- Я же сказал, оставь девчонку в покое, - спокойно сказал мужчина и ткнул меня лицом в землю, а потом ещё и ещё, возил мной, словно беспомощной тряпкой по её поверхности, заливавшейся моей кровью, впечатывая в кожу неровности почвы и мелкие камешки. И говорил, говорил, говорил. Одно и то же, на повторе. Словно имел какое-то право указывать мне на то, чем стоит мне заниматься, а чем - нет. Потом спокойно сел в свой автомобиль и уехал. Я успел запомнить номер и едва подобрал себя с земли, попросил одного знакомого пробить, что за фрукт осмелился поднять на меня руку. Ответ пришёл незамедлительно: некто Борзов, владелец охранного агентства. Смешно, я бы даже рассмеялся, если бы мог растягивать разбитые губы в улыбке: не иначе как папашка Таси постарался, нанял его для охраны дочурки. Непонятно только почему сам владелец фирмы занимается подобным, а не его дуболомы. Но не придал особенного значения, подумав, что скорее всего, рыбешка некрупная, если сам принимается за подобную работу.
Отступаться от Таськи я не собирался. Пришлось сократить общение с посторонними до минимума и послать нахрен Аню, решившую сыграть в заботливую женушку, напомнил ей о том, чтобы занималась лучше собой и будущим ребенком, который должен был появиться уже к осени. А сам пересел на неприметную белую тачку и принялся время от времени крутиться возле Таськиного дома, намереваясь перехватить её в момент, когда будет совершенно одна. Не получалось... Начал терять терпение и вызвал курьера с доставкой цветов, чтобы увидеть её реакцию, которая мне очень, очень не понравилась. Сучка что-то сказала курьеру и кивнула головой на мусорные баки, недоумевающий курьер прошествовал к ним и выкинул великолепный букет орхидей. А на её лице в этот момент расплылась такая счастливая улыбка, будто знала, тварь, что я сижу в салоне автомобиля и наблюдаю за ней. Вполне возможно, что и так - вдруг мой простецкий маскарад, заключавшийся лишь в смене автомобиля раскрыли, и сейчас она, зная обо мне, нарочно демонстрирует пренебрежение и вытирает об меня ноги. Отлично, значит, метод не действенен, со странным спокойствием подумал я и вырулил со двора, ещё не подозревая, какой гость нагрянет ко мне в самое ближайшее время.
Той же ночью я спокойно распивал коньяк и катал шары в бильярдной своего дома, когда услышал чужие мужские голоса и отчего-то писклявый говор Аньки, торопливо семенящей в сторону бильярдной. Какого хрена, раздраженно подумал я. Знает же, что я терпеть не могу, когда она нарушает моё уединение, особенно в последнее время. Я любил находиться здесь один, задёргивал жалюзи и плотные шторы, гасил почти все светильники и в приятном полумраке комнате распивал спиртное, загоняя шары в лузы. В дверь настойчиво постучали. Один раз, а потом ещё. Плевать. Отхлебнул коньяк, поворачиваясь к двери спиной. Хочет видеть "любимого" муженька - пусть дожидается своего часа, а следом раздался оглушительный грохот и треск дерева - дверь просто выбили пинком, и в комнату спокойно вошли двое мужчин внушительной комплекции. Встали по обе стороны двери, пропуская вперёд перепуганную Аньку, которую вёл под локоть странный неприятный тип, бритый налысо. От одного взгляда в глаза этого типа продирал мороз по коже.
- Нехорошо, Алексей Владимирович. Гостеприимством вы не отличаетесь, пришлось попросить ребят открыть дверь немного настойчивее, чем хотелось бы.
- Ты кто такой? - обомлел я, а тот в ответ предупреждающе поднял палец, будто затыкая мне рот, и усадил Аньку на стул.
- Любите сидеть в потёмках с задёрнутыми шторами, Алексей Владимирович? А зря... За окном чудесная весенняя погода и виды тоже замечательные.
Он сделал едва заметный жест рукой, и к окну подошёл один из верзил, послушно отдёргивая шторы и раздвигая жалюзи. Я ошарашено смотрел на чужаков, хозяйничающих в моём доме, и чувствовал липкую паутину страха, опутывающую меня и лишающую воли. Когда шторы были раздвинуты в стороны, моему изумлённому взору предстало то ещё зрелище - полыхал мой автомобиль, взметая вверх столбы яркого пламени.
- Какого... - но мне опять не дали договорить.
- Нехорошо перебивать, Алексей Владимирович, - тем же мягким, вкрадчивым голосам произнёс странный гость. Говорил мягко, а по коже будто бритвой острой полосовали, - вид из вашего окна открывается прекрасный, нечасто приходится любоваться подобным. Стоит немного подождать - и соизволите услышать звуковое сопровождение, когда огонь доберется до бензинового бака. Бум!
Он улыбнулся, медленно подходя к бильярдному столу, улыбка на его лице с холодными глазами смотрелась устрашающе.
- Можете называть меня Иван Палыч, - вновь осклабился лысоголовый, - боюсь, мне пришлось нанести визит вам и вашей очаровательной супруге, находящейся в столь интересном положении по причине того, что ваши интересы в определенной области вызывают неприятие у другого лица.
Он медленно прохаживался у бильярдного стола, с улыбкой рассказывая мне о том, кто такой Борзов и почему не стоит выводить его из себя, и уж тем более посягать на то, что ему приглянулось. А ещё он назвал парочку имён, стоящих за широкоплечим Борзовым, с виду, казалось бы просто очередным владельцем одного из многочисленных охранных агентств. Я слушал, сжимая кий в пальцах так, что побелели костяшки и охреневал. Кто же мог знать, что этот ничем не примечательный с виду крепыш окажется приближённым к настолько власть имущим. Иван Палыч обстоятельно перечислял мне всё, что у меня есть и чего может не стать в один прекрасный миг. Рассказал о парочке мутных сделок, провернутых мной с изяществом фокусника, в совершенстве владеющего своим мастерством, намекнув о том, к каким последствиям может привести раскрытие принципов моей грязной игры, к чему приведет информация о том, кто именно стоял за парочкой подложных компроматов, собранных на конкурентов. Он неторопливо беседовал со мной, рассказывая о том, что я есть, спать и даже спокойно подтирать свою задницу могу лишь до тех пор, пока не вызываю интереса у определённых персон, и что сейчас я нахожусь в шаге от того, чтобы вызвать этот неподдельный интерес и лишиться всего. Стекла в окнах задребезжали от сильного взрыва бензобака, а следом в оглушительной тишине особенно отчётливо послышался стук бильярдных шаров друг о друга.
Иван Палыч с лёгкой улыбкой на губах запускал шары, встречавшихся с другими такими же с громким стуком. А я смотрел в его глаза и понимал, что голодные и обозлённые времена далёкой перестройки и последовавшие за ними не канули в прошлое, как и их управилы, просто эти волчары в человечьем обличье сменили свой гардероб, придав ему лоск, и засели в красивых, наполненных светом кабинетах, верша дела цивилизованным путём ровно до того момента, когда не решат, что ты чересчур прытко бегаешь по их полю. Им даже не придётся ничего делать самим: ни Борзову, ни его цепному псу, Ивану Палычу: меня просто раздавят разглашением информации и спокойно отойдут в сторону, чтобы понаблюдать за тем, как меня сожрут живьём те, кого я подставил и поимел, радостно посмеиваясь и думая, что обвёл вокруг пальца всех. Им не придётся мараться и даже шевелить пальцем: от налёта цивилизованности моих же партнёров не останется и следа, они порвут меня на лоскутки и растащат всё имеющееся у меня, оставив ни с чем. А вот это всё - двое верзил, облитый бензином и подожжённый автомобиль во дворе моего дома, просто наглядная демонстрация серьёзности их намерений.
Я не мог ничего вымолвить, лишь согласно кивнул головой, понимая, что не сделаю больше ни шагу в сторону Таськи и буду по широкой дуге огибать даже тот район, в котором она живёт, потому что своя шкура мне дороже и ближе всего на свете. Придётся затолкать поглубже в глотку желание, раздирающее меня на части, проглотить и попытаться переварить его, найдя ему замену. Незваные гости покинули комнату так же спокойно и неторопливо, как пришли, и даже прикрыли за собой дверь с выбитым к хренам замком.
- Что это значит? - оцепенение, владевшее телом Аньки совсем недавно, схлынуло и она подскочила ко мне быстро, как змея, напряженно вглядываясь в лицо, - кто они и что делают в нашем доме?
- Проваливай, - вяло бросил я ей в лицо, но она не отставала:
- Это всё из-за той белобрысой суки, да? Той, что явилась на помолвку... я запомнила эту тварь в красном! Ты же говорил, что это шлюха на одну ночь, не больше! ТЫ много чего говорил, но эту дрянь я запомнила!.. Я...
- Заткнись, сука!..
Она что-то говорила, шипела разъяренно мне в лицо, выдавая свои истинные эмоции, вытаскивая на поверхность озлобленную слепую ревность. Мне было смешно: неужели моя циничная сука Анька прониклась некими чувствами ко мне, если сейчас её так корёжит от ненависти и злобы? Мне было плевать, хотелось только заткнуть ей рот, чтобы не смела своим поганым языком говорить даже вскользь о той, к которой мне путь отныне навеки закрыт. В одно мгновение прямо посреди мощёной дорожки из жёлтого кирпича выросла стена по имени Артём Борзов, и хрен его куда сдвинешь, и не обойдёшь ни с какого бока. Меня накрыло волной безотчётной злобы и ненависти ко всем разом, но в особенности к той, что сейчас разъяренно выговаривала что-то мне в лицо, едва ли не плюясь слюной. Надо было заткнуть её как можно скорее - и я влепил ей оплеуху. Её голова резко мотнулась вправо, а меня накрыло злобной радостью, запустил пятерню в густые чёрные волосы и как следует приложил лицом об бильярдный стол, отметив как мгновенно она присмирела, грузно осела на пол и отползла назад, пятясь. Лицо перекошено и только из разбитой губы сочится кровь. И если бы не её живот, уже хорошо заметный, выпирающий под тонкой тканью платья, я бы принялся колотить эту тварь, выбесившую меня одним своим видом. Вместо этого шагнул к ней и заставил перевернуться, поставив на четвереньки, не заботясь о том, приятно ей или нет, ворвался внутрь окаменелым членом и принялся ожесточённо вбиваться в сухое лоно, сильно дёргая её за волосы, намотанные на кулак, заставляя прогибаться в спине и покрикивать от жгучей боли, потому что решил проникнуть немного выше, без смазки и предварительной подготовки. И едва судорога оргазма пронзила тело, я брезгливо оттолкнул её в сторону и сел рядом с ней, размазывающей сопли вместе со слезами по щекам: