Джемайма закусила губу, с трудом удерживая смех.
— Ну и как, поругала?
— Единственное, что я могу сказать — ничего страшного вас не ждет.
— Прекрасно. — Джемайма таки рассмеялась. — Кстати, сегодня у вас свидание с одуванчиками, — сказала она, вдруг посерьезнев.
Радоваться и впрямь было нечему. Майлз в каком-то смысле оставался все таким же мужчиной, каким она считала его поначалу — тем, кто играл в свои игры с женщинами. Как будто очередной бедняжке безразлично, что на следующей неделе он пошлет цветы другой!
Может, и в самом деле безразлично? Может, только она относится ко всему так серьезно? Может, она старомодная? И скучная, какой считает ее Рассел?
— Надеюсь, вы сводите Кейру в какое-нибудь дорогое место. По-моему, она этого заслуживает после ваших одуванчиков. — Джемайма старалась говорить веселым тоном. Ее совершенно не касается, с кем встречается Майлз, и все-таки...
Джемайма глубоко вздохнула и улыбнулась.
— Не перейти ли нам к тому, ради чего пришли сюда? — Она поставила пакет на колени и вытащила папку. — Тут кошмар сколько всего! — Джемайма заглянула в пакет.
Майлз открыл папку.
— Что у нас тут? — Он разложил на столе рисунок, изображающий розовый шатер.
— Это не подходит, слишком игриво. Нам нужен «средневековый». Хотя, по-моему, проще взять обыкновенный шатер и добавить к нему что-нибудь в духе двенадцатого века, — серьезно проговорила она. — Я зашла в библиотеку и взяла книгу о том периоде. — Джемайма выложила книгу на стол.
— Какая вы сообразительная, — похвалил Майлз, перелистывая страницы.
— Поэтому-то я и прекрасная секретарша.
Майлз рассмеялся, чего и хотела Джемайма, и откинулся на стуле, глядя на нее. Молодой женщине стало неловко, и она почувствовала облегчение, когда он заговорил:
— Что вы намерены делать?
— Вы о чем?
— О вашей карьере. Вряд ли вы захотите все время работать секретаршей. Каковы ваши планы на будущее? Не поверю, если скажете, что у вас их нет.
Джемайма взглянула на него с улыбкой и снова занялась пакетом. Он повторяет почти слово в слово то, что говорят ей сестры. Верити — потому что у нее нет детей и она понятия не имеет, что это значит, а у Имоджен есть на кого опереться, ее муж — человек состоятельный.
— Все, что бы я ни делала, будет так или иначе компромиссом, — ответила она. — На первом месте останутся Бен с Сэмом. С этим ничего не поделаешь, если у тебя есть дети. Думаю, в конце концов я найду что-нибудь поближе к дому.
— Но что именно?
Джемайма несколько натянуто улыбнулась. Ей совсем не хотелось рассказывать ему обо всем.
— Это не имеет значения. Хочу зарабатывать достаточно, чтобы закончить ремонт и сделать кое-что для мальчиков. Я уже устала говорить им, мол, мне очень жаль, но нет денег на то или другое. В общем, ни о чем особенном я не мечтаю.
Майлзов задумчивости глядя на Джемайму, отдал ей книгу.
— Бен пойдет в университет только лет через десять. Вы не можете отказываться от себя все это время.
— Может быть. — То же самое она говорила и самой себе. Поэтому-то и связалась с Амандой. Поэтому и поступила на секретарские курсы.
Это был разумный компромисс, но в глубине души Джемайма понимала, что Майлз прав. Она хочет большего. Или хотя бы какой-то перспективы. Да, трудно быть членом семьи, где все чего-то добились в жизни. Но и постоянно пропускать школьные спортивные соревнования, в которых участвуют мальчики, и вечно опаздывать к ужину — это тоже не годится.
— Ну так что? — допытывался Майлз. — Каковы ваши планы'?
Джемайма взяла вилку.
— Я пока не решила. — Она посмотрела на Майлза и через силу улыбнулась. — Надеюсь на Аманду. Она очень озабочена тем, что я осталась без поддержки. Это оскорбляет ее принципы завзятой феминистки...
— Не дайте Аманде сбить вас с толку.
Джемайма подняла удивленные глаза.
— Я и не собиралась.
— Можно найти какой-то другой путь, — задумчиво проговорил Майлз и улыбнулся. — Чему вы удивляетесь?
— Ну... — Джемайма замешкалась, подбирая слова. — Ваша мама...
Майлз покачал головой.
— Хермиона — это Хермиона. У нее крайние взгляды, и я испробовал их на собственном опыте.
Да уж. Все, что он рассказал о своем детстве, вызывало у Джемаймы острое чувство жалости к нему.
— Вы всегда называли ее Хермиона? — с любопытством спросила она.
Майлз кивнул.
— Кроме тех случаев, когда она окончательно выводит меня из себя. Когда она в своей колонке пишет обо мне и моей жизни что-нибудь, что меня оскорбляет, я называю ее мамой. Это действует безотказно. Самым жестоким наказанием для нее станет, наверное, если я сделаю ее бабушкой. Хотя уверен, она и это обратит себе на пользу, если только я не женюсь на женщине с детьми.
— Я и представить не могу, как это я называла бы свою маму по имени. — На всем свете только Бен и Сэм могут называть ее мамой. Это особое слово. Разве не так?
— Хотите пармезан? — спросил Майлз.
— Мне нельзя.
— Почему?
Джемайма едва не испепелила его взглядом. Он ведь живет в окружении худых как щепка женщин. Неужели он не замечает разницу?
Глаза Майлза блеснули.
— А еще вы должны попробовать яблочно-ванильный торт, — сказал он вкрадчиво.
Какое-то время Джемайма ругала себя за слабоволие, но быстро забыла обо всем, стоило только попробовать торт. Вытирая губы салфеткой, она только вздохнула.
— Я никогда не похудею. Надо с этим смириться. Верити, например, никогда не ест десерт. Ну почему все, что вкусно, вредно? Верити вообще ест палочками. Говорит, так меньше съедаешь.
Майлз рассмеялся, откинувшись на спинку стула.
— Она много теряет. Бизнес, в котором она участвует, жестокая штука. Большинство моделей истощены. — В его глазах зажглись огоньки, и Джемайма приготовилась к чему-то эдакому. — Они хороши в одежде, а вот без нее...
Джемайма послала ему взгляд, который ее мать назвала «старомодным».
— А вы, конечно, проверили.
Улыбка на лице Майлза стала шире, а у Джемаймы екнуло сердце.
Как он это делает? Джемайма уже забыла, что это такое — флиртовать и смеяться без причины. По правде говоря, она вообще забыла, что такое веселье. Но сидя здесь под летним солнцем, среди шума и гама Ковент-Гарде на...
Майлз покончил с десертом и потянулся к блокноту.
— Как это скучно — ходить куда-то с женщиной, которая считает каждый кусок.
— Я считаю. Но дело в том, что я его все равно съедаю.
Майлз засмеялся.
— Хорошо хоть вы не заказали салат без майонеза или какой-то чудной набор морепродуктов, по которому все сходят с ума. Я это терпеть не могу.
— Но диету...
— Зачем?
Зачем? Джемайма призадумалась. Еще немного — и она станет толстой, вот зачем. Надо худеть.
Она не думала, что если похудеет, ее жизнь как-то изменится к лучшему. Да и семья тут ни при чем, что удивительно, учитывая, что сестра Джемаймы — супермодель. Все дело в Расселе. В голове у Джемаймы как будто вдруг зазвучал его голос. Он настаивал, чтобы она побыстрее сбросила вес после родов. Может, попросту придирался, уже не чувствуя себя счастливым с ней?
Джемайма передернула плечами, отбрасывая воспоминания. Ей было неприятно даже думать, как сильно Рассел подействовал на ее самооценку.
Майлз тем временем читал составленный ею список. Если бы кто-то сказал три недели назад, что она будет сидеть с Майлзом Кингсли в этом дорогом ресторане на Ковент-Гарден, она бы рассмеялась.
Но они здесь, и он вроде бы не скучает. Не посматривает то и дело на часы, как это делал Рассел, и не смотрит на нее так, словно с ней не о чем говорить, кроме как о пеленках и детсаде.
Может быть, дело было вовсе не в ней, а в Расселе?
Майлз поднял голову и наткнулся на ее внимательный взгляд.
— Лучше бы нам разделить его, — сказал он, показывая на длинный список.— Вы займетесь шатром, поставщиком провизии и поваром, а я музыкой и цветами. У меня тут есть кое-какие связи. — Майлз улыбнулся.
Джемайма, напротив, сделала серьезное лицо.
— Думаю, самое время позвонить Беки.
— Да у нее будет разрыв сердца, когда она услышит, что цветы — для свадьбы.
— Еще бы! Ведь вы наверняка обеспечиваете ей десятую часть прибыли. — Джемайма принялась засовывать вырезки и бумажки Рейчел в пакет. — А если не справитесь?
— Если не справлюсь, я перепоручу все вам, — с улыбкой ответил Майлз.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Майлз бросил пиджак на диван и сел, глядя на телефон, словно тот мог посоветовать ему, что делать дальше.
Закончился длинный и скучный вечер. Блеск и пустота — такой оказалась Кейра Рай-Стенфорд. Стройная, элегантная, сексуальная... Другой, наверное, был бы доволен.
Майлз потер шею. Господи, как же было скучно! Ланч с Джемаймой пролетел словно за пять минут, а ужин с Кейрой как будто тянулся не менее пяти часов. И Майлз не мог понять, в чем дело. Кейра свободная, независимая, состоятельная женщина, трезво смотрит на вещи. Джемайма — «пришибленная», на руках двое детей, а в голове — наивная вера в то, что все будет хорошо.
Интересно, одиннадцать часов не очень поздно.
Что?
Майлз нахмурился. Что такое он ей скажет? Что вернулся домой один?
Майлз задумался. Надо найти предлог для звонка. Взгляд остановился на исписанном листке, лежащем на кофейном столике. Майлз потянулся к телефону. Если она уже легла, то, наверное, отключила свой мобильный, вот он и оставит ей послание на утро.
Майлз набрал номер и удивился, услышав ее голос.
— Джемайма?
— Да, я.
— Вы не спите? — Ну что за глупый вопрос! Ну конечно же она не спит, если ответила.
— Майлз?
Она даже не узнала его голос! Чем дальше, тем лучше...
— Майлз Кингсли. — Он кашлянул, прочищая горло. Черт! Джемайме вовсе необязательно знать, что он нашел группу музыкантов, которые готовы играть на свадьбе. По крайней мере, не так срочно.
Просто ему хотелось услышать ее голос, вот и все.