... Отец Коли постоянно злоупотребляет спиртными напитками. Приходя домой в пьяном виде, он кричит, нецензурно бранится, становится агрессивным по отношению к жене и сыну, выгоняет их из дома, мешает ребенку спать, держит его в постоянном страхе, вызывая в его душе мучительное противоборство между естественной сыновней любовью и привязанностью к отцу и неприязнью к нему в моменты пьяных дебошей. Недосыпание, постоянный страх, тяжелый внутренний конфликт давно уже выбили Колю из нормальной колеи. Невозможно спокойно слышать, как он заявляет: «Когда я стану большим, ни за что не буду таким, как папа!» Мальчик страдает бессонницей, он пуглив, замкнут, угрюм, плохо учится, сторонится сверстников. Многие жены терпят распоясавшихся мужей-алкоголиков, ссылаясь на то, что, дескать, они, жены, сохраняют семью «ради ребенка». Да, Коле нужен отец. Но нужен ли ему такой отец? Можно ли его вообще считать и называть отцом?
Реактивное состояние часто возникает вследствие трудностей адаптации малыша, пришедшего в первый класс. Поступление в школу — событие очень значительное. Между дошкольным и школьным возрастом лежит не просто календарный год. Переход от детского сада к школе — большой и серьезный шаг для ребенка. Те задания, которые он получал от взрослых и выполнял прежде, относились исключительно к элементарному самообслуживанию и к развитию простейших навыков манипулирования с различными предметами. Школьное же обучение выводит ребенка из этого «мирка», пробуждает интерес к предметам и действиям, непосредственно не связанным ни с его личностью, ни с его поведением в данный момент. Для малыша, переступившего порог первого класса, учебные занятия наполнены особым содержанием. Для него это новая, трудная, но вместе с тем увлекательная игра с множеством правил и условий: звенят звонки, нужно уметь вставать из-за парты, рисовать палочки, из которых постепенно начинают складываться буквы, а затем и слова. В жизнь ребенка входит такая интересная вещь, как отметка учителя. Появляются новые товарищи, портфель с книгами, школьная форма и многое-многое другое.
Однако при этом нельзя забывать об одном важном обстоятельстве. В возрасте, когда ребенок поступает в школу, происходит сложная перестройка нервной системы, обусловленная, с одной стороны, физиологическими факторами, а с другой — сменой привычного стереотипа. В большинстве случаев после короткого периода пребывания в новых условиях ребенок начинает приспосабливаться к ним. Но для некоторых детей такая ломка привычного модуса жизни может оказаться неблагоприятной. Это касается главным образом детей с хрупкой и легко ранимой психикой, а также детей, у которых нервная система не достигла еще той степени зрелости, которая должна соответствовать школьному возрасту. В таких случаях место за партой занимает фактически не школьник, а дошкольник, которому полагалось бы еще быть в детском саду. Требования школы для такого ребенка становятся сверхсильным раздражителем, приводящим к срыву в деятельности нервной системы. Ребенок не способен привыкнуть к новому режиму, становится несдержанным, возбудимым, болезненно переживает мнимую или действительную несправедливость, резкость учителя, ссоры с товарищами. Подобные состояния наблюдаются иногда и в случаях вынужденного временного выбытия ребенка из школы по болезни. Возвращаясь снова в свой класс, он с трудом воспринимает новый материал, не успевает наверстать упущенное. У ребенка нарушается сон, он обостренно реагирует на шум, резкие звуки, стремится к уединению, тишине, покою. И если он встречает непонимание со стороны взрослых и особенно учителя, конфликт постепенно усугубляется. Школьник может отказаться от посещений уроков, прятаться где-нибудь на чердаке или в подъезде, часами бродить по улицам.
Коснемся еще некоторых невротических состояний у детей. Не так уж редко в детском возрасте встречаются нервные тики. Они проявляются в моргании, покашливании, подергивании головой, плечами, рукой. Иногда тики вырастают из привычки, носящей защитный характер. Ребенок моргает при попадании в глаз соринки или при неудобной, стягивающей лоб над бровями шапке; он неловко поводит шеей при тесном воротнике, постоянно откидывает голову назад, ибо в глаза падают волосы неухоженной прически. Если же нервная система ребенка по тем или иным причинам ослаблена, такие привычные вынужденные движения могут перерасти в нервный тик. Известно также, что развитию нервных тиков может способствовать ограничение подвижных детей в их естественной двигательной активности. Разумеется, нужно стремиться приучить ребенка в какие-то моменты вести себя спокойно и даже смирно. Но вместе с тем нельзя ежеминутно одергивать его окриками: «Не бегай, упадешь!», «Слезь с качелей!» «Не вертись!» «Не двигай стулья!»
Мальчишка порвал штаны или рубашку. Девчонка поскользнулась, упала в грязь, испачкала платьице. Ах, эти мальчишки и девчонки! Разве можно заставить их вести себя чинно! Да и не нужно заставлять: подвижность и невинное озорство — признаки нормального развития. Но находятся родители, которые, заметив дырку на пиджаке сына или оторвавшуюся пряжку на недавно купленных сандалиях дочери, устраивают страшный скандал, кричат, не скупясь на самые обидные слова, а то и жестоко бьют ребенка. Как бы ни было велико контролирующее влияние общественности на семью, надо признать, что родительская власть над детьми чуть ли не безгранична. Хотим дать совет: не злоупотребляйте этой властью!
Бережливость и аккуратность воспитывать необходимо. Но это кропотливая и длительная работа, требующая такта и терпения. Деспотизм здесь неуместен и больше того — крайне вреден.
Впечатлительные и несколько робкие дети иногда страдают особой формой невроза — навязчивыми страхами. Чаще эти страхи обусловлены ситуационно. Пищу для них могут дать увиденный телефильм, предназначенный исключительно для взрослых, какая-то книга, рассчитанная на другой возраст, реальные события, вызвавшие у ребенка испуг, всякие истории, пересказываемые в присутствии детей.
Один наш пациент, уже старшеклассник, поведал, что с раннего детства боится оставаться один в доме. А началось все с того момента, как он услышал рассказ соседки, пришедшей поболтать к его бабушке:
«Вот как-то постучали в дверь к Матрене. А дело было поздно вечером. Открыла она дверь. Входит этакий прилично одетый молодой мужчина. Поздоровался, присел. Вдруг открывает чемоданчик, раскладывает на столе ножи. Матрена поняла — хочет мужчина ее зарезать. А тот спрашивает: «Где тут у вас можно руки помыть?» Матрена — ни жива ни мертва — отвечает: «Да там, в сенях...» Вышел ночной гость в сени, а Матрена — хлоп дверью, и на крючок. Гость и остался без пальто в сенях. А мороз-то лютый! Просил он, просил Матрену, чтоб отворила, да так к утру насмерть и замерз».
Фольклористы называют подобные истории бывальщинами. Нелепость фабулы и явный вымысел здесь проглядывают в каждом слове. Но малышу эта история показалась вполне правдивой, произвела на него неизгладимое впечатление. С тех пор он не мог один оставаться в доме — при этом его охватывал всякий раз панический страх.
Нельзя пугать детей. Напротив, нужно стараться активно ограждать их от различных устрашающих ситуаций. А то ведь многие родители прибегают к запугиванию как к педагогической мере!
Вот один такой случай. Вечером в сумерках мать вдруг вошла в комнату и сказала, подмигнув отцу:
— Что-то сынок совсем нас не слушается! Надо его отдать кому-нибудь. Там как раз пришел человек с мешком.
При этих словах мать взяла упирающегося мальчика за руку и, не видя выражения растерянности и ужаса на его лице, вывела малыша в прихожую, где возле дверей и в самом деле стоял какой-то человек с бородой.
— Что? Не слушается? — охотно подыграл «спектаклю» бородач. Он наклонился, делая вид, что разыскивает мешок. Результаты этого «педагогического» мероприятия не заставили себя ждать: у мальчика стали отмечаться постоянные ночные страхи.
Существует еще одна форма невроза, встречающаяся только в подростковом возрасте, т. е. в том периоде, когда психика особенно хрупка и ранима. Речь идет о нервной анорексии (анорексия — утрата аппетита). Очень часто эта болезнь развивается после неосторожной шутки, в результате подтрунивания над чрезмерной упитанностью подростка. Ведь в этом возрасте пробуждается интерес к сверстникам противоположного пола, мальчики и девочки начинают подолгу вертеться перед зеркалом, придирчиво оценивая свою внешность, проявляя особое внимание к прическе, к вдруг высыпавшим на лице веснушкам и т. д. Переживая неуместную шутку по поводу своей комплекции, подросток решает во что бы то ни стало похудеть и с этого момента упорно отказывается от пищи. Желание есть поначалу подавляется усилием воли. А спустя 2—3 мес чувство голода уже и не возникает. Теперь, если подросток даже и попытается принять пищу в несколько большем объеме, чем сурово ограниченный им самим же рацион, у него появляются тошнота, ощущение переполнения желудка. Это заболевание может длиться продолжительное время и нелегко поддается лечению.
Вот случай из практики. Девочка тринадцати лет, занимавшаяся в секции фигурного катания, однажды услышала от старших спортсменок, что при прекращении напряженных тренировок человек начинает сильно поправляться. С наступлением летних каникул девочка стала ограничивать себя в еде, вначале подавляя естественное влечение к пище, а позже — уже без всякого труда, ибо аппетит у нее исчез полностью. Более того, прием пищи вызывал ощущение дурноты; появилось отвращение к еде. Девочка не реагировала на уговоры близких, длительное время почти ничего не ела. Успех принесло только лечение в больнице.
Если нервная анорексия — заболевание довольно редкое, то элементарное снижение аппетита встречается у 15—20 % учащихся начальных классов. Тут надо искать отступления от правильного режима, от рационального чередования занятий и отдыха с достаточным пребыванием ребенка на свежем воздухе. При этом надо помнить, что гигиенические требования, предъявляемые к детскому питанию, значительно отличаются от требований к рациону взрослых. На эту тему написано немало полезных книг и статей. Я же приведу лишь один пример. Молодой человек, страдавший в детстве отсутствием аппетита, с ужасом вспоминал, как родители не выпускали его из-за стола, пока он не съедал за обедом две котлеты. А котлеты эти были приготовлены без добавления хлебной массы и с избыточным количеством перца и лука. Для мальчика еда превращалась в подлинную муку.