19–24); трехгранно-пирамидальные и бипирамидальные, четырехгранно-пирамидальные, конусовидные, пулевидные черешковые наконечники с повышенной пробивной способностью (табл. 89, 18); двух- и трехлопастные вильчатые наконечники, видимо применявшиеся при охоте (табл. 89, 13, 17, 25). Несколько железных трехлопастных черешковых наконечников дротиков были найдены в слое середины VIII в. на Аджинатепе (табл. 89, 11, 14). Известны и наконечники копий (табл. 86, 15). Парадным оружием знати были кинжалы (табл. 89, 9), известные по изображениям в живописи (Литвинский, Зеймаль Т., 1971, с. 166–167; Зеймаль Т., 1985, с. 165, 171, 187).
Археологические находки дают представление о наборе орудий труда и инструментов, использовавшихся в раннесредневековом Северном Тохаристане: ножи однолезвийные, с вогнутым или прямым лезвием, насаживавшиеся на ручку с помощью черешка (табл. 89, 7, 8); ножницы разных размеров (табл. 89, 12); долотовидный инструмент (клиновидный втульчатый, с шириной лезвия 4 см); гвозди, круглые в сечении, со шляпкой (от 3 до 12 см); скобы в виде двух параллельных пластин, скрепленных штырями (табл. 89, 4).
К концу VII в. относятся найденные на Аджинатепе мотыга (треугольной конфигурации, со штырем для крепления рукояти, рабочая плоскость слегка изогнута, размер 25×12 см), наконечник лемеха (табл. 89, 1–3) и скоба-обойма (плоская железная пластина с загнутыми по длинной стороне краями, сохранившаяся длина 16 см, ширина 6 см).
Опираясь на стратиграфические наблюдения, керамику можно подразделить на несколько хронологических групп.
Первая группа — от второй половины IV — первой половины V в. (слой Яван I, горизонты 2, 3; поселение Актепе в Кобадиане; верхний Болдай; верхний слой на городище Зартепе; верхний слой на цитадели Шахринауского городища и др.). Вторая группа — конец V — середина VI в. Куевкурган, средний слой Безымянного городища; верхний слой на цитадели Зартепе, за́мок Амирбобо III и др.). Третья группа — вторая половина VI — первая половина VII в. (Хосиеттепе, Хайрабадтепе, закрытый комплекс в крепости Нижний Уртабоз — замурованная кладовая и часть коридора, слой КФ II на городище Кафыркала и др.). Четвертая группа — вторая половина VII — середина VIII в. (Аджинатепе — основной слой, слой КФ I на городище Кафыркала; Нижний Уртабоз — слой I–II; за́мок Амирбобо — I–II; Кулаглытепе и др.).
Керамика второй половины IV — первой половины V в. (так называемый кушано-сасанидский комплекс (Зеймаль Т., Седов, 1979), или «комплекс зартепинского типа» (Археология СССР, 1985, с. 256)) типологически непосредственно продолжает традиции керамического производства кушанского времени, не только сохраняя изящество формы и высокое качество отделки, но и развивая их. Именно в это время появляются новые способы отделки поверхности сосудов: узорчатое лощение по ангобу, резьба, штампы, налепы. На обширной территории наблюдается поразительное единство в репертуаре форм и декоративных приемах. Особенно это проявляется в парадной столовой посуде, усиливается воздействие на керамику металлической посуды. Появляются ранее неизвестные типы посуды, явно подражающие металлическим изделиям: одноручные кувшины, ойнохоевидные сосуды, мелкие кувшинчики с ручками и типа бутылочек, кубки-чаши с ручками и без них. Для керамики приамударьинских районов характерен плотный темно-красный, иногда более светлый или желтоватого оттенка ангоб. Локальные различия проявляются в оттенках ангоба, в предпочтении каким-то определенным модификациям форм, определенным видам налепов-оберегов или узорам лощения. Но эти различия не нарушают общего единства стиля, свидетельствующего о высоком уровне ремесленного производства и явной технологической общности керамического производства по всему Северному Тохаристану.
Нет оснований связывать трудности в определении верхней хронологической границы керамических комплексов, относящихся к первому этапу, с нерешенностью проблемы абсолютных дат кушанской хронологии (Археология СССР, 1985, с. 256–257), так как основные датирующие материалы — монеты сасанидских кушаншахов, подражания монетам кушанских царей, штамп на керамике с изображением сасанидского кушаншаха Хормизда не имеют непосредственного отношения к «дате Канишки» (Зеймаль Т., 1975, с. 269; Зеймаль Т., Седов, 1985, с. 139, и др.). Верхнюю дату первого этапа в пределах V в. подтверждают материалы верхнего слоя городища Зартепе (Завьялов, 1979, с. 153; 1984) и уточненная датировка периода запустения на Каратепе и Фаязтепе. Захоронения в развалинах зданий и заброшенных пещерах совершались в конце IV и по крайней мере в начале V в. Об этом свидетельствуют находки в погребениях серебряных подражаний драхмам Пероза и медных монет термезского чекана эфталитского времени.
Горизонты 2, 3 в слое Яван I относятся к последним десятилетиям IV и первым десятилетиям V в. Керамические сосуды горизонта 1 (уровень свалки): лепные корчаги с двумя, тремя и четырьмя ручками; хумчи; котлы с шаровидным туловом — с четко выраженным горлом и без него; горшки с горизонтально отогнутым краем и двумя ручками; глубокие миски с округлыми стенками; сосуды баночного типа с ручками и без них; лепные крышки и мелкие сосуды; лепные светильники-чашечки — должны относиться к середине V или второй половине V в. (табл. 94, 40–60).
По сравнению с предшествующим периодом в керамике конца V — середины VI в. заметно возрастает количество лепных сосудов (Аннаев, 1984, с. 14) и меняется ассортимент форм: исчезают двуручные кувшины и малые кувшинчики; ойнохоевидные кувшины становятся более приземистыми и менее изящными; становятся грубее и тагора с ручками, исчезает штамп как элемент декора; чаши с перегибом сохраняются, но их внутренняя поверхность и край снаружи украшают полосы лощения петли, «букеты», зигзаги; появляются кружки с вертикальным горлом и с одинарными или двойными петлевидными ручками — форма, явно пришедшая из северо-западных районов (табл. 94, 17).
Во второй половине VI — начале VII в. в керамике еще ощутимо наследие кушанских традиций: изготавливаются полусферические чаши с желобками по внешней стороне края; сохраняются чаши с перегибом стенок, но уже без фигурного полосчатого лощения (табл. 94, 20, 23–25); продолжают существовать кувшины с изогнутым носиком, становятся более крупногабаритными кувшины со сливом; исчезает тагора с орнаментированным отогнутым краем. В кухонной посуде появляются горшки с вытянутым туловом и ручками, круглодонные лепные миски. С лепными котлами (шаровидное тулово, вертикальное низкое горло) сосуществуют шаровидные котлы, изготовленные на круге; и у тех и у других на плечиках — ручки-подковы, иногда плетеные (табл. 94, 21, 39). Менее многообразны профили венчиков хумов и корчаг: преобладают подквадратные, округлые в сечении профили отогнутых утолщенных закраин (с наружной стороны часто с вдавлениями от пальцев). Видимо, только в начале VII в. появляются высокие светильники-чаши на полой (с рельефными валиками у основания) конической подставке, сосуществующие со светильниками на конической ножке, украшенной прорезным орнаментом в виде стрелы (табл. 94, 11, 53, 54).
В керамике второй половины VII — первой половины VIII в. типологические связи с керамикой кушано-сасанидского времени окончательно утрачиваются. Со второй половины VII в. получает распространение так называемый пачкающий ангоб. Он наносился после обжига и был непрочным, легко осыпался. Им покрывались миски на сплошном или кольцевом поддоне с перегибом у края и небольшие узкогорлые кувшинчики, относящиеся к наиболее распространенным формам столовой посуды этого времени. К столовой посуде следует отнести также ойнохоевидные кувшины (табл. 94, 37) и кувшины с грушевидным туловом, узким горлом и удлиненным носиком-сливом (табл. 94, 29, 30). Это явное подражание металлическим сосудам. Водоносные одноручные кувшины, плоская ручка которых изогнута под прямым углом, сходны с согдийскими (табл. 94, 10). Встречаются и крупногабаритные экземпляры более тщательной выделки, со сложным резным узором на плечиках. Кружек становится больше. Наряду с прежней формой, с коротким вертикальным горлом, округлым туловом и петлевидной ручкой, появляется новая, с цилиндро-коническим туловом. Среди кухонной посуды преобладают плоскодонные горшки небольших размеров, с округлым или чуть вытянутым туловом, с плавно отогнутым наружу верхним краем (с защипами или вмятинами) и с маленькими ручками-выступами или гребенчатыми налепами на плечиках. К горшкам близки по форме и качеству изготовления котлы, но они больших размеров, с округлым дном и ручками-скобками. Из такого же грубого теста сформованы миски-тагора с чуть округлыми стенками, одноручные кувшины, сосуды-хумча с двумя ручками, сковороды-жаровни. У всех хумов низкое горло с крутым переходом к плечикам; дно, как правило, плоское, устойчивое.
Хумчи меньших размеров повторяют форму хумов. К тарной посуде относятся и корчаги — широкогорлые, с ручками и без них. Светильники стандартной формы и размеров встречаются в большом количестве на буддийских памятниках у статуй, в святилищах, кельях. Они имеют вид неглубокой чашечки с плоским донцем, загнутыми внутрь краями и носиком для фитиля тщательной выделки. Такие же светильники, но попроще, служили для бытовых целей наряду со светильниками на высокой полой конической ножке (табл. 94, 2, 5, 19). Аналогии всем этим формам можно найти в Согде, Фергане и других среднеазиатских областях. Объяснение этому, видимо, следует искать не только в политических, экономических и культурных контактах между разными областями, но и в нарастающей унификации культуры раннесредневековой Средней Азии — процессе, прерванном арабским завоеванием и получившем особенно широкий размах и окончательное завершение только в IX–X вв., уже на совсем иной социально-политической и идеологической основе.