Проверила комиссия.
И что же?
Прав оказался Блинов. Можно увеличить расстояния между сваями.
Даже сам инженер Хью Л. Купер — руководитель американских консультантов — признал это.
— Голова! Молодец! — похлопал он по плечу Блинова.
Понял Купер, что тот инженер, который вначале отказался даже взглянуть на проект Блинова, зазнайка, человек, к делам строительства безразличный. Отправил инженера назад в Америку.
Отправлен консультант в Америку, принят проект Блинова.
Довольны на стройке:
— Всё на своих местах.
Случай с Блиновым был исключением.
Когда строительство было завершено, шесть американских инженеров были награждены орденами Трудового Красного Знамени. А имя инженера Хью Л. Купера даже увековечено на доске Почёта Днепровской гидроэлектростанции.
Ястребки-соколики
— Эх ты, мой соколик!
— Отдохни, отдохни, соколик!
Произносил Пётр Ильич Думкин эти слова, откладывал топор в сторону. Это он топор называл соколиком.
Пётр Ильич Думкин плотник, прекрасный мастер. Топор у него в руках словно живой.
— Душа в нём имеется, — говорил Думкин.
Во время работы любил он разговаривать со своим соколиком. То о погоде:
— День-то сегодня какой, соколик.
— Радость кругом какая.
То о делах домашних:
— Что-то из дома давно не пишут.
— Как там они, соколик?
То о работе:
— Вот тут нам надо ещё ударить.
— Вот тут нам надо ещё подправить.
Смотрят другие:
— Чудной этот Думкин, — говорили о Думкине.
В важных вопросах плотник с топором, как с другом, советовался.
— А что, соколик, не вызвать ли нам на соревнование Гаркашу Данилу Степановича? (Это тоже известный на Днепрострое плотник.)
— А не накинуть ли к плану, соколик, нам ещё пять процентов?
Ценил свой рабочий инструмент Думкин, берёг. Специальный чехол на топориное жало сшил.
Смеются другие:
— Ты бы на ночь его — в постель.
— Подушку ему под голову.
Много плотницких работ производилось во время строительства Днепрогэса. Особенно когда перекрывали Днепр, когда возводили ряжевую перемычку. Каждый ряж складывался из брёвен. Внешне напоминал он сруб или деревянный колодец. Готовый ряж надо было опустить в быструю днепровскую воду. Днепр протестовал, сопротивлялся. Бывали случаи, когда опрокидывал приготовленную заготовку, ломал её, уносил вниз по течению. Но вот ряж установлен. Теперь надо заполнить камнями. Одна из опор готова. Много ряжей надо было тогда сложить. Много и быстро. На строительстве ряжевой перемычки и началась слава Петра Ильича Думкина. Опередил он намного других в труде. Не прекращаются разговоры о славном мастере и его соколике.
— И верно — топор у него особый.
— А может, и вправду в металле душа имеется.
Стали теперь и другие плотники повнимательней к своим топорам присматриваться. Вот уже кто-то и свой топор стал называть соколиком. Кто-то назвал ястребком. Появились потом голубок, лебёдушка. Другие пошли имена. Красивые, нежные.
Утро. Начинается новый день. Стучат над Днепром ястребки-соколики.
Водяной
— Беда!
— Беда!
— Беда!
На Днепрострое случилась беда. От сотрясения, возникшего в результате взрывных работ, обвалилась шпунтовая стена. Обвалилась, ушла под воду.
На строительстве был объявлен аврал. Пришла сюда срочно помощь.
Шпунтовая стена состоит из тяжёлых металлических балок — шпунтин. Их-то и надо было теперь срочно поднять из воды.
К месту аварии прибыли баржи. На одной из них — девочка Глаша Губенко. Была она дочерью рулевого. Жила вместе с отцом на барже. Пять лет всего Глаше. Непослушная очень Глаша. Всё норовит подойти к борту.
Пугает её отец, пугают другие:
— Не подходи, не подходи — водяной схватит!
Отойдёт Глаша, а затем снова лезет к обрезу баржи. Бежит вода, бежит, обтекает деревянный борт баржи. Нравится Глаше смотреть на воду.
— Водяной схватит, водяной, — снова пугают девочку.
Прибыли баржи в район аварии. Установили на баржах подъёмные краны. Вот и на Глашиной барже поднялся кран.
Довольна Глаша — то-то сколько рядом событий разных! Носится ветром она по палубе. То в воду глянет, то на подъёмный кран, то головой поведёт по кругу.
Вот вновь подбежала к борту, посмотрела на воду.
Глянула. Вскрикнула. Ойкнула Глаша. Видит: что-то живое, однако неясное, непонятное вдруг подымается из воды.
— Водяной! — закричала Глаша. — Водяной! — Метнулась быстрее в трюм.
Оказывается, поднимать шпунтины со дна реки строителям помогали водолазы. Профессия редкая, необычная. Требует она и смелости и геройства. Во многих местах во время строительства Днепрогэса отличились отважные водолазы.
А рабочий-водолаз Павел Иванович Орлов был даже награждён орденом Красной Звезды. Орден этот вручается за героизм и боевые подвиги. Получить такой орден в мирные дни — исключительный, редкий случай.
Рады товарищи за Орлова. Поздравляют с наградой Орлова, с орденом.
Женя Романько
— Эй, ребята!
Никакого ответа.
— Эй, ребята!
Фигуры повернулись.
— Ах, пардон, пардон. Извините.
Перед окликнувшим стояли девушки. Ватные брюки на девушках, стёганые тужурки, брезентовые куртки поверх тужурок. Шапки-ушанки на головах.
Девушки улыбнулись. Одна из них сказала:
— Слушаем вас, товарищ.
Девушку звали Женя. Фамилия — Романько.
Окликал девушек корреспондент, приехавший на стройку по заданию одной из столичных газет. Дело было в конце зимы. Одежда на стройке у всех схожая. Вот и принял корреспондент Женю и её подруг за парней. А надо сказать, что приехал он на Днепрогэс главным образом из-за этой самой Жени Романько.
Слава о Жене Романько гремела по всему Днепрострою. Даже Москвы достигла.
Началось всё с того, что простая девушка-работница решила на Днепрострое создать специальную женскую бригаду. Причём бригаду бетонщиц.
Работа бетонщиц тяжёлая-тяжёлая. Мужской это труд. Смеялись, конечно, над предложением Жени:
— Бригаду!
— Бетонщиц!
— Женскую!
— Ох, уморила! Ох, уморила!
Но упорной была Женя. Такими же оказались её подруги.
Добились они своего. Создали на Днепрострое бригаду женщин-бетонщиц. Не перестают многие потешаться над девушками. Особенно молодые парни:
— Вам бы лучше борщи варить.
— Вам бы лучше в кино ходить.
Начали девушки работать. И правда отстают они от мужских бригад. И опять парни:
— Ага. То-то!
— Это вам не гусей гонять.
— Это вам не крестиком вышивать.
Терпеливо переносили насмешки девушки. Не отвечают на шутки. Осваивают бетонное дело.
Прошло немного времени. Замечают на стройке — подтягивается женская бригада. День за днём, день за днём всё выше трудовые успехи девушек. И вот наступил момент, когда бригада Романько догнала других, стала не хуже мужских на стройке. Перестали парни смеяться:
— Ого, резвые какие оказались!
Прошло ещё немного времени. И что же? Вперёд вышла бригада Жени Романько. Вышла вперёд. Обошла других. Заняла первое место в соревновании бригад.
Корреспондент, который было принял Женю Романько и её подруг за парней, написал о них большой очерк.
Уже в Москве посмеивались над ним, спрашивали, как это он так ошибся, что девушек за парней принял.
— Не ошибся, не ошибся, — отвечал корреспондент. — Хоть и девушки, однако дела — мужские.
Неустойка
Адамовка и Чернявка — два соседних села. Многие жители и Чернявки и Адамовки ушли на строительство Днепрогэса.
Ушли вместе с другими и Иван Козырь, и Семён Дыба. Дыба родом был из Адамовки. Козырь — из Чернявки.
И вот в родное село пришло письмо от Семёна Дыбы. Писал Дыба, что бригада, в которой он и другие адамовские мужики работают, решила взять шефство над родным селом.
Рады в Адамовке письму от односельчанина.
Вскоре пришло письмо и в Чернявку. Писал его Иван Козырь. Писал, что бригада, в которой он и другие приехавшие на Днепрострой мужики из Чернявки работают, решила взять шефство над родной Чернявкой.
Рады в Чернявке, что их посланцы не забыли родное село, помнят.
Через какое-то время снова в Адамовку и Чернявку приходят письма.
Пишут всё те же Дыба и Козырь. Пишут, что их бригады вступили друг с другом в социалистическое соревнование. Даже заключили специальный договор. Много различных пунктов в этом договоре. Пункт — чтобы работать добросовестно. Пункт — чтобы план выполнять вовремя. Пункт о том, чтобы беречь строительные материалы, рабочий инструмент, вести активную общественную работу. Другие пункты. А вот и ещё один. Называется он «Неустойка». Записано в нём следующее: «В случае невыполнения пунктов настоящего договора устанавливается неустойка в размере одного воскресника в пользу подшефного села». И ниже: «Подводить итоги соревнования каждые три месяца».
Читают в Адамовке и Чернявке письма Дыбы и Козыря. Особенно запомнилось крестьянам место про неустойку в пользу подшефного села.
— Ага, значит, и для нас не без пользы.
Размечтались крестьяне:
— Может, пришлют племенного быка.
— Сеялку.
— Веялку.
— Вот бы трактор «фордзон» прислали.
Прошло три месяца.
— Ну, как там по линии неустойки?
Приходят письма от Дыбы и Козыря. И один и второй сообщают — всё ладится в их бригадах. Нет ни падений, ни сбоев, ни срывов. В передовых бригады.
— Понятно, — рассуждают крестьяне. — Не предвидится неустойки.
Снова проходят три месяца. Снова приносят письма от Козыря и Дыбы. Пишут днепростроевцы — по-прежнему ладится всё в бригадах. Нет ни сбоев, ни падений, ни срывов. На Красной доске бригады.
— Понятно, — опять крестьяне. — Не получается с неустойкой.
Прошло ещё три месяца, а затем и ещё три.
Выполняют и перевыполняют на Днепрострое крестьянские бригады свои трудовые планы. Отличные итоги у каждой из них в социалистическом соревновании.