cives «восточного» происхождения — 9 греков, 6 армян, 2 иудея из Венеции и 1 алан. Нет среди них нет ни «сарацин», ни татар, ни грузин, ни других местных жителей. Мусульмане полностью отсутствуют среди обладателей этого статуса, как, впрочем, и среди натурализованных в факториях лиц. Редкость предоставления статуса cives местным жителям, даже христианам, несмотря на решения Венецианского Сената расширить социальную базу в Тане и Трапезунде путем облегчения «натурализации»[1607], очевидный факт. Это, конечно, не означает, что греки или армяне, проживавшие в факториях, не имели статуса лиц, находившихся под покровительством морских республик («белых» венецианцев и т. п.) или натурализованных граждан (т. е. «венецианцев» или «генуэзцев» в отношениях с местными властями). Но это с очевидностью указывает на более низкое положение полугражданства натурализованных лиц, не признаваемых в качестве cives властями морских республик на территории своего домена.
Для более детального изучения статусных категорий проанализируем гомогенный источник. Таковым является первый картулярий венецианского нотария, канцлера в Тане Бенедетто Бьянко. Первый картулярий интересен тем, что это дошедший до нас целиком фонд нотариальных минут, не содержащий лакун и охватывающий полный календарный год. Кроме того, в указанный период Бенедетто Бьянко был единственным официальным нотарием Таны и подавляющее большинство заключаемых контрактов оформлялось именно им. Небольшой процент составляют лишь акты корабельных нотариев, также включенные в нашу базу данных. В актах Бьянко отражена вторая волна колонизации Таны, после перерыва, вызванного войной с татарами, полной эвакуацией фактории и длительного перерыва в истории поселений в 1343–1358[1608]. Лишь накануне приезда Бьянко в Тану, в 1358 г., венецианцы (и генуэзцы) по договору с ханом Золотой Орды Бердибеком[1609] смогли возвратиться на Дон. Отчасти и поэтому контакты венецианцев с местными жителями (исключая греков, которые издавна были их посредниками[1610]) не были ни продолжительными, ни прочными.
Бенедетто Бьянко было составлено 210 актов с 1 сентября 1359 г. по 31 августа 1360 г. Среди 27 греков, участников сделок, 6 cives Венеции, из 3 иудеев — 2, из 9 армян — 1, из 11 аланов — 1. Ни одного мусульманина. Очевидно, что даже греки среди граждан Венеции редкое меньшинство, а всего на долю граждан «восточных» этносов в Тане приходится менее 10 % (10 из 101). Среди 18 cives Генуи и Перы в Тане только итальянцы, главным образом — лигурийцы, за одним исключением — Iacfero de Narenzan condam Antonii, принадлежность которого к какой-то этно-региональной группе не ясна. Гражданство редко предоставлялось неитальянцам. А итальянцам? Здесь ситуация весьма интересна. Среди cives Венеции мы находим выходцев из многих городов и областей (см. Таблицу).
Высокий процент граждан Венеции среди итальянских купцов, выходцев из разных областей (в целом–38,4 %, исключая саму Венецию) очевиден. Это значит, что, вероятно, значительная часть эмигрантов из Италии в Тану фактически переселялась не из этих городов непосредственно, как предполагалось, а из Венеции, где они владели домами во многих приходах столицы Адриатики. Таким образом, «итальянская» колонизация Таны в очень большой степени «опосредована» Венецией, и это значительная корректива в привычные подсчеты и суждения о ее природе.
Среди граждан Венеции заметно также присутствие выходцев из Латинской Романии, итальянцев по происхождению. Среди 15 cives Венеции, жителей Кандии, Константинополя, Эноса, Филадельфии, Негропонта, Таны и Фессалоники 6 греков, 6 итальянцев, 1 иудей, 1 армянин и 1 лицо неясного происхождения. Таким образом, итальянцы составляют 40 %. Но примечательно их распределение: 6 из 5 — жители Крита.
Статус burgenses Каффы, Перы, Хиоса и Таны (1 случай) закреплен только за итальянцами (половина из них — генуэзцы). Их число вообще невелико — всего блиц. Как мне представляется, это следствие начального этапа «второй» венецианской колонизации Тана, а также отсутствием тогда в Тане укреплений вокруг факторий или кварталов, образующих «бурги», как в Каффе.
Напротив, число habitatores велико. Этот термин обозначает, однако, скорее не статус, а длительность пребывания в фактории (резиденты как противопоставление лицам, приезжавшим на короткий срок для ведения сезонной или ярмарочной торговли). Число habitatores разных мест — 135, в их числе 99 жителей самой Таны. Остальные — жители Латинской Романии и Византии (Кандия, Корон, Константинополь и Пера, Фамагуста, Месемврия, Симиссо, Синоп, Трапезунд), владений Золотой Орды в Крыму, на Дону и Кубани (Колколико, Кубако, Порто Пизано, Солгат) или даже ее столицы — Сарая. Географическая широта, охватывающая все Восточное Средиземноморье очевидна. Но есть особые случаи. Иногда купцы называют себя habitatores Венеции. Таковыми являлись, например, Орландо Дельфин, происходивший из Вероны, купец в Тане и житель в Венеции в сестьере Сан Леоне[1611], Джакомелло Дзанкаруолло из Кандии, именуемый к тому же cives Венеции[1612], Буого Тассо из Кьоджи, живший в Венеции в сестьере Св. Марины[1613]. Подобные случаи встречаются и в актах других венецианских нотариев в Тане и Трапезунде, например, применительно к чистокровному венецианцу Николетго Микьелю, купцу в Трапезунде[1614], к венецианскому канцлеру в Тане Николо де Варсису в его собственном картулярии[1615]. Можно с большой степенью вероятности считать эти случаи обозначением статуса civis, в применении к венецианцам, постоянно проживавшим в Венеции (а не в факториях или владениях Республики), но не к иностранцам, которые приобрели статус гражданина республики.
Таким образом, политика Венеции, как и Генуи, значительно отличалась в Тане и Северной Анатолии от той, что они проводили на территориях под их прямой властью, dominium directum, ще habitatores, скажем, Кандии, могли легче и быстрее становиться cives Венеции. Но и в Тане ситуация будет меняться по мере расширения венецианского суверенитета на эту территорию, признания ее владением Венецианской Сеньории, а не простой концессией хана Золотой Орды[1616]. Но это уже предмет другого исследования и ситуация не ранее второй четверти XV в.
Глава 16.Новые данные о православном приходе в Азове в XIV–XV вв.[1617]
Церковная история «Приазовской Руси» в годы после татаромонгольского завоевания изучена крайне слабо из-за узости источниковой базы. Известно, что золотоордынский полукочевой город Азак был одним из важнейших экономических и административных центров улуса Джучи и играл роль в крупной международной торговле в регионе. На его периферии, на перекрестье торговых путей из Причерноморья на Волгу и в Среднюю Азию, в конце XIII в. возникает генуэзская, в начале XIV в. — венецианская торговые фактории. С ними соседствовала Джудекка — еврейский квартал. Но в какой мере там сохранялось православное, греческое и славянское население, исследователи знали мало, и в основном сведения носили косвенный характер. Обнаруженные нами итальянские архивные источники позволяют отчасти прояснить эту проблему и показать значение и роль православного населения и православной церкви в этом далеком уголке ойкумены, заслужившем репутацию даже у хорошо его знавших итальянцев «пасти врагов наших»[1618]. Со времен античности и в византийский период район Таны был по сути греческим анклавом, снабжавшим византийскую столицу важнейшими для нее продуктами — зерном, рыбой, солью, не говоря уже о многочисленных транзитных товарах, как пушнина, шелк, пряности или драгоценные металлы и камни[1619]. Греческое население не покинуло его и после татаро-монгольского завоевания.
Для Руси Азов/Тана были воротами в Византию и Средиземноморье. Через Азов, спускаясь вниз по Дону, ехали паломники к Святым местам, митрополиты — для рукоположения патриархом в Константинополе, купцы и ремесленники — в надежде на встречу с караванами с Востока и конвоями венецианских «галей линии» или генуэзских парусников[1620]. Но своей славой Тана была обязана еще и процветавшей в ней работорговлей. Среди продаваемых в ней рабов большинство составляли татары, черкесы, закавказские этносы, но постепенно, особенно со времен «Великой замятии» (1357–1380) и на протяжении первой половины XV в. неуклонно росло количество русских рабов.
Несмотря на крайнюю ограниченность ресурсов, предстоятели русской православной церкви, такие как митрополиты Феогност или Алексий, не могли не понимать важность миссионерской деятельности в Орде и, в частности, в Приазовье, тем более, что на их глазах протекала интенсивная «работа» католических миссионеров францисканского и доминиканского орденов. Сами поездки русских митрополитов и епископов в Орду, их пастырское служение там уже можно считать миссионерской деятельностью, а известия о крещении татарских царевичей показывают нам на результат, особенно ценный в условиях торжества ислама в Орде в правление хана Узбека (1312–1341). Ведь именно крещение татарского царевича, наследника престола, было одной из причин кровавого переворота Навруза в Орде в 1359 г.