ь открытого ропота, Гитлер проявил осторожность, разрешив Гиммлеру сформировать три полка СС, но без права объединять их в дивизию с артиллерией и саперной частью.
Официальной задачей этих частей особого назначения (ВТ) была объявлена внутренняя безопасность. Они оставались в составе СС, а значит, и в партии, и могли участвовать в боевых действиях только в случае войны. За их военную подготовку ответствен рейхсвер. В приказе министра обороны от 24 сентября 1934 года говорилось о праве СС «формировать постоянные вооруженные отряды для внутриполитических целей, определяемых фюрером».
Таким образом было формально признано, что ВТ создаются как государственная военная полиция. Гиммлеру оставалось лишь объединить гвардейский полк с политическими спецподразделениями – и готов фундамент будущей армии СС. Но очень скоро он понял, что не сможет сформировать ее из одних только эсэсовцев. Рейхсфюреру нужны были настоящие бойцы и военные специалисты, а под началом старших сержантов типа Дитриха элиты не получится. Однако маловероятно, чтобы опытные профессиональные военные пошли служить в полицейских частях. Поэтому Гиммлеру пришлось замаскировать истинное назначение ВТ, повернув их к целям более традиционного свойства, чем было предусмотрено в инструкциях рейхсвера и Гитлера. Здесь и кроется объяснение тому факту, что даже спустя многие годы после войны старшие офицеры ваффен-СС всерьез верили, что они с самого начала служили в нормальных вооруженных силах.
Новая имперская гвардия – это выглядело привлекательно, и в ряды ВТ влилось множество бывших офицеров. Эсэсовский судья Шарфе сумел даже завербовать одного генерала рейхсвера, своего старого фронтового товарища Пауля Хауссера. Они случайно встретились на маневрах СА в Оденвальде. Хауссер был в мундире штандартенфюрера СА. Шарфе спросил, не хочет ли он перейти в СС, и тот согласился.
Это была полная противоположность Дитриху. Высокий и стройный, образованный и элегантный, Хауссер обладал изрядной долей сарказма, из-за чего обзавелся немалым количеством врагов. Он родился в 1880 году в семье офицера и прошел все ступени обычной карьеры для прусского военного: кадетский корпус, высшее военное училище, был штабным офицером во время Первой мировой войны, затем начальником штаба военного округа, командиром пехотного полка, командующим войсками в Магдебурге. В начале 1932 года вышел в отставку в ранге генерал-лейтенанта. Будучи крайне консервативным офицером старого закала, он не нашел ничего лучшего, как вступить в немецкую националистическую организацию бывших военных «Стальной шлем». Там он сразу был назначен командующим округом Берлин – Бранденбург; по его собственным словам, пост «как раз для отставного генерала рейхсвера». Когда «Стальной шлем» принудительно объединили со штурмовиками, Хауссер спокойно принял от Рема чин штандартенфюрера СА, точно так же, как потом от Гиммлера – чин штандартенфюрера СС.
Гиммлер почувствовал, что этот отставной генерал – именно такой специалист, какой нужен ему для начала намеченной программы. В декабре 1934 года рейхсфюрер преобразовал политические спецподразделения в батальоны и, объединив их с «Лейбштандарте», создал части особого назначения – ВТ. Хауссер был ключевой фигурой в этой реорганизации. Ему предстояло привнести в эсэсовское воинство необходимые, но пока отсутствующие качества – дисциплину, повиновение, стойкость, специальные знания – словом, военную технологию. В начале 1935 года Хауссер открыл в старом замке герцога Брунсвика эсэсовскую кадетскую школу для молодого пополнения, которое должно будет принять командование над полками и батальонами новой армии. Хауссер сразу понял, что «войсковые части СС следует создавать на испытанной основе уставов рейхсвера» – его собственные слова.
Солидная подготовительная работа, проведенная Хауссером в Брунсвике, привлекла в ряды войска СС бывших полицейских офицеров, сверхсрочников рейхсвера с истекшим сроком службы и молодых энтузиастов. Они и составили необходимый кадровый костяк. Их распределяли по разрозненным батальонам, из которых постепенно формировали полки. В Мюнхене три батальона вошли в эсэсовский полк номер один – «Дойчланд», полк номер два – «Германия» – был сформирован в Гамбурге, берлинский «Лейбштандарте» превратился к этому времени в моторизованный пехотный полк, а в 1938 году в Вене был создан еще и полк номер три – «Фюрер». К середине 1936 года система ВТ обрела уже такую стройную форму, что Гиммлер почувствовал себя обязанным назначить и главнокомандующего этой армии в миниатюре. 1 октября 1936 года Хауссер получил пост инспектора войсковой группы СС.
Несмотря на этот звучный титул, Хауссер не был хозяином в своем доме. У него существовал как бы дивизионный штаб – для экипировки и обучения новых частей, но на бумаге он оставался под началом Главного управления СС, а эсэсовские князьки не собирались безропотно признавать его авторитет. Командиры местных отделений СС держались за свои военизированные группы, не проявляя желания передать их в чужие руки: в конце-то концов, они же сами эти отряды организовали! Да и гиммлеровский приказ от 17 сентября устанавливал, что полномочия инспекции распространяются лишь на военную подготовку и не нарушают «прерогативы региональных командиров в отношении находящихся на их территории частей». Так что, даже чувствуя поддержку Гиммлера, Хауссер должен был действовать осторожно, утверждая свою власть над местными командирами.
Но не успел он сгладить внешние неприятности, как обнаружил буйного противника в своих рядах – Дитриха. С ним в то время даже Гиммлер с трудом управлялся. Командир «Лейбштандарте» никак не склонен был принимать приказы от пруссака. В директиве по ВТ рейхсфюрер благоразумно оговорил, что надзор за делами гвардейского полка – это прерогатива Дитриха, инспектор же только «принимает парады». Достаточное доказательство, что власть самого Гиммлера частенько оканчивалась у ворот казарм Лихтерфельде.
Однажды Гиммлер, не сдержавшись, написал Дитриху: «Мой дорогой Зепп, это уже невыносимо. Ваши офицеры, конечно, достаточно добры, чтобы узнавать меня в лицо; во всех других отношениях „Лейбштандарте“ – сам себе закон. Он делает все, что хочет, не обращая ни малейшего внимания на приказы сверху». Причин для раздражения было полно: частые драки гвардейцев с солдатами вермахта, оскорбительное поведение по отношению к остальным частям ВС, вербовка военных без согласия вермахта. Глава СС рвал на себе волосы: «Если, вопреки всем приказам, указаниям и распоряжениям, „Лейбштандарте“ будет по-прежнему творить произвол, я предвижу большие осложнения». И опять: «В последний раз прошу вас это прекратить. Я не могу объяснить вермахту, что не в моих силах добиться от гвардейского полка выполнения правил, обязательных для всех войск СС. Я больше не намерен терпеть выходки ваших людей».
Несмотря на то что «асфальтовые солдаты», как прозвали гвардейцев в ВТ, практически не имели военной подготовки, Дитрих упорно отказывался сотрудничать с Хауссером. Постепенно, однако, он сам убедился, что его полк, занятый только парадами и караульной службой, никто не принимает всерьез, и предоставил Хауссеру хоть какую-то свободу действий. В 1938 году Дитрих согласился на обмен ротными и батальонными командирами между ВТ и своим полком. Так что Хауссер ухитрился наладить в этом подразделении военную подготовку и даже ввести подобие военного порядка.
Но насадить милитаристский дух, как он его себе представлял, в ВТ в целом Хауссеру не удалось: помешали соперники. Вскоре в ряды ВТ хлынули бывшие офицеры и ревностные нацисты, и многие из них, в отличие от генерала, вовсе не желали идти по пятам за вермахтом. Они верили, что назначение войск СС – стать ядром новой нацистской армии взамен «никчемного» вермахта, и жаждали обновления.
Они привнесли в это войско динамизм и высокомерие элитной гвардии. Слепой пыл, взращенный гитлерюгендом в сочетании с реформаторским рвением настоящих солдат, породили ощущение собственной избранности для особой миссии.
Их идейным вдохновителем стал штурмбаннфюрер СС Феликс Штайнер, бывший офицер рейхсвера. Личный опыт участника Первой мировой войны заставил его отвергнуть консервативную военную доктрину. В сражениях 1918 года он стал свидетелем неудач статичных массовых армий и пришел к выводу, что будущее за мобильными боевыми группами. Чтобы выйти из тупика позиционной окопной войны, немецкие офицеры стали создавать подвижные ударные отряды, так называемые штурмовые батальоны, способные и держать оборону, и быть на острие атаки. Их обучили ближнему бою, они были оснащены пулеметами, минометами и ручными гранатами и быстро усвоили, что такое «работа в упряжке» – как важно оперативное взаимодействие друг с другом. Сам Штайнер, в то время двадцатилетний командир пулеметной роты, лежа за своим пулеметом, думал, что присутствует при начале новой эпохи в военном деле; он верил, что будущее принадлежит не аморфным массам и не героям-одиночкам, а элите, сражающейся бок о бок в боевых группах.
Но Штайнер ошибался. Генералы послевоенного рейхсвера думали так же, как впоследствии бригадефюрер СС Хауссер. Штурмовые батальоны они считали мерой чрезвычайной и лишь временной, в рамках обычной армии, основанной на всеобщей воинской повинности. А Штайнер по-прежнему верил в военную элиту, в летучие отряды, способные, по его выражению, «наносить молниеносные удары по врагу, раскалывая его силы и истребляя их по частям».
Войска СС, где Штайнер принял командование полком «Дойчланд», дали ему надежду на воплощение своих идей. За несколько месяцев он стал интеллектуальным противовесом традиционалисту Хауссеру.
Свои новшества Штайнер начал с одного батальона, сняв с пьедестала муштру и сделав основной упор в военной подготовке на спорте и атлетике: по его убеждению, это важнее всего для современных пехотинцев.
Штайнер также придавал большое значение «сокращению дистанции» между офицерами и солдатами, считая, что это укрепит дух товарищества, столь необходимый и на учениях, и в настоящем бою. В кадетских школах СС отказались от старой практики, когда будущих офицеров отбирали и воспитывали с раннего возраста. Чтобы войти в военную касту, эсэсовские кандидаты должны были два года прослужить рядовыми, а затем поступить в военную академию. Штабные офицеры обязаны были пройти военную подготовку перед поступлением в специальные училища. По словам американского историка Дж. Стейна, эсэсовцы «поощряли в войсках приятельские отношения и взаимное уважение между офицерами, сержантами и солдатами – явление, совершенно неизвестное в армии».