ился Морис.
– Сам ты козы, – обиделся голос, и только тут они заметили, что с той стороны забора на соседнем участке стоит маленький старичок.
– Ой, – сказала Мирослава, – извините, мы вас не заметили. Вы сосед Кукониных?
– Ну, сосед.
– Может, вы подскажете нам, где сами Куконины?
– Данилыч на рыбалке, Ивановна в магазин за хлебом ушла, а сыновья и снохи на работе.
– А вы не знаете, Ивановна скоро придет?
– Если оглянетесь, то сами узнаете. Вон она чешет! – хмыкнул старичок.
Детективы оглянулись и увидели спешащую к калитке пожилую женщину в темно-синем платье в мелкий белый горошек. Ее голову покрывал светлый платок.
– К тебе гости, Ивановна, – проинформировал ее сосед, едва она подошла.
– Вижу, – отмахнулась женщина. И обратилась к детективам: – Вы к Маруське?
– Нет, мы к вам.
– Ко мне? За молоком, что ли? – Женщина открыла калитку и ласково потрепала подошедшую к ней собаку, которая по-прежнему не обращала никакого внимания на гостей.
Тут громко заблеяла коза, по-видимому, обиженная тем, что ей хозяйка не уделила должного внимания.
– Ну, будет тебе, Палаша, – ласково сказала Ивановна и потрепала козу.
– Вообще-то мы хотели бы поговорить с вами наедине…
– Господи, – догадалась Ивановна, – как сразу не сообразила, вы ведь из города? Из-за Маргариты, – она покосилась на соседа, навострившего уши, – проходите в дом.
Детективы не заставили просить себя дважды. Хозяйка провела их в горницу, усадила на мягкие стулья за стол, застеленный вышитой скатертью.
– Молочка? – спросила она.
– Спасибо, не надо, – ответила Мирослава, с детства не любившая молоко, особенно козье.
– Зря отказываетесь, – улыбнулась хозяйка, – оно полезное.
– Мы знаем… Я Мирослава Волгина, а это Морис Миндаугас. А как ваше имя?
– Евдокия Ивановна, но все уже давно кличут просто Ивановной.
– Евдокия Ивановна! А Маргарита Куконина была вашей племянницей?
– Даже и не знаю… ее бабка была замужем за двоюродным братом моего мужа.
– Понятно, выходит, что даже вашей родственницей ее назвать сложно.
– Тем не менее она с нами зналась. Заезжала в гости. Она в этой деревне подолгу жила летом в детстве. Река и озеро ей наше так нравились, что она постоянно приезжала сюда отдыхать. Правда, у нас не останавливалась, хоть мы и предлагали ей. Но Маргарита говорила, что ей удобнее в палатке. Она ведь всегда не одна приезжала. – Евдокия Ивановна потупила глаза.
Мирослава кивнула:
– Но за продуктами она к вам приходила?
– Да, последнее время чаще приходил один молодой человек, Виталик. Маргарита говорила, что они собираются пожениться, только он совсем молоденький. – Пожилая женщина осуждающе поджала губы.
– А что вы можете сказать о ее детях?
– О детях ничего. Видела их часто маленькими, подростками еще приезжали несколько раз, но потом перестали.
– Почему?
– Не нравилась им деревня. Помню, последний раз Ольге лет четырнадцать было, так она нос сморщила и говорит: «И как вы тут живете? Никаких удобств и пахнет тут!» А чем у нас тут пахнет? – возмутилась Евдокия Ивановна. – Палашкой моей, курами или вон поросенком? Так ведь городские все готовое покупают в упаковке, а мы холим скотину эту, растим.
– Ваши продукты не сравнить с теми, что продаются в супермаркете, – попытался успокоить женщину Морис.
– Конечно, не сравнить! – отозвалась она. – У нас все натуральное!
– А Альберту тоже не нравилось в деревне? – вернула Мирослава женщину к прежней теме.
– Тоже тот еще гусь! – махнула рукой женщина.
– Маргарита Куконина продолжала поддерживать своих взрослых детей?
– Да только и шиковали за ее счет! – с сердцем проговорила Евдокия Ивановна.
– И, по-видимому, они были против брака матери с молодым парнем?
– Еще бы они не были против! Маргарита-то мечтала о полноценной семье. В последний раз говорила – рожу Виталику, тетя Дуся, ребеночка.
Морис с Мирославой переглянулись.
– Значит, между Маргаритой и детьми были ссоры?
– Открытых ссор не было, они боялись ее разозлить и потерять наследство. А так, хоть и родился бы у нее ребенок от молодого мужа, все она не оставила бы старших детей без поддержки, а впоследствии и без наследства.
– Евдокия Ивановна! У вас здесь в деревне в одно время с Маргаритой жила художница.
– Анечка?
– Мы, к сожалению, не знаем, как ее зовут…
– Кроме Ани, у нас других художников в этом году не было.
– Вы не подскажете, у кого она жила?
– У тетки Степаниды.
– А как ее найти?
– Степаниду-то?
Волгина кивнула.
– Так у нее изба на отшибе. Вы ежели от озера ехали по проселочной дороге, то должны были ее видеть.
– Мы по асфальтированной…
– Тогда вам надо выехать из села и доехать до околицы, там и увидите Степанидину избу.
– А почему дом Степаниды стоит на отшибе, а не в селе?
– Так они всегда там жили… – Помолчав полминуты, женщина добавила: – У Степаниды все в роду травницы, лекарки. Ну, и народ всякое говорит. Хотя они и роды принимали, и лечили. Рожать-то теперь в роддом ложатся, а за травками к Степаниде и молодые наведываются.
– Спасибо вам большое, Евдокия Ивановна. – Детективы распрощались с хозяйкой и поехали искать дом знахарки Степаниды.
Нашли они его не сразу. Хотя, казалось бы, чего искать-то, вон он стоит, как и говорила Ивановна, на отшибе. Видно, домик непростой, как и его хозяйка.
Степаниду они нашли на крыльце. Она была еще совсем не старой женщиной с густыми русыми волосами, заплетенными в косу и уложенными на голове короной. Изумрудно-зеленые, как молодая трава, глаза смотрели зорко, и создавалось впечатление, что видят они всех насквозь. По крайней мере, детективы решили не водить знахарку за нос и честно признались ей, что ищут художницу в надежде узнать у нее, не видела ли она каких-либо людей, которые следили за Маргаритой Кукониной.
Степанида в дом незваных гостей не позвала, так и беседовали они на крыльце. Тут же сидел огромный кот. Его черная шерсть плотно облегала тело, а хвост казался раза в два длиннее туловища. Он тщательно обнюхал руку Мирославы, когда она захотела дотронуться до него, смерил ее с ног до головы изучающим взглядом таких же зеленых, как у хозяйки, глаз и только тогда разрешил погладить себя.
– Смотри-ка, – хмыкнула Степанида, – обычно Черныш никому до себя дотрагиваться не разрешает.
– У меня дома тоже есть кот, и тоже черный, только пушистый.
Знахарка ничего не ответила, встала и ушла в дом.
– Куда это она? – тихо спросил Морис.
Волгина пожала плечами.
Степанида вскоре вернулась. Она держала в руках небольшую картину в деревянной рамке.
– Это Аня нарисовала, – тихо сказала она и любовно погладила рамку.
На картине было запечатлено озеро… Оно было так искусно написано, что казалось, если дотронуться пальцами до холста, то они погрузятся в воду.
– У меня нет слов, – переведя дыхание, произнесла Мирослава.
Морис просто вздохнул.
– То-то, – сказала Степанида.
– Аня подарила эту картину вам?
Женщина кивнула. Мирослава замерла, мысленно пытаясь так сформулировать свою просьбу, чтобы знахарка прониклась и не отказала.
– Вы ведь пришли просить у меня адрес Ани? – улыбнулась Степанида.
– Да.
– Только адреса у меня ее нет.
– Как – нет?
– Очень просто. Зачем мне ее адрес? Захочет – сама приедет.
Мирослава, которая поднялась с крыльца, когда рассматривала картину, снова села. Черныш тихо мяукнул.
Хозяйка посмотрела на него и сказала:
– Я дам вам Анин телефон.
Мирослава подняла на нее глаза.
– Но я вас очень прошу быть аккуратней с девочкой. Она потеряла недавно обоих родителей, и ее душа только-только начинает успокаиваться. Поэтому…
– Мы не собираемся причинять ей боль.
– Я знаю. Вот. – Она протянула Мирославе бумажку, на которой были написаны цифры.
– Спасибо.
– Ему скажите спасибо, – хмыкнула хозяйка, указывая на кота.
– Спасибо, Черныш, – на полном серьезе сказала Мирослава и нежно коснулась крутого лба животного. Кот ткнулся носом в ее руку, спрыгнул с крыльца и, не оглядываясь, побежал по тропинке.
– Благодарность принята, – улыбнулась Степанида.
Мирослава достала свою визитку и протянула женщине.
– Зачем?
– На всякий случай или просто так.
– Ладно, пусть будет – просто так, – сказала знахарка и убрала глянцевый прямоугольник в карман юбки.
Уже в машине Морис тихо спросил:
– Вы рассмотрели подпись на картине?
– Да, Анна Колесниченко.
– Будем искать?
– Конечно. Но пока я хочу поговорить с Петром Яковлевичем Тепличным.
– Вы думаете, что юрист фирмы в курсе личных дел босса? – спросил Морис.
– Смотря какой юрист…
– Мне поехать с вами?
– Если не возражаешь.
Миндаугас пожал плечами.
– Но подождешь меня в машине.
Он молча кивнул.
Возле фирмы «От рассвета до заката» Мирослава выбралась из машины, и Морис пересел на ее место за рулем. Из вестибюля Волгина позвонила на номер телефона юриста фирмы, который получила от Шуры.
Тепличный отозвался сразу, молча выслушал то, что она ему сказала. Потом проговорил:
– Хорошо, я сейчас позвоню охране, и вас пропустят.
Слова юриста не разошлись с делом, и уже через пять минут Мирослава поднималась в зеркальном лифте на шестой этаж. Петр Яковлевич ждал ее у открытой двери своего кабинета. Она сразу узнала его по описанию, данному Наполеоновым.
Тепличный с головы до ног окинул гостью внимательным взглядом и жестом пригласил войти. Сам вошел следом за ней, плотно прикрыл дверь и, бросив на ходу «Садитесь!», сел за свой рабочий стол.
– Итак, – сказал он, – я правильно понял, вы частный детектив? – Он выделил интонацией слово «частный».
– Да, вы все правильно поняли, я частный детектив и работаю по заданию своего клиента. Но дело это связано с убийством Маргариты Кукониной.