[1195]. Вместе с тем в хрисовуле ясно сказано, что венецианцы полностью признают суверенитет империи, обязуясь быть «слугами» василевса: «…securitatem posuerunt super me et ostenderunt se esse servitores Imperii mei»[1196], ― a байло должен был выказывать всяческое почтение императору («ut amat et diligit Imperium meum»)[1197].
Не рассматривая сейчас вопрос о коммеркиях и их эволюции[1198], отметим, что основные принципы соглашений оставались в силе все последующие годы и были общими как для венецианцев, так и для генуэзцев. Уточнялись и модифицировались лишь отдельные положения. Например, в хрисовуле 1364 г. особо оговорено, что свободный проезд по территории империи означал и посещение крепостей, городов и пристаней, а охрана венецианцев распространялась и на защиту их от местных архонтов, чиновников и наместников (κεφαλάδοι), а также от нападения трапезундских судов[1199]. Усиливался пункт об охране венецианцев также и от всяческих их противников (άπό πάντα έχθρόν καί έναντίον αυτών)[1200], разумеется, в первую очередь, от соседствующих с ними генуэзцев. Коммеркии с венецианцев должны были взимать либо чиновники трапезундского налогового ведомства, либо, если император это пожелает, сама администрация венецианской фактории. Этим пунктом венецианцы стремились уберечь себя от того, чтобы налог не взыскивали состоявшие на службе у императора генуэзцы или трапезундские купцы[1201].
В 1376 г., наряду с предоставлением венецианцам широких налоговых льгот (двукратного снижения коммеркиев) Алексей III ввел ответственность байло перед ним за уплату коммеркиев в полном объеме, без утайки и злоупотреблений со стороны заключавших торговые сделки венецианцев[1202].
По хрисовулу 1367 г. венецианцы впервые получили право на строительство укреплений фактории[1203]. С этого момента заканчивается история караван-сарая и начинается история венецианской крепости в Трапезунде[1204]. С 1367 г. и до последнего известного нам хрисовула 1396 г. детализировался «штат» венецианской фактории, в который входили сержанты, судебные исполнители, переводчики, маклеры, а также священник венецианской приходской церкви[1205].
Таким образом, венецианская фактория обладала экстерриториальностью, широкими административными и судебными иммунитетами при условии признания верховною сюзеренитета трапезундского василевса. Признанием этого сюзеренитета в глазах местных властей должно было быть и то, что над стенами фактории вместе со знаменем Республики св. Марка должен был развеваться и флаг Трапезундской империи[1206]. Широкое истолкование императорами своих суверенных прав не раз приводило к конфликтам.
Мы не располагаем текстами хрисовулов трапезундских монархов генуэзцам, и потому не можем столь же подробно восстановить объем всех привилегий и прав лигурийцев на Понте. Однако сохранившиеся мирные договоры 1314 и 1316 гг., а также и некоторые другие источники позволяют отчасти восполнить лакуну. Можно с уверенностью утверждать, что льготы, которыми располагали венецианцы, в равной мере распространялись и на генуэзцев: об этом свидетельствуют сами тексты хрисовулов данных Республике св. Марка[1207]. По договору 1314 г. они могли сами выбрать место для фактории, определить его размеры, если им не подошел бы участок Дальсаны[1208]. Остановившись на Дальсане (прежнем морском арсенале Трапезундской империи[1209], генуэзцы получили территорию и имевшиеся на ней строения безвозмездно, в то время как прежний участок фактории — Леонтокастрон они уступили императору за 250 тыс. аспров[1210]. Генуэзцы сразу же получили право возвести все необходимые укрепления: рвы, стены и башни[1211]. Венецианцам такое право было дано гораздо позже, в 1367 г., через полвека. Как и венецианцы, генуэзцы имели административный и судебный иммунитеты, собственную администрацию во главе с консулом. Императору запрещалось договором вмешиваться в дела генуэзцев, проживавших в фактории. Даже в случае их задолженности соответствующее представление император должен был направлять консулу (равным образом и генуэзцы в случае споров с греками должны были апеллировать к супу василевса)[1212].
В договорах 1314 и 1316 гг. более четко, чем в аналогичных соглашениях с венецианцами) проведен принцип обособления греческого и генуэзского населения (в дальнейшем, впрочем, строго не соблюдавшийся): грекам запрещалось без согласия консула проживать на территории генуэзской фактории. Если же они имели там ранее дома или другую собственность, они могли перенести их в иные места[1213]. Имевшиеся в Дальсане греческие церкви оставались православными храмами, но службы в них осуществлялись по специально установленному режиму, притом лишь в дневные часы[1214]. Вводился взаимный запрет натурализации (предоставления прав гражданства) трапезундской и генуэзской сторонами, запрет принимать нарушителей законов договаривавшейся стороны на территории другой стороны (кроме особого права убежища — франкизии — в храме Богородицы Златоглавой, действовавшего как для греков, так и для генуэзцев)[1215]. Грекам запрещалось присоединяться к генуэзским караванам в пределах Трапезундской империи, а трапезундским (и иным иностранным) судам — стоять на рейде Дальсаны[1216]. Генуэзцы добились также письменной фиксации запрета для императора и его подданных производить конфискации или мстить каким-либо образом за нанесенный им ущерб[1217]. Это был отказ от традиционного средневекового права марки, признававшего возможность потерпевшей ущерб стороны взыскать соответствующую сумму или ее материальный эквивалент у купцов или иных граждан нанесшей ущерб стороны в том случае, если власти последней отказывались предоставить компенсацию[1218]. Император (как и в договорах с венецианцами) обязывался охранять имущество и личность генуэзских купцов. Однако эта охрана распространялась и на имущество потерпевших кораблекрушение[1219]. Тем самым отменялся еще один средневековый обычай, традиции так называемого берегового права.
Разумеется, многие из этих условий нарушались, а некоторые (как, например, отмена права марки) и вовсе не соблюдались сторонами. И все же генуэзцы добились весьма широких льгот и привилегий и в дальнейших отношениях с трапезундской администрацией постоянно требовали, чтобы в любом новом договоре по пунктам были обозначены привилегии, предоставленные ранее. Их признание было условием заключения мирных соглашений после конфликтов[1220].
Помимо требований определенных привилегий, итальянские морские республики предъявляли и требования к условиям торговли в фактории. Они заключались в обеспечении благоприятного режима функционирования рынков, стабильного уровня налогообложения, а также регулярного и безопасного сообщения по караванным дорогам с Тавризом и другими центрами Ближнего Востока[1221]. Венецианцы настаивали на том, чтобы трапезундский император обеспечивал максимально благоприятные условия пребывания в Трапезунде не только их собственных купцов, но и их контрагентов из Персии, пресекая вымогательства трапезундских оффициалов и предоставляя иммунитеты и фискальные преимущества восточным коммерсантам[1222]. Такая «забота» была продиктована исключительно желанием обеспечить проезд караванов из Тавриза и Нарана в Трапезунд. Почти одновременно с эти письмом венецианцы просили императора Мануила III взыскать с персидских купцов убытки, которые понесли венецианцы на территории государства Джалаиридов еще 1371 г.[1223] Само собой разумеется, что трапезундский император обязывался производить компенсации в случае краж и ограблений купцов на землях его государства[1224].
Теперь, когда нам ясен объем и содержание привилегий итальянского купечества в Трапезундской империи, логично перейти к рассмотрению наиболее типичных их нарушений, порождавших конфликты и во многом определявших сами условия пребывания генуэзцев и венецианцев на Понте. Пример обобщенного анализа этих нарушений содержится в отчете Сенату венецианского байло в Трапезунде Николо Марчелло (1441–1444). Байло обращал внимание на то, что в империи Великих Комнинов ограничивалась свобода купли и продажи товаров, последние могли произвольно изыматься властями. Коммеркиарии и другие чиновники занимались вымогательствами. Коммеркии и сансерии повышались вопреки установлениям хрисовулов. Венецианцы лишались прав иметь собственных сансеров, проверять ежегодно те меры, на основании которых определялся размер налога. Доступ байло к императору для принесения жалоб был затруднен. Судебные иммунитеты венецианцев нарушались. Не признавались права беднейших матросов вести беспошлинную торговлю (видимо, это была традиция, так как в хрисовулах подобная привилегия не предусмотрена