— Я тебя очень прошу пойти со мной. Не захочешь — так и знай, потащу на аркане.
— Эх, Долговязый… — Ши Гань вздохнул. Как бывало в прежние времена, он назвал своего друга ласковым прозвищем, и от этого на сердце у Цяо Гуанпу стало теплей. — Ладно, я согласен. Только смотри потом сам не пожалей, что уговорил меня. А потому давай сразу же договоримся: как только я тебе надоем, ты меня отпускаешь обратно в трудовую школу. Идет?
Когда они вернулись в конференц-зал, члены парткома приняли резолюцию.
— Товарищ Цяо приступит к работе завтра, — обратился к Ши Ганю начальник управления, — а ты — через пару деньков. А пока отдохни немного. Если нездоровится, сходи к доктору, подлечись.
Ши Гань кивнул на прощанье головой и молча покинул зал.
— А сейчас продолжим обсуждение кадрового вопроса, — сказал Хо Дадао. — Нам еще предстоит решить, кто займет должность Цяо Гуанпу. — Он обвел взглядом членов парткома. — Есть у вас какие-нибудь кандидатуры?
Собравшиеся исподлобья посматривали друг на друга. Они знали натуру своего начальника: если прямо сейчас в открытую не назовешь имя человека, которого считаешь достойным занять пост управляющего компании, то потом, один на один, он ни за что не захочет обсуждать этот вопрос.
Первым решился Сюй Цзиньтин:
— Я предлагаю кандидатуру Цзи Шэня, нынешнего директора завода тяжелого энергооборудования. Он жалуется на здоровье, хочет занять спокойную должность в компании.
Члены парткома, перебивая друг друга, стали предлагать своих людей.
— До каких пор в вопросах партийных кадров мы будем заниматься протекционизмом? — наконец не выдержал Хо Дадао. — До каких пор будем делить работу на выгодную и невыгодную, приличную и неприличную? Издревле известен Мао Суй, который сам предложил свои услуги князю. Цяо Гуанпу, подобно Мао Сую, тоже сам предложил свою кандидатуру, но его самовыдвижение — совсем иного рода. Что же касается Цзи Шэня, то он завалил работу на заводе электрооборудования. Почему же вы решили, что с работой в управлении он справится? И это ж надо — у человека хватает совести претендовать на должность управляющего компании! Если мы начнем удовлетворять все просьбы о назначениях на должности, то придется открыть по меньшей мере пятнадцать ставок моих заместителей, да и тех не хватит. Чуть что со здоровьем, так тут же начинают метить в управляющие. Да что тут у нас, санаторий?! Ежели болен и не можешь работать — увольняйся, держать не станем. На повышение должен идти только тот, кто заслужил. А не справляешься с обязанностями — иди на понижение. Ни личным обидам, ни поискам протекций не должно быть места! Неудивительно, что рабочие возмущаются. Редко какой директор задерживается на своем посту больше трех лет. А то и года не пройдет, а он уже, глядь, на другом предприятии. Ну, и соответствующее отношение к делу.
— Но ведь в связи с назначением Цяо Гуанпу все равно придется куда-нибудь переводить Цзи Шэня, — вставил слово Сюй Цзиньтин.
— Назначим его заместителем директора. Будет справляться — повысим, а не будет — еще понизим, пока работа не окажется ему по силам.
Сюй Цзиньтин склонился к уху Цяо Гуанпу:
— Не просто будет на заводе, где бывший директор окажется у тебя в подчинении.
Цяо Гуанпу пожал плечами и ничего не ответил, но во взгляде легко было прочесть: «Я и не рассчитываю, что на заводе будет просто».
В новой должности
Итак, завтра с утра — на новую работу. После заседания парткома Цяо Гуанпу передавал дела своему заместителю. Домой, естественно, вернулся поздно. Комната встретила его нежилым, застоявшимся запахом сырости. Гуанпу распахнул окна. Ему хотелось напиться горячего чаю, но термос оказался пуст. Пришлось довольствоваться холодной кипяченой водой.
Присев за свой рабочий стол, Цяо Гуанпу вытащил из стопки книг самую нижнюю — «Металловедение». Уже много лет, как в этой книге прячет он заветное фото. Красная площадь в Москве, на фоне Мавзолея Ленина — он, Цяо Гуанпу, тогда еще совсем молодой человек; он улыбается; на нем светлый нарядный костюм. Только вот почему сквозь беспечность и веселость просвечивают какая-то тайная грусть и беспокойство? А рядом с ним изящная, совсем юная девушка. Она склонила голову немного набок и восторженно смотрит на своего спутника. Она буквально лучится счастьем, и милая улыбка притаилась в уголках ее губ.
Цяо Гуанпу долго смотрит на фотографию, но взгляд его расширившихся глаз не выражает ничего. На мгновение он зажмурился, опять открыл глаза, но в них уже нескрываемая боль. Обеими руками он хватается за виски. Фотография бесшумно соскользнула на пол.
В 1957 году, на последнем году учебы в Советском Союзе, Цяо Гуанпу проходил стажировку на ленинградском заводе «Электросила». В это же время на заводе готовила дипломный проект и Тун Чжэнь. Так состоялось знакомство и завязалась дружба. Между ними было много общего. Они одинаково с молодым задором отрицали преклонение перед авторитетами, презирали всяческую перестраховку, нерешительность и неопределенность. Цяо Гуанпу был более чем на десять лет старше Тун Чжэнь. Неудивительно, что он казался ей самым умным, самым знающим. Он же относился к ней как к младшей сестре, заботился как о малышке, всячески оберегал. Далеко не сразу понял он, что не о такой заботе тайно мечтала девушка… Но об этом не могло быть и речи — ведь дома Цяо Гуанпу ждала жена.
Вскоре Цяо Гуанпу вернулся на родину, а в конце пятьдесят восьмого, после окончания учебы, вернулась и Тун Чжэнь. Гуанпу к тому времени уже был директором завода, и им как раз срочно нужен был инженер-технолог. Так они снова оказались рядом.
Был у Тун Чжэнь племянник, который вырос в их доме, молоденький парнишка, почти подросток. Работал он на том же заводе учеником. Звали его Си Ванбэй. Так вот, этому Си Ванбэю суждено было сыграть большую роль в судьбе Цяо Гуанпу и Тун Чжэнь. Паренек по-особому относился к своей «маленькой тетушке», как он ее называл, — ревниво оберегал от чьих бы то ни было посягательств, вечно ему мерещились опасности, которые подстерегают ее на каждом шагу и от которых он должен ее спасти. А тут он заметил, что отношения между его тетушкой и директором завода явно выходят за рамки просто служебных. Воображение нарисовало парнишке страшные сцены соблазнения и коварного обмана. Си Ванбэй выслеживал и вынюхивал «парочку», не давал им возможности остаться наедине. Его подозрения усугублялись тем, что тетушка упорно отклоняла ухаживания всех других мужчин и на предложения выйти замуж неизменно отвечала отказом. Си Ванбэй уверился в том, что этот «старый развратник», директор завода, поломал жизнь его тете.
Прошло семь лет. Началась культурная революция, и Си Ванбэй стал вожаком отряда цзаофаней. С особым пристрастием он преследовал Цяо Гуанпу, навесил на него ярлыки «каппутиста», «закоренелого люмпена» и «морального разложенца». Правда, оберегая репутацию тети, он не хотел вдаваться в подробности, но тем не менее постоянно намекал, что знает «нечто такое…», чем только раззадоривал цзаофаней. Они, как говорится, «на лету хватали ветер и преследовали тени», распускали всяческие небылицы. К совершившим моральный проступок цзаофани были особенно нетерпимы, их не просто критиковали, но подвергали всяческим гонениям и унижениям.
Тун Чжэнь мучилась мыслью, что это из-за нее Цяо Гуанпу досталось куда больше, чем другим «каппутистам». Но кто мог в то время объяснить народу правду! Тун Чжэнь написала Цяо Гуанпу сбивчивое письмо, полное самообвинений и раскаяния. Вскоре после этого она попыталась покончить с собой, чтобы, как ей казалось, тем самым «закрыть дело» Однако племянник разгадал ее план и не дал ей умереть. После этого Цяо Гуанпу почувствовал себя вдвойне виноватым — и перед Тун Чжэнь, и перед женой.
Жена Цяо Гуанпу возглавляла отдел пропаганды в университете. Хотя до нее и доходили слухи о муже и Тун Чжэнь, она никогда им не верила и не допускала даже тени сомнений в свою душу. Она скоропостижно скончалась в начале шестьдесят восьмого года, в «коровниках» И, даже умирая, ни на минуту не усомнилась в верности своего мужа, в его преданности ей и детям.
Цяо Гуанпу навсегда сохранил чувство глубокой благодарности к этой чистой и честной женщине. Бывало, стоя перед портретом жены и мысленно беседуя с ней, он осмеливался признаться, что ему очень нравится Тун Чжэнь, что его влечет к ней, но он боится своего чувства и не позволяет ему завладеть собою. Так получилось, что он остался одинок. Дети выросли, вот уже и младший сын уехал из дому учиться в институт. Цяо Гуанпу остался совсем один в просторной квартире. Он старательно избегал встреч с Тун Чжэнь и вел в общем-то затворническую жизнь.
Цяо Гуанпу сам не понимал, как получилось, что, передав дела своему заместителю, он вдруг решился позвонить Тун Чжэнь и после многолетнего перерыва назначил ей встречу. Она обещала прийти к нему домой в тот же вечер. «Зачем я это сделал?» — растерянно спрашивал себя Цяо Гуанпу — и не находил ответа. Это был просто неосознанный порыв. «Если бы мне не предстояло завтра выйти на завод, то я, наверное, так и не решился бы никогда увидеть Тун Чжэнь. А теперь как вести себя?» Десять лет тому назад столько грязи обрушилось на него и Тун Чжэнь, столько было пережито, что, казалось, сама память о ней была вытравлена из его души. А оказалось не так. Нет, нужно собраться. Ему предстоят важные дела на заводе, и незачем ворошить мучительную и вместе с тем сладостную память.
Вот в какие мысли был погружен Цяо Гуанпу, когда сидел один в своей квартире за рабочим столом и давнишняя фотокарточка выпала из его рук. Вдруг он вздрогнул от ощущения, что кто-то стоит за его спиной. Он оглянулся. Тун Чжэнь неслышно вошла в комнату и теперь стояла совсем рядом с ним. Ее глаза были прикованы к фотографии, а по щекам катились слезы.
— Это ты?! — воскликнул он и схватил ее за руку. — Ты?!
Тун Чжэнь высвободила свою руку, отвернулась и вытерла слезы. Она всеми силами пыталась совладать с собой.