Что ж, если Лу-лу не идёт к ней, значит девушка сама придет к Лу-лу и поставит ту перед фактом, что собирается завести себе личного человека и никакие уговоры не заставят её передумать.
Куда идти было известно — кроме отцовского мира просто больше некуда было, так что наспех одевшись и призвав портал, девушка-дух шагнула в его сияющее нутро…
Картина что предстала перед её взглядом едва не заставила опуститься на землю, потому что ногам внезапно стало тяжело держать остальное тело духа.
Огромное количество мертвых людей валялись в немыслимых, ужасных позах по всему громадному пустырю, возле высокой стены одного из человеческих городов отцовского мира. Те самые стены оказались частично разрушены, а внутри, насколько позволял её волшебный взор, всё так же было завалено человеческими трупами.
И кровь. Целые реки крови, которые испачкали своими рукавами всё на что падал взгляд девушки.
Как это случилось? Из-за чего? Как отец допустил очередную войну на собственном лике⁈
Эти вопросы набатом стучали в голове духа, но спросить о причинах у отца напрямую было невозможно. Он давно перестал вести с ними хоть какой-то диалог, и даже Тори — свою возлюбленную дочь, на поводу у которой всегда шёл в последний век, он старался избегать. Никто из сестёр не знал с чем это было связано, но сколько бы они ни старались, узнать ответ на этот вопрос не получилось.
Чем они его обидели? За что он так на них рассердился, что даже видеться с родными дочерьми больше не желал⁈
Однако получить ответ ей сейчас было жизненно необходимо, поэтому прислушавшись к своим ощущениям, дух открыла новый портал и вышла прямо к одной из сестер.
— Лу-лу! — обеспокоено позвала она, глядя в вечно прямую как металлическая спица спину сестре. Она стояла на краю высоченного утёса, под которым, как было видно, располагался другой человеческий город. — Что здесь проис…?
Договорить девушка не смогла, потому что её взгляд упёрся в панораму города, часть которого уже была охвачена огнём, а на другой его части мелькали крохотные человеческие фигурки, между которыми то и дело вспыхивали яркие всполохи примитивных заклинаний, которыми их отец одаривал каждого нового жителя своего мира.
— Сестра? Ты что здесь делаешь⁈ — вздрогнув от неожиданности и резко обернувшись, спросила Лу-лу, мысленно проклиная непоседливость любимой родственницы.
— Искала тебя, — с трудом взяв себя в руки и подойдя ближе, наконец ответила она, — что случилось? Почему в мире отца идёт война? И она что, теперь везде⁈
— Я… Я не знаю! — воскликнула Лу-лу, на ходу соображая что ответить. Но мысль сама прыгнула духу на язык и тут же вылилась наружу: — мне кажется, отцу надоели люди и он решил от них избавиться. Иначе как ещё объяснить то, что война идёт по всему его миру сразу⁈ Я пыталась их вразумить — сама приходила к человеческим королям, но те меня и слушать не стали. Узнав что им теперь можно безнаказанно убивать других людей, они сразу же начали собирать свои армии, доставать оружие и… вот во что это всё вылилось!
— Глазам своим не верю, — не сумев совладать с чувствами, девушка-дух заплакала так горько, что даже виновная во всём происходящем Лу-лу на секунду пожалела о том, что всё это устроила. — Почему? ЗАЧЕМ⁈
— Потому что таковы люди, — взяв себя в руки, безразлично пожала плечами Лу-лу. Она вдруг поняла, что почти не соврала сестре. Ведь люди сами решили устроить эту войну — копили силы, создавали оружие, тренировались. Она всего лишь убрала ширму, которая мешала им добраться до врага и немного уравняла шансы на победу у слабейшей из сторон, а все решения люди принимали совершенно самостоятельно.
— Неужели им не нравится этот прекрасный мир? — сквозь слезы спрашивала девушка даже не у сестры, а казалось бы у тех людей, что прямо сейчас убивали друг друга внизу, — отец и Тори постарались сделать его для них интересным и без войн. Я не понимаю — зачем?
Снова отвечать на тот же самый вопрос Лу-лу не стала. Только хотела присесть возле плачущей сестры и обнять её, как та неожиданно вскочила на ноги, смахнула слезы и бросив: «У меня мало времени…», открыла портал, после чего быстро в него вошла.
Следовать за расстроенной сестрой Лу-лу не стала. Ничего — поревёт и успокоится, а такое захватывающее и приятное зрелище увидишь не каждый день. Растянув губы в самодовольной улыбке, она снова обернулась к побоищу неподалеку от утёса на котором стояла и с жадностью наблюдала, как эти безмозглые жуки отнимают жизни друг у друга…
Портал за спиной девушки-духа закрылся и она оказалась перед ещё одним городом, в жилищах которого, даже с этого расстояния было понятно, что не осталось ни единой живой души. Идти вглубь и искать выживших она не стала — для себя дух желала не воинственного мужика, который готов хвататься за меч, топор или боевое заклинание в любой непонятной ситуации, а нормального — здорового рассудком человека. Любящего (если дух правильно поняла смысл этого слова — ей должно это понравиться), нежного и доброго. Может быть музыканта — способного поразить её слух замечательной мелодией, или мирного ремесленника, который будет создавать из камня прекрасные фигурки, которые она будет раскладывать в кронах любимых деревьев. Кого угодно, но только не воина и не того, чей разум поразил ужас этой войны…
Посетив ещё несколько десятков городов, девушка уже отчаялась найти искомое, поэтому просто брела по лесной чаще и воображала, каким прекрасным стал бы её мирок, если рядом окажется такой вот хороший человек…
Но найти его среди этого сброда, уже даже не надеялась.
Неужели ей придется коротать вечность в одиночестве? Или стоит снизить требования, после чего взять первого попавшегося мужчину и увести его за собой, а там будь что будет?
Нет — на это она была не согласна. Уж лучше и впрямь отыскать камень покрасивее и сгладив все углы придать ему нужную форму, после чего выкинуть из головы мужчин как объект вожделения и просто жить как жила…
Внезапно, среди ночной, почти беспроглядой тьмы густого леса освещенной лишь сиянием её собственного тела, девушка-дух почувствовала присутствие человека, который притаился за одним из деревьев.
Она сразу ощутила всю гамму его чувство — боль от утраты кого-то близкого, неукротимую тягу к женскому теплу и сострадание всему живому.
То что нужно!
Откуда он здесь? Как тут оказался? Может быть отец прознал о её горе и сам подкинул дочери подходящий вариант? А что? Это весьма похоже на происки отца…
Не став таиться, девушка скинула с себя лёгкое платье и поманила к себе незнакомца, желая познакомиться с ним поближе. К тому же — разросшийся до небывалых размеров огонь в её чреве, к этому времени стал воистину нестерпим…
И снова Сэт:
Райли я похоронил прямо там же — на поляне в глубине леса, создав из дыма почти настоящий механический комбайн. Нет — не машину, а всего лишь ручное устройство вроде того же бура, только двустворчатую, чтобы землю оно раскидывало в разные стороны.
Чтобы суметь такое сделать с нынешними силами, я вкинул все полученные за убитых на стене солдат очки в «контроль» закрыв сразу пару капов. Выглядело это до моего вмешательства вот так:
Имя: Сэт.
Дар: Дым.
Запах: 1/10
Контроль: 32/ 40 (92)
Объем: 0/30 (30)
Плотность: 0/50 (100)
Форма: 0/30 (30)
Цвет: 1/10
Дар: Призыв.
Отклик: 0/20 (10)
Свободные очки: 70
Да, семьдесят сраных очков за один каст чужого заклинания — это слишком жирно что бы быть правдой, но список полученных достижений не мог позволить мне сомневаться в реальности ништяка.
Во имя ночи. Ранг 4 [10]
Во имя ночи. Ранг 5 [10]
Во имя ночи. Ранг 6 [10]
Во имя ночи. Ранг 7 [10]
Во имя ночи. Ранг 8 [10]
Во имя ночи. Ранг 9 [10]
Во имя ночи. Ранг 10 [10]
Читерство, грязь и имба в чистом виде — согласен. Но я то тут не при делах. Мне дали — я взял.
Остатки из двенадцати очков влил в «форму», потому что понял — как сложно создавать нечто сложнее табуретки при таком низком уровне этой характеристики, так что дальше планировал добить и эту строку до пятого капа.
На самом деле, все эти мысли были напускными. Я специально старался отвлечь свою многострадальную башку сразу от двух вещей. Во-первых, смерть практически каждого, с кем успел подружиться или хотя бы перепихнуться в этом сраном мире, а во-вторых — жуткий, всепоглощающий голод!
Жрать мне сейчас хотелось настолько, что глядя на свою ногу приходилось сглатывать наполнившую рот слюну, которая если этого не делать, уже через секунду начинала течь по губам. Противно до усрачки, но пока тело Райли не скрылось под толщей земли, я даже думать не хотел об охоте и еде.
Но даже после этого, когда всё что оставалось съедобного в рюкзаке пропало в моём бездонном желудке, ситуация не поменялась. Организму этого было мало, тем более что ненасытная лапа требовала крови нисколько не слабее, чем желудок жратвы.
Диск был призван, и я взмыл над деревьями в поисках открытой поляны, на которой могли бы спать какие-нибудь животные, но вдруг вспомнил о сожранном лишь на половину кабане в нашем предыдущем лагере.
Да — крови в нем нет и лапе эти мои мысли не нравились, но мне сейчас было на неё настолько насрать, что по этой куче могли бы ползать альпинисты, ставя новые рекорды верхолазания. Не захотела спасать мою подругу от смерти? Вот и иди теперь нахер, мразота самовольная — будет тебе уроком.
Жрал я долго, от пуза и чавкая так, что все животные в радиусе пары километров должны были в страхе разбежаться на край континента, но строить из себя джентльмена теперь было не перед кем, так что тоже насрать.
К тому времени уже наступил, как принято в этом мире, очень ясный и солнечный день. Наевшись и напившись, меня начало рубить в сон, но лапа не давала даже глаз сомкнуть — выпускала когти не сильно царапая левую руку, нервно вздрагивала, лупила меня по щекам и вообще, вела себя как какая-то охочущая до ссанья псина, которую хозяин не хочет отвести хотя бы во двор под ближайший куст.