– У тебя просто нет сегодня настроения, ты взвинчен до предела.
– Повтори мне это еще раз десять, и тогда я точно взвинчусь.
– Есть несколько неплохих вариантов, ты просто до них ещё не добрался…
– Интересно, каких же? Только не говори мне о том, что тебе по вкусу вензеля, цветочки и прочее…
– Ты же был у меня в квартире, ты видел хотя бы в одной комнате подобное?
– Не разглядел. Я всё время смотрел только на тебя.
– Льстец, – польщёно улыбнулась Таисия, – вот посмотри здесь.
Она протянула ему одну из папок, в которой, по её мнению были собраны наиболее удачные варианты.
– Не слишком вычурно и со вкусом, – прокомментировала она, перелистывая страницы, остановившись на развороте с кухней цвета топлёного молока, – ничего лишнего.
– Любопытно, что ты остановилась именно на странице с кухней.
– Почему любопытно?
– Ты и кухня – вещи несовместимые, – уверенно заявил Алексей, ткнув пальцем в глянцевую страницу.
– Я бы не была так уверена. Ты слишком мало меня знаешь…
– Не смеши меня, ты не создана для стряпни. Таким, как ты, Тася, отведена совсем другая роль.
– Интересно, какая же?
– Услаждать взор и тело, быть прохладным благодатным оазисом среди жаркой пустыни, способным утолить жажду…
– Всё, что угодно, но только не печь кексики, да? – улыбнулась Таисия, отчего-то вспомнив отцовского Галчонка с блюдом тёплой домашней выпечки в руках.
– Ты и кексики… – Алексей задумался на секунду, потом расхохотался. – Нет, не могу себе представить, какова на вкус будет твоя выпечка. Вполне вероятно, что её можно будет использовать в качестве противотанковой гранаты. Хотя, наверняка, сам процесс будет выглядеть невероятно соблазнительно. Всё же я решусь попробовать.
– Что именно? Кексики, изготовленные мной? А как же риск подавиться каменной выпечкой?
– К чёрту кексики. Я хочу попробовать тебя…
– И ты ещё упрекал меня в нетерпеливости?
– Это далеко идущие планы, Тася. Я готов даже предоставить свою кухню в твое распоряжение, обещая мужественно перенести весь тот бардак, который ты там устроишь, если пообещаешь баловать меня видом сексуальной домохозяйки с фартуком на голое тело.
– Я подумаю над этим. Всё же мои кулинарные таланты ты даже гипотетически недооцениваешь.
Алексей растянулся на диване, собственнически оглядывая фигуру девушки с ног до головы:
– Я оцениваю другие твои преимущества, гораздо более важные для меня.
Его потемневший взгляд, горевший предвкушением, намеренно медленно скользил по телу. От него покалывало кожу и хотелось то ли раздеться донага, чтобы насладиться тем, как жадно он вбирает её в себя одним лишь взглядом, то ли наоборот, разыграть недотрогу, бывшую неопытной перед таким искушённым мужчиной. Первый вариант оказался предпочтительнее. Платье и белье были откинуты прочь небрежным жестом, только белокурые волосы спускались чуть ниже плеч, скрывая верхнюю часть груди от жаркого взора, блуждающего снизу вверх и обратно. Таисия опустилась на колени к Алексею, вбирая его губы в свой приоткрытый рот, мягко удерживая между зубами и лаская молниеносными прикосновениями языка, танцующего в собственном ритме. Руки Алексея обхватили упругую высокую грудь, сильно сжав её, а пальцы обводили контуры отвердевших сосков. Он зажал острые холмики между подушечками пальцев и потянул на себя, заставив её задрожать от непривычного ощущения, терзавшего чувствительные точки лёгкой болью и возбуждающего ещё больше.
Таисия застонала в его рот, чувствуя, что теряет контроль над ситуацией, а бразды правления вновь переходят в его руки, уже опустившиеся на тонкую талию и прижимающие её тело книзу, заставляя касаться её оголённой промежностью грубой ткани джинсов, под которой хорошо чувствовалось его возбуждение. Длинные пальцы Алексея переместились ниже, сминая её ягодицы, притянули бёдра девушки вперёд, на себя, и вновь оттолкнули, принуждая имитировать поступательные движения. Трение о ткань джинсов было немного неприятным и обжигающим, она непроизвольно сдвинулась назад, соскальзывая вниз, потянулась к пуговице джинсов и дёрнула язычок молнии, послушно обнажившей боксеры, обтягивающие напряжённый член. Алексей подался немного вперёд, словно предлагая ей себя, коснулся лица рукой и оттянул большим пальцем нижнюю губу, скользнув внутрь рта соблазняющим движением.
Таисия подцепила пальцами резинку боксеров и потянула вниз, обхватывая рукой твёрдый ствол члена, приподнимающийся над порослью тёмных волос, коснулась губами мягкой плоти, передвигаясь дразнящими лёгкими поцелуями от основания к головке члена. На мгновение она обхватила головку губами, медленно скользя ими вниз, до уздечки, и вновь целуя самый кончик члена. Алексей застонал, положив ладонь на голову, призывая её не останавливаться, отдаваясь полностью власти её рта, умело ласкающего возбуждённую плоть так, что бёдра мужчины непроизвольно дёргались от наслаждения, стремясь проникнуть как можно глубже в мягкий горячий рот. Но нет, ещё слишком рано. Таисия, удерживая член рукой, обводила языком изгибы синеватых вен, покрывающих тонкую нежную кожу, поглощала его то нежно и мягко, то подчёркнуто дерзко, подпирая языком кончик члена в нёбо и усиленно посасывая его. Громкие постанывания Алексея и шумное дыхание, ласкающее её слух, лишь подстёгивали её, и сдерживать нарастающий темп движений становилось всё сложнее, как и возбуждение, остро пульсирующее внизу живота так, словно эрогенная зона очертила прямую от кончика её языка, изощрённо ласкающего член, до горячей промежности, истекающим соком возбуждения, явственно чувствующегося между разведённых в стороны ног. Каждое движение губ вниз и вверх по напряженной плоти не просто доводило мужчину до исступления, но и заставляло её лоно сжиматься всё быстрее. Ладонь Алексея ощутимо сильно надавила на голову, заставляя её принять его целиком. Возбуждённый член занял всё пространство рта, упёршись в гортань, и на глазах из-под закрытых век выступили слёзы от того, что так он так глубоко и остро внутри неё, не оставляет манёвра для движений, заставляет её усиленно посасывать и ласкать языком его снизу ещё быстрее. Ей становится тяжело дышать, но его ладони не дают отстраниться, он уже почти на грани и, крепко обхватив голову ладонями, вбивается в неё снизу, насаживает рот раз за разом на свой вздыбленный член, издавая громкие стоны удовольствия, прерывисто шепча:
– Да, девочка моя, ещё немного… Я мечтал взять твой сладкий ротик, едва увидел тебя…
Его слова ударяют по возбуждённым до предела нервам, заставляя бёдра сжиматься раз за разом, содрогаясь от сильного оргазма, пока он трахает её рот на предельной скорости, изливаясь в него с рычащим стоном.
Глава 12. Февраль
Искушение… Раньше Таисия считала, что это просто красивое название, придуманное для того, чтобы привнести толику запредельного во вполне естественные и понятные процессы, заставить играть обычное возбуждение яркими красками, придавая ему лёгкий флёр. Но сейчас она понимала, что оно означает на самом деле, чувствуя это на своём собственном теле, охотно подчиняющемся малейшей повелительной нотке, исходящей от Алексея. Ис-кус. Сладкое, короткое слово, вырывающееся изо рта продолжительным "ссссссс" вместе с выдохом стона и вновь наполняющее лёгкие мягкими гласными, нивелирующими разницу между пряностью и горечью, пребывающими в нём рука об руку. Оно пританцовывало на её теле кончиком его языка или нетерпеливыми подушечками пальцев, зарождало миниатюрные извержения вулканов под кожей, ласкало слух и вводило в исступленное состояние так, что даже разлука казалась не столь невыносимой, стоило ему лишь парой сказанных или написанных фраз напомнить о себе. Алексей забрался глубоко внутрь вместе с воздухом, вдыхаемым ею, и дёргал за ниточки, видимые только ему одному, умело перемещая их между пальцев. Даже мнимое его присутствие наполняло её восторгом ожидания грядущей встречи, ввергая в истому предвкушения. Это было самое настоящее сумасшествие. Словно всплеск гормонов, происходящий у большинства в подростковом возрасте довольно бурно, в подходящее время обошёл её стороной, познакомив лишь с азами плотских утех, а сейчас, сделав крюк по объездной, внезапно нагрянул в гости вместе со своими обещанными искорками, полыхающими внутри, головокружением и щемящим ощущением в груди. Между ними было сказано многое, но ни слова о любви. Периодически оно подкрадывалось к краешкам её губ, опасаясь сорваться с них в самые горячие моменты их близости, но так и застывало на губах, не решаясь вырваться вместе с громким вскриком наслаждения, лишь взрывалось огоньками фейерверка в её голове. Она не хотела первой говорить о чувстве, всколыхнувшем всё её существо, перевернувшим жизнь с ног на голову, упорно дожидаясь этих слов от Алексея, который шептал их ей постоянно, но только не в том контексте.
Я люблю твои сладкие губы…
Я люблю, когда ты обхватываешь меня изнутри и сжимаешь…
Я люблю смотреть, как ты двигаешься…
Я люблю чувствовать языком, как ты кончаешь мне прямо в рот…
Так много люблю, но всё немного не то. Всё на грани, остро и пряно, ударяет бешеным кровотоком прямо в мозг, наполняя его эйфорией. Но ни одного "Я люблю тебя…"
Надо было признаться себе самой, что если поначалу она думала о нём как только о желанном сексуальном мужчине, то теперь она воспринимала его немного иначе, подмечая мелкие привычки и черты характера, делающие его привлекательным в её глазах. За него говорило многое: непоколебимая уверенность в себе и напористость во всём, как в их отношениях, так и в бескомпромиссном ведении бизнеса. Собственническая натура, жадная до всего, что становилась объектом его желания. Белое и чёрное в нём тесно переплетались между собой, рисуя его завершённый образ в её воображении. А ещё её трогала его привычка курить: быстро прикуривать, делать пару глубоких затяжек и оставлять тлеть сигарету зажатой между пальцев или класть её на край пепельницы. Он словно отгораживался от неё тонкой завесой сигаретного дыма и смотрел через него пристально, чуть прищуриваясь. Наверняка, не будь этой привычки, она с таким же успехом нашла взамен другую, которая казалась бы ей не менее интимной, но… В очередной раз ловила себя на мысли, что начинает постоянно витать в облаках, даже будучи на работе, оставаясь наедине. Его имя чудилось ей везде: в заглавных названиях фирм, с которыми ей приходилось иметь дело, оно выискивалось среди страниц договоров, шаловливо прячась между слов, даже краем уха иногда улавливала его имя в прочих разговорах…