— Для чего эта рукоятка? — спросил он парня.
— Не знаю.
— Разве на ней не написано?
— Написано, но не по-нашему. Я не понимаю.
— Сколько лет ты работаешь на этом станке?
— Шесть.
— И ни разу не прикасался к этой рукоятке?
Парень кивнул. На левом виске Цяо Гуанпу вздулась вена.
— Кто может объяснить, для чего предназначена эта рукоятка? — повернулся он к другим слесарям.
То ли они и впрямь не знали, то ли не хотели ставить своего товарища в еще более неловкое положение, но никто не проронил ни звука.
— Тогда объясните вы, товарищ инженер, — попросил Цяо Гуанпу свою спутницу.
Тун Чжэнь с готовностью подошла к парню, перевела с английского языка надпись на рукоятке и пояснила, что она предназначена для смазывания станка и каждый день перед пуском нужно несколько раз нажать на нее.
— Как тебя зовут? — снова обратился Цяо Гуанпу к парню.
— Ду Бин.
— Что ж ты, Ду Бин, поешь во время работы? Весело тебе? Не оттого ли, что изобрел новый метод работы, «дикарский» — так я его назвал бы. Это ж надо — шесть лет не смазывать станок! Имя твое достойно того, чтобы его увековечили. — И вдруг иронические интонации в его голосе сменились жесткими: — Скажите начальнику цеха, чтобы немедленно остановили этот станок. Он наверняка в аварийном состоянии.
Цяо Гуанпу резко повернулся и зашагал к выходу. Напоследок он услышал у себя за спиной чей-то голос:
— Ну что, Ду Бин, всыпал тебе горяченьких наш бывший директор?
А Цяо Гуанпу словно прорвало.
— Этим невеждам установи хоть самое современное оборудование, они и его загубят! — горячо говорил он Тун Чжэнь.
— Думаешь, Ду Бин — самый плохой рабочий на заводе? — спросила она его. — Уверяю тебя, не самый.
— Тоже мне, утешила! Ты только подумай: шесть лет человек работает на станке, и никому дела нет до того, как он с ним обращается! Хороша организация производства! Вам здесь всем наплевать на работу. Я имею в виду вас, инженеров-технологов.
— Что? — недовольно переспросила Тун Чжэнь. — Это последнее дело — сетовать на подчиненных.
В седьмом цехе, куда они теперь пришли, как раз шло испытание нового двухсотшеститонного стана, привезенного из Западной Германии. Управлял станом очень молодой немец. Цяо Гуанпу удивился: иностранец, а работает в ночную смену. Тун Чжэнь объяснила, что во время монтажа в электронной схеме обнаружились неполадки, и фирма «Сименс» прислала специалиста-электронщика. Ему двадцать три года, зовут Талль. Летел он к нам через Японию, да так увлекся восточной экзотикой, что о времени забыл. Из-за этого опоздал к нам на неделю. А поскольку боится, что мы пожалуемся на него фирме, то вкалывает сейчас за троих. Меньше чем за три дня справился с делом и сейчас ждет окончания испытаний. Специалист высокого класса. Зато и погулять умеет. Но смотреть, как он работает, — одно удовольствие.
— Всего двадцать три года, а его уже послали на самостоятельную работу за границу! — Цяо Гуанпу некоторое время наблюдал за работой Талля, потом попросил Тун Чжэнь найти сменного мастера. Когда тот явился, он приказал: — Соберите всех молодых рабочих вашего цеха, кому еще нет тридцати. Пусть посмотрят, как работает Талль. Попросите его рассказать о себе, как ему удалось в двадцать три года так мастерски овладеть сложнейшей техникой. Перед его отъездом, я думаю, соберем молодежь всего завода — пусть всем расскажет о себе.
Сменный мастер рассмеялся. Он не стал спрашивать, почему этот незнакомый человек взялся командовать в его цехе, а поспешил выполнять задание.
Цяо Гуанпу услышал у себя за спиной чей-то шепот и обернулся. Оказывается, рабочие из восьмого цеха, где он только что побывал, узнав, что он — бывший директор завода, просто из любопытства пошли за ним. Цяо Гуанпу приблизился к ним.
— Вместо того чтобы на меня глазеть, пойдите лучше посмотрите, как работает молодой электронщик из Западной Германии. А вы, — обратился он к одному из них, — сходите обратно в свой цех и приведите сюда всю молодежь. И Ду Бина не забудьте! — крикнул он ему вслед.
Когда с распоряжениями было покончено, к Цяо Гуанпу подошел старый рабочий и, взяв за рукав, отвел в сторонку.
— Ты хочешь сделать иностранца образцом для подражания? — невнятно произнес он.
От неожиданности Цяо Гуанпу опешил. Боже, да ведь это Ши Гань! Но узнать его почти невозможно: рабочий комбинезон, низко надвинутая на глаза кепка. Он ничем не выделялся из массы рабочих. Удивление и радость захлестнули Цяо Гуанпу. Ши Гань оставался прежним Ши Ганем, неугомонным и увлеченным делом.
Ши Гань был чем-то озабочен. Оказывается, он уже успел пройтись по заводу, поговорить с некоторыми рабочими. Слыша его невнятную речь, многие думали, что он страдает от зубной боли. Ши Ганя интересовало моральное состояние рабочих. То, что он узнал, огорчило его. На заводе не было настоящего лидера, за которым тянулись бы остальные рабочие. Люди ни во что не верили, ни во что не ставили авторитеты. Полный разброд в сознании. Никакой гордости ни за свой труд, ни за предприятие в целом. Слишком долго рабочих обманывали, ругали, дурачили. Удивительно ли, что в них не осталось морального стержня?
Что касается ганьбу завода, то их можно разделить на три группы. Первая — это ганьбу с десятилетним и более стажем работы. Они помнят еще старые порядки. Вторая группа состоит из тех, кто выдвинулся во время культурной революции. А третья — приближенные нынешнего директора Цзи Шэня. Старики затаили недовольство, неспокойно на душе и у новичков. Ши Гань опасался, что на заводе может начаться борьба группировок. Им предстоит начинать работу в крайне напряженной обстановке.
Испытания былых времен многому научили Ши Ганя. И прежде всего сдержанности. Он не позволял себе открыто выражать свои чувства и, хотя всегда питал отвращение к подхалимству и фальши, редко высказывался вслух. Так удавалось ему сохранить уверенность в себе. Сейчас он жалел, что поддался на уговоры Цяо Гуанпу: слишком безрадостную картину застал он на заводе. Справится ли он с трудностями?
У Ши Ганя не было больше желания говорить с Цяо Гуанпу, но, взглянув на Тун Чжэнь, стоявшую поодаль, он смягчился.
— Вот что еще я хочу тебе сказать: оставь мысль о женитьбе, по меньшей мере на полгода.
— Почему? — вскинулся Цяо Гуанпу.
— На заводе уже пронесся слух о твоем возвращении, и многие поговаривают, что вернулся ты только ради Тун Чжэнь.
— Вот и отлично! — В голосе Цяо Гуанпу прозвучало раздражение. — Завтра же вечером в актовом зале устроим церемонию бракосочетания. Ты будешь свидетелем.
— Ты просил подсказывать тебе. А теперь не желаешь слушать добрые советы.
— Ладно! В конце концов, это дело личное. Я могу уступить. Одного не пойму: директором меня назначили в первой половине дня, а во второй на заводе уже стало известно об этом. Кто успел сообщить?
— Что тут удивительного? У слухов короткие ножки, но бегут по быстрой дорожке. С минуты на минуту должно начаться экстренное заседание парткома. Не иначе как по поводу нашего возвращения на завод. Ничего хорошего я не жду.
Сказав это, Ши Гань тотчас раскаялся. Не следовало делиться с Цяо Гуанпу своими опасениями. Долговязому Цяо и так несладко.
Цяо Гуанпу весь точно подобрался. Он подозвал Тун Чжэнь, и втроем они направились к заводоуправлению. Свет горел только в комнате для заседаний. Из распахнутых окон струился табачный дым. Даже на улице были слышны возбужденные голоса. Цяо Гуанпу попросил своих спутников подождать немного, а сам торопливо зашагал в комнату экспедиторов: он решил для начала позвонить Хо Дадао. Вернувшись, он вместе с Ши Ганем и Тун Чжэнь вошел в зал заседаний.
Их появление вызвало некоторый переполох. Цзи Шэнь уперся взглядом в Тун Чжэнь.
— А вы что здесь делаете?
Она тотчас повернулась и хотела было уже выйти, но Цяо Гуанпу удержал ее.
— Пришли на завод посмотреть, — ответил он за всех. — Узнали, что у вас как раз идет важное совещание, вот и решили зайти послушать.
— Хорошо, очень хорошо, — проговорил Цзи Шэнь. На его лице не отразилось ровным счетом ничего. — Сегодня мы обсуждаем два важных вопроса и будем рады, если вы присоединитесь к нам. Итак, первый вопрос: по настойчивому требованию масс заместитель директора Си Ванбэй с завтрашнего дня освобождается от должности. Во-вторых, готовимся к завтрашней «большой битве». Дело в том, что в последнее время мы несколько подзапустили производственные дела, пора навести порядок. Будем рады услышать от вас, бывшего директора и бывшего парторга, дельные предложения.
Цзи Шэнь держался с большим достоинством. Он явно хотел произвести на этих «новичков» хорошее впечатление — пусть видят, чего он стоит. Когда после обеда он узнал о переменах, которые его ждут, то сразу понял, что, попросившись в аппарат управления, он допустил просчет.
Цзи Шэнь, откровенничая с людьми, любил повторять, что немало пострадал от «банды четырех». На самом же деле все обстояло совсем иначе. Все десять лет он фактически не знал никаких горестей. Он умел держать нос по ветру и еще тогда, когда школы трудового перевоспитания были явлением новым, сумел пристроиться на должность замдиректора такой школы при горкоме партии. Ничего, что здесь собрались гонимые старые ганьбу. Место было безопасное и перспективное. Сколько важных знакомств завязал он в то время! Прежде это были люди, к которым трудно было подступиться, а сейчас они зависели от него. Стоило кому-нибудь из стариков сделать ничтожную поблажку в питании или работе, как они преисполнялись к нему благодарностью. Цзи Шэнь умел быть обходительным и приятным собеседником. Удивительно ли, что люди, на которых обрушились удары судьбы, проникались к нему симпатией? Сейчас многие из них вновь заняли свои посты, и Цзи Шэнь стал для них «своим человеком».
Два года тому назад Цзи Шэнь решил перейти на работу в энергоуправление. И как промежуточную ступень он избрал должность директора завода. Для себя он решил, что пробудет директором года два, не больше, а за это время приобретет опыт руководящего работника и главное — титул директора крупного предприятия. После этого двери энергоуправления распахнутся для него сами. Стать ответственным работником, разъезжающим по загранкомандировкам, было его самой заветной мечтой.