— Ну и что? — невозмутимо сказала она с улыбкой, смело глядя в лицо Колдеру.
Брукхевен тяжело вздохнул:
— Я вижу, все мои доводы бессильны перед вашим упрямством. Вы и слышать ничего не желаете. Как можно быть такой слепой? Уверяю вас: вы плохо знаете моего брата.
Феба снова улыбнулась — блаженной улыбкой влюбленной женщины:
— Напротив. Я очень хорошо знаю Рейфа. Знаю, каким он был раньше. Может быть, я знаю его гораздо лучше вас. Потому что у него нет от меня секретов. Я знаю, как страстно ему хочется стать в усадьбе своим человеком, знаю, что он больше жизни любит Брукхевен и мечтает о нем заботиться. Мне прекрасно известно, как он переживает из-за нашего поступка и той боли, что мы вам причинили…
— Очень в этом сомневаюсь.
— Вы не должны в нем сомневаться, — с жаром возразила Феба. — К вашему сведению, это я соблазнила Рейфа, а не он меня. А он сопротивлялся мне. Хотя — признаюсь — безуспешно. Все дело в том, что я не похожа на женщин, с которыми он привык иметь дело. Все эти замужние дамы, веселые вдовушки… — Феба пожала плечами. — Боюсь, что Рейф был слишком привлекателен, чтобы вести жизнь монаха.
Колдер нахмурил брови:
— Неужели он делился с вами даже этим? Удивительно. Откровенность совсем не в его духе. Обычно он прибегает к другим приемам для убеждения.
— Вот и я об этом. Со мной Рейф настоящий. Он не носит маску и не хочет казаться тем, кем не является на самом деле. Со мной он становится самим собой — не внебрачным сыном своего горячо любимого отца. Не человеком, которого презирает собственный брат, не игроком и распутником. Он превращается в очень одинокого человека, у которого нет настоящего домашнего очага и любящей семьи.
— Я вовсе не презирал его. И никогда не указывал ему на дверь.
— Да, это так. Но разве вы не видите, что этот дом никогда не будет его домом? Можете ли вы себя поставить на место брата и понять, каково это — воспитываться вместе с вами и знать, что и этот дом, и состояние никогда не будут принадлежать ему по праву? Даже у младшего законного сына есть права на долю в наследстве. А у незаконнорожденного ребенка нет ничего. И ведь Рейф так любит эту землю, что не может без нее жить, и наравне с вами изучал ремесло управления усадьбой, вникая во все тонкости.
— У него были все возможности для того, чтобы преуспеть в жизни, — мрачно заметил Колдер. — После смерти отца он получил причитающуюся ему долю, но прокутил все деньги. Все ушло на карты и развлечений.
— Рейф был тогда слишком юным: ему было всего восемнадцать! Несмотря на то что вы были у вашего отца любимцем, Рейф был очень привязан к Брукхевену. Он был убит горем, когда отец умер. Рейф был сам не свой. Он очень переживал. Наломал дров. Но разве вы — его брат — не заметили, что он переменился с тех пор? В трудную минуту он приехал и поддержал вас. Хотел, чтобы вы не чувствовали себя одиноким.
Колдер резко поднялся и подошел к окну. А затем, помолчав немного, провел рукой по лицу и сказал:
— Я всегда думал, что просто у него закончились деньги. Что он воспользовался ситуацией, зная, что мне тяжело и я не смогу выставить его за дверь.
— Рейф изменился. Он рассчитался с карточными долгами и больше не посещает игорные заведения. Он уже много лет не прикасается к спиртному.
— Почти.
— Что?
— В тот день, когда я сказал ему, что вы дали согласие на мое предложение, Рейф напился.
— Ах! — Феба вздохнула. — Понимаете, случилось недоразумение. Я не знала его полное имя, и когда я получила предложение от вас, думала, что даю согласие вашему брату.
Колдер помолчал, а затем сказал:
— Я догадывался.
— Догадывались? Вы? Тогда почему же вы… — Колдер отвел взгляд.
— Вы мне понравились. Я никогда не встречал таких девушек, как вы… Все думал, что, когда мы познакомимся поближе, вы полюбите меня… — Он пожал плечами. — И потом… Я боялся, что, если разорву помолвку, разразится большой скандал.
Это правда. Скандал в этом случае был бы неотвратим. Именно страх перед скандалом все это время удерживал Фебу от решительного шага.
— Не больше, чем тот скандал, который разразится сейчас, — уныло заметила она.
Колдер пристально посмотрел на Фебу.
— Если боитесь скандала, то воздержитесь от поспешных действий. По крайней мере до поры до времени. Не торопитесь. Если Рейф… Когда он приедет, тогда мы и уладим дело. У нас будет масса времени для этого.
Откладывать неприятный разрыв до тех пор, пока не вернется Рейф? Феба подумала, что в целом это неплохая мысль. Ах, где же Рейф? Что с ним? Ее снова охватила тревога.
Колдер терпеливо ждал, что ответит Феба. Она вздохнула:
— А как же люди, милорд? Всем покажется странным, что приготовления к свадьбе, которые до этого шли полным ходом, вдруг остановятся. Надо сообщить епископу…
— Сообщим… Со временем. А сейчас, думаю, надо вести себя так, как будто ничего не случилось. Дайте Рейфу время сделать то, что он считает нужным. Через некоторое время внимание общества переключится на что-нибудь другое. Кто знает, может быть, за это время в свете произойдет еще более скандальная история и никому не будет дела до нас.
Феба усмехнулась:
— Вот было бы замечательно! Как бы я мечтала, чтобы никому не было до меня дела!
— Я тоже, — кривя губы, сказал Колдер.
От того, что она пришла к согласию со своим бывшим женихом, Фебе сделалось не по себе, но она кивнула:
— Тогда давайте отложим решение… На некоторое время. Подождем…
Это не что иное, как малодушие!
Ничего, это временно. Это продлится недолго — пока не вернется Рейф. А когда он приедет, вместе они все преодолеют. Рейф не допустит, чтобы Феба прошла через все испытания в одиночку.
Собственные размышления казались ей логичными. Она знала, что Колдер прав. Но почему после этого разговора с маркизом у Фебы засосало под ложечкой, словно она только что совершила маленькое предательство?
Глава 45
Когда прошло три дня, а Рейф так и не появился, Тесс завела разговор о том, что Фебе надо ехать обратно к отцу в Торнтон.
— Я понимаю, конечно, что свадьба не была отменена официально… но дело в том, что поползли слухи… — строго глядя на Фебу, многозначительно проговорила Тесс.
Едва ли Тесс испугали сплетни. Феба подозревала, что здесь имелась другая подоплека. Поэтому не собиралась уступать и с невозмутимым видом ответила:
— Нет, спасибо. Я остаюсь здесь.
— Что значит «остаюсь»? — возмутилась Тесс. — Не забывай, что я твоя…
Феба нахмурилась:
— Не совсем.
Тесс удивленно заморгала. Она не ожидала от Фебы такого решительного отпора.
— Что ты имеешь в виду?
— Мы не кровные родственники. Ты не сестра моей матери, а просто женщина, на которой женился мой дядя. — Феба повернулась к Дейрдре: — Дейрдре, тебе не приходило в голову выгнать эту женщину из твоего Дома в Вултоне? Уверена, что твой отец распорядился так, чтобы ты могла решать этот вопрос самолично. Если хочешь, я поговорю со стряпчим…
Тесс неискренне рассмеялась:
— Ах, Феба, что за глупости! Я ведь сказала это тебе не со зла, а потому что хотела оградить тебя от неприятностей. Сама знаешь, поползли слухи… Подготовка к свадьбе застопорилась… Я подумала, что ты сама не хочешь, чтобы твое двусмысленное положение плохо отразилось на репутации Дейрдре или… ах, Софи. Нужно соблюдать приличия, — поджав губы, добавила Тесс.
Феба вскинула голову:
— Не понимаю зачем?
Тесс посмотрела на нее удивленно:
— Что — зачем?
Феба выпрямилась. Она была как натянутая тетива.
— Не понимаю, зачем нам соблюдать приличия? Ради кого? Мне безразлично, что обо мне подумают. Мне все равно, что ты думаешь обо мне… ты или отец… Рейф уехал и до сих пор еще не приехал, Тесс! — Феба прижала руку к груди. — Его нет, и от этого у меня сердце разрывается. — Она отвернулась, чтобы не видеть холодное высокомерие в глазах Тесс.
— Не бери в голову, Феба. Ты слишком эмоциональна. Ты всегда была такой. Не стоит так убиваться из-за пустяков.
Феба снова повернулась.
— Что? Из-за пустяков? Любовь для тебя пустяк? А ты знаешь, какое это счастье? Когда просыпаешься по утрам и чувствуешь радость только оттого, что сегодня встретишься со своим любимым. Когда понимаешь, что твой любимый мужчина видит тебя такой, какая ты есть. И, несмотря на это, любит тебя! — Голос Фебы задрожал, а на глаза навернулись слезы. — Оставь меня, Тесс. Пожалуйста, мне надо побыть одной…
Рейф поднял голову и прислушался. Снова послышались голоса. На этот раз эти люди спорили так громко, что их можно было расслышать. Он подкрался к двери подвала, где его держали под замком, и подставил ухо. Кажется, один из них читал другому вслух письмо или диктовал…
Вульф бросил письмо на расшатанный стол. Это письмо они обнаружили в кармане у Брукхевена.
— Сам знаешь, я не умею копировать чужой почерк. А ты на протяжении многих лет успешно подделывал мои подписи!
Стикли часто-часто заморгал.
— Что… Что ты такое говоришь? — Вульф сделат большие глаза.
— Послушай, Стик, я ничего не имею против. В конце концов, наш бизнес до сих пор держится на плаву только благодаря тебе. И к тому же все по-честному: ты знаешь меру и воруешь у меня ровно столько, сколько я сам считаю справедливым. Поэтому, Стик, я на тебя не в обиде.
— Я… у тебя ворую? Я…
Вульф стукнул кулаком по столу — так, что стол подпрыгнул, и Стикли тоже.
— Да полно, Стик, не ломай комедию. Я же говорю, что не держу на тебя зла. Мы с тобой партнеры как-никак. Ты отвечаешь за то, чтобы дела в нашей конторе шли как по маслу. А я слежу за тем, чтобы нам с тобой ничего не мешало.
Стикли перестал отпираться и презрительно фыркнул:
— И в чем же это выражается конкретно? — Вульф прищурился:
— Хотя бы в том, чтобы сделать так, чтобы мы с тобой не потеряли опеку над имуществом Пикеринга. А для этого нужно передать мисс Милбери письмо от Брукхевена, в котором он сообщит ей, что не может на ней жениться, но сам боялся об этом сказать. И, чтобы сбросить огромное нервное напряжение, маркиз решил устроить себе небольшой отпуск.