин, в 641 г — Евхаиту и вплотную подошли к Понту[232]. Разгромив византийские войска в Армении и преследуя их, арабы, возможно в 653 или 654 г. на короткий срок захватили и сам Трапезунд, взяв большое количество добычи и пленных, как о том писал армянский историк VII в. епископ Себеос[233]. Однако, как полагал еще Я. Фальмерайер, арабское завоевание способствовало увеличению населения Трапезунда из-за бегства туда христиан из завоеванных арабами областей и содействовало последующему процветанию города[234]. Он продолжал быть главным портом, связывавшим Кавказ с Византией[235]. Однако, во второй половине VII — начале VIII в. положение Понта было более, чем тревожное. В 711 г. арабы взяли Камаху, в 712 г. — Амасию и Гангру. После отвоевания ромеями, в 727 г. и в 732 г. Гангры вновь была дважды взята арабами и разрушена, а вся Пафлагония опустошена[236]. В дальнейшем основные военные действия велись южнее, нередко вокруг Камахи, переходившей из рук в руки, но подчас арабы прорывались и к черноморским берегам, главным образом, к Амастриде, Амису (например, в 794 г.) и Синопу (860 г.)[237]. В 863 г. эмир Мелитины Амр занял и разграбил Амис, пройдя с войском через западные области Понта, но в дальнейшем у местечка Посон севернее р. Галиса, на границах Понта и Пафлагонии был разгромлен и убит византийским стратегом Петроной при помощи войск нескольких фем[238]. Эта победа, достигнутая в немалой степени благодаря результатам военно-административных реформ конца VII–IX вв., обозначила перелом в пользу Византии.
С 30-х — 40-х гг. IX в. определенную угрозу приморским городам Южного Причерноморья, особенно Пафлагонии, стали представлять морские походы варяго-русских дружин, как это было, например, в случае с временно захваченной и ограбленной ими Амастридой[239].
Фемная реформа, проводимая византийскими императорами начиная с VII в.[240], в числе прочих, преследовала цель укрепления обороны византийских провинций, подчиняя их управлению стратега, как правило, в сане патрикия, реже — протоспафария, представлявшего особу государя на месте и командовавшего расквартированными в провинции войсками[241]. Все понтийские земли вошли с середины VII в. в состав одной из трех малоазийских фем — Армениак[242], разделенной на новые небольшие военно-территориальные единицы — турмы во главе с турмархами. Халдия